Фридрих Незнанский - Клуб неверных мужчин
— Боже правый!.. — взмолился Павел. — Я вообще не понимаю, о чем вы говорите. Если все так, как вы рассказываете, тогда ищите серийного убийцу, убивающего методом случайного выбора, или… господи, да я понятия не имею, каким он методом убивает! Это ваша работа!
— Я понял, — вздохнул Турецкий. — Вы ничего не знаете и помочь не можете. Обычное дело, вам не нужно волноваться. В жизни всякое бывает, случаются даже такие казусы, что люди действительно ничего не знают.
Он приподнял воображаемую шляпу и направился к выходу. Его спину давило пронзительное молчание.
Телефон прорезался, когда он медленно спускался по лестнице, обдумывая последнюю сценку. Заголосил, как школьный звонок, извещающий о конце урока.
— Слушаю, — он схватил трубку.
— Здравствуйте, Александр Борисович, — покаянно вымолвила женщина, — простите, что не позвонила вам раньше. Узнала об этой неприятности от Брумберга. Мне так неудобно перед вами…
— Хороша неприятность, Екатерина Андреевна, — ухмыльнулся Турецкий. — А представьте, как мне было неудобно, когда я обнаружил за собой слежку. И что прикажете думать? Что за мной по следу идет наемный убийца? По вашей милости мне пришлось носиться по Москве, создавая аварийные ситуации, производить героический захват предполагаемого преступника…
— Это не преступник. Ей-богу, Александр Борисович, мне очень стыдно. Даже не знаю, как перед вами извиняться, оправдываться…
— А вы пообещайте, что больше так не сделаете. И будем считать, что инцидент исчерпан.
— Да, Александр Борисович, конечно… Считайте, что черт меня попутал…
— Нет, Екатерина Андреевна, вас попутал не черт. Вы прекрасно знали, что делаете, поскольку делали это осознанно. Вы не похожи на импульсивную особу, которая не ведает, что творит. Рассказывайте, что вас подвигло на сей неблаговидный поступок.
— Даже не знаю, как соврать… Ладно, скажу, как есть, — голос собеседницы окреп, — но вы сами отчасти виноваты. Почему убийство моего мужа окружено загадками? Он был не самой достойной личностью, сами знаете, почему, но это был мой муж, я его любила, у нас была семья. Милиционеры, которые меня допрашивали, почти не скрывали, что главная подозреваемая — это я. Хорошо, допускаю, такая версия имеет право на сушествование, но где остальные версии? Дело просто встало. Потом пришли вы. Этот непонятный эпизод то ли с Жанной, то ли с Анютой… Потом вы стали задавать какие-то странные вопросы. Не знаю ли я человека по фамилии Кошкин. Не знаком ли мне человек по фамилии Пожарский. Подтверждаю, что ни того, ни другого я не знаю. Но вы так многозначительно выразились, что этих людей уже похоронили. О чем вы? Моего мужа тоже похоронили. Я догадалась, что от меня будут скрывать все. А ведь я любопытная, Александр Борисович. Я не просто любопытная, я имею право знать, что произошло с моим мужем: кто его убил, почему убил, почему его смерть связывают со смертью людей, которых я не знаю, и до которых мне нет никакого дела?..
— Остановитесь, Екатерина Андреевна, я все понял. Понимаю вашу обиду. Вы не стали долго расстраиваться, вспомнили, что у вас на примете имеется частный сыщик, который уже однажды работал на вас. Ну, хорошо, если вам так не терпится узнать странную правду… Ваш муж был застрелен пулей восьмого калибра, выпущенной из пистолета «Браунинг». Днем ранее из того же оружия был застрелен гражданин Пожарский — чиновник Министерства финансов. Последующим днем — художник Кошкин, модный импрессионист. Определенные обстоятельства позволяют утверждать, что стрелял один человек.
— Какие обстоятельства? — голос вдовы задрожал, стал ломаться.
— Стреляли в голову.
— О, боже правый!..
— Все трое, как установило следствие, не были связаны между собой.
— Но я действительно никого из них не знаю…
— Возможно, их знал ваш муж, хотя утверждать не берусь. Вот вам тайна следствия, Екатерина Андреевна, которой я неразумно с вами поделился. Надеюсь, больше вы не будете пристраивать за мной частных ищеек?
— Я ведь обещала…
— Вам стало легче после того, как вы узнали все, что знаю я?
— Признаться, нисколько, Александр Борисович. Вы меня озадачили. Постараюсь выяснить, не было ли у моего мужа чего-нибудь с этими людьми…
«Будем надеяться, они не посещали один гей-клуб», — подумал Турецкий.
— Только ради бога, Екатерина Андреевна, не мешайте следствию. Всего вам доброго.
Его окликнули, когда он садился в машину. Проклиная свою неосторожность — ведь точно когда-нибудь схлопочет пулю, и объясняй потом в морге соседу по полке, что ты ворон ловил, — он дружелюбно улыбнулся и раскланялся перед выходящей из машины Татьяной Вениаминовной.
Женщину сегодня было не узнать. Вчерашняя пьяная вульгарная особа предстала утонченной светской дамой, несущей траур не на словах, а на деле. Бледная кожа, темный облегающий брючный костюм, густые волосы тщательно вымыты, уложены и залиты лаком, сохраняющим форму. На безымянном пальце правой руки поблескивало скромное обручальное колечко. Причину этого феномена выяснять, видимо, не стоило, можно и так догадаться.
— Здравствуйте, Александр Борисович, — приветливо, хотя и несколько глуховато сказала дама.
— И вам здоровьица