Анна Данилова - Незнакомка до востребования
Он сделал паузу, чтобы перевести дух. Потом посмотрел по очереди сначала на Вика, все это время молча слушавшего, потом на Зою.
— Вы, наверное, удивлены тем, что я с вами настолько откровенен. Я объясню вам все. Дело в том, что вы — друзья Марины, и мне бы не хотелось, чтобы вы думали обо мне плохо. Вы ведь считаете, что я какой-то там самозванец, мошенник, я не знаю… Но вы не знаете всей правды обо мне и Марине!
— Да уж, сцена в больнице, прямо скажем, произвела лично на меня сильное впечатление, — сказала Зоя. — Еще появление ее дяди, о котором мы ничего не знали.
— А обо мне знали? — с надеждой в голосе спросил Караваев.
— Знали, — буркнул Вик.
— Не представляю себе, что она могла вам обо мне рассказать… Вот поэтому, собственно, я и пригласил вас к себе. Чтобы рассказать правду. Все началось со звонка в дверь. Однажды вечером. Я подошел, спросил, кто там, и женский голос ответил, что, мол, откройте, я по важному вопросу. В глазок я увидел девушку. Открыл. Она сказала, что у нее ко мне есть разговор. Но она не хочет разговаривать на пороге или тем более в квартире. А поэтому пригласила меня к себе в машину. Я оделся, вышел, увидел ее, сел в автомобиль. Представления не имел, о чем вообще может пойти речь.
— Вообще-то вас могли грохнуть. Не побоялись?
— Вик, кажется, так вас все зовут, так вот, Вик, невозможно всего на свете бояться.
— И что было потом? Ведь это была Марина?
— Да. Она сказала, что я — ее отец. И что она благодарна мне за те деньги, которые я ей присылаю, и все такое. Но что ей нужно от меня только одно — я сам. Она вообще никогда много не говорила. Но ее взгляд говорил за нее, он был таким… одухотворенным, что ли. Она смотрела на меня и видела во мне своего отца. И была счастлива. Я начал задавать ей какие-то вопросы, ну, чтобы проверить, действительно ли это она, ведь у меня на самом деле есть дочь, которой я не так давно начал присылать деньги, собственно говоря, когда узнал, что она у меня есть, тогда и начал действовать… И она живет в Камышине. Просто когда-то в молодости у меня был роман с одной женщиной, который закончился ничем. Мы расстались, а эта девушка родила ребенка. Правда, родила она, уже будучи замужем за другим мужчиной, который знал всю эту историю. Это я к тому, что я как бы никого не бросал, я не знал о беременности, ну и все такое… Вы понимаете. Однако, когда один наш общий знакомый сказал, что у меня есть дочь, причем взрослая, я хоть и разволновался, но не испугался, нет, я был готов принять участие в ее судьбе, помогать ей. Однако с той стороны не было никаких особых пожеланий, просьб, меня для них словно и не существовало. Словом, я просто с помощью своего знакомого открыл счет Марине и начал регулярно переводить туда деньги. Честно говоря, я и не успел осмыслить свое отцовство, в то время оно представлялось мне лишь возможностью расплатиться по долгам, что ли. Хотя и долгом-то это не назовешь… Сложно все это.
— И что Марина? — Зоя слушала внимательно. — Она приехала и сказала, что является вашей дочерью?
— Ну да. Она и паспорт мне показала. Сказала, что ей ничего от меня не нужно. Что у нее уже есть образование, что она хорошо устроена, работает в банке, да и жить есть где. Что она хотела бы просто хотя бы изредка видеться со мной. Что ей всегда не хватало отца. И она не понимает, как это вообще возможно, чтобы от нее скрывали, кто ее настоящий отец.
— Да уж, — вздохнул Вик, глядя куда-то сквозь Караваева.
— Мы стали встречаться. Пили кофе в городе, гуляли, разговаривали. Я познакомил ее с Верой.
— Как Вера отнеслась к тому, что у вас появилась дочь? — спросила Зоя.
— В душу-то не заглянешь. Но, понятное дело, ей это не очень-то понравилось. Думаю, что она боялась потеряться на фоне Марины. Боялась показаться глупой и не такой развитой, как она. Возможно, увидела в ней своеобразную соперницу, но в другом смысле, вы понимаете меня…
— Как вам пришло в голову пригласить Марину к себе жить?
— Легко. Мне захотелось этого. У нас с Верой детей не было, да и скучновато мы как-то жили. Только для себя. А тут — взрослая дочь. Так интересно, необычно… Кроме того, я вдруг начал испытывать к ней отцовские чувства. Мне захотелось заботиться о ней, помогать ей. Словом, однажды после дождя я пригласил ее к нам согреться и выпить чаю, ну и оставил ночевать. Квартира у меня, сами видите, не маленькая, есть где поселить дочку…
— Она сразу согласилась?
— Ой, нет, что вы! Но я ее уговорил. У меня был только один контрдовод. Я сказал ей, что мы — семья. И она расплакалась. Сказала, что соберет вещи и переедет ко мне.
— Скажите, что изменилось в вашей жизни поле того, как у вас поселилась Марина, ваша дочь?
— Мне хотелось поскорее вернуться домой, увидеть ее. Мне нравилось, когда мы втроем сидели за столом, ужинали, шутили, смеялись.
— Вера тоже смеялась?
— Она быстро привыкла к Марине. К тому же Марина после ужина отправлялась в свою комнату, а мы оставались с Верой. Ну, да, признаюсь, чтобы сделать Вере приятное, я купил ей машину, «Фольксваген»… Мне хотелось, чтобы она не ревновала меня к Марине, чтобы ни в коем случае не почувствовала, что обделена моим вниманием.
— Значит, они ладили?
— Думаю, да.
— Накануне исчезновения Марины между ними не было ссоры?
— Да они вообще никогда не ссорились! С чего вы это взяли?
— А может, Вера раскусила ее и быстрее вас поняла, что Марина вам никакая и не дочь?
— Не думаю… Но только я не понимаю, зачем, зачем она это сделала? Зачем выдала себя за мою дочь? Разве она не понимала, что рано или поздно… Что вам известно обо всем этом? Вик, вы точно что-то знаете…
— Все очень просто. Она верила в знаки судьбы. Поэтому когда через ее руки начали проходить переводы на имя Марины Максимовны Караваевой — своей точной тезки, она решила, что это ее шанс обрести семью. Она поехала к вашей настоящей дочери в Камышин. Каким-то невообразимым, явно тайным образом выяснила, что у девочки своя жизнь, есть семья, отчим, которого она считает своим отцом, что они ни в чем не нуждаются. Марина знала, что ее родители погибли и что она на всем белом свете совсем одна. Вот, кстати говоря, где в это время был ее дядя, один бог знает. Словом, она решила назваться вашей дочерью, чтобы обрести отца. Она, можно сказать, придумала вас для себя.
— Как? Разве это возможно? Ведь она же знала, что я не ее отец.
— Ну как вы не понимаете, — не выдержала Зоя. — Она просто поверила в то, что вы — ее отец. И ей стало легче жить, понимаете? Она в вашем лице обрела семью.
— Но это же бред! Настоящая Марина могла позвонить в мою дверь в любой день. И что было бы тогда?
— Но могла и не позвонить, — заметил Вик. — Да что там думать? Понятно же, что поступок странный. Но она так захотела, понимаете? И, повторяю, поступила так, потому что была полной тезкой вашей дочери. И ровесницей. Она сказала, что это Бог послал ей вас.
— И она была какое-то время счастлива, что у нее есть отец, — сказала Зоя.
— А что Марина? Она ничего не рассказывала вам о своих отношениях с Верой. Может, я чего не знаю?
— Нет, — ответил Вик. — Она сказала, что Вера довольно покладистый, терпимый человек, что ей даже интересно, что у нее есть вроде бы мачеха. Максим, но и у меня к вам тоже имеются вопросы. И первый — вы-то сами когда узнали, что она вам не дочь? До ее исчезновения или после?
— Разумеется, после. Я же пытался сам найти ее, сначала позвонил в Камышин и, услышав, как мне показалось, ее голос, спросил, почему она уехала…
Зоя слушала его и удивлялась. Получалось, что этот Караваев был ну просто под стать своей «дочери» — такой же фантазер, поступки которого невозможно объяснить и тем более предугадать.
— Постойте, Максим, — перебила она его, когда он дошел до того места в своем невероятном рассказе о поездке в Камышин, к родной дочери. — То есть вы, уже зная о том, что Марина вовсе и не ваша дочь, что она самозванка, не обратились в полицию, а напротив, продолжали искать ее до того момента, пока вам не позвонил Вик и не рассказал о телевизионном репортаже?! И вы, зная, что в больнице находится не ваша дочь, тем не менее все равно поехали туда, чтобы увидеть ее. И там продолжали разыгрывать из себя ее отца?
— Совершенно верно, — согласился Караваев, кивнув своей коротко стриженной головой. — Могу себе представить, как вас это удивляет.
— Но зачем вам-то это? С Мариной все понятно, — продолжала искать правду Зоя, — она — детдомовский ребенок, всю жизнь мечтающий о семье. Но у вас-то семья есть, вернее, была… Вы, жена…
— Во-первых, первое, о чем я подумал, когда узнал, что Марина не моя дочь, это ее мотив, причина, толкнувшая эту в общем-то неглупую девочку на такой поступок. Обычно, если судить по общечеловеческому опыту, мотив должен предполагать корысть. Но ее в нашем случае не было.
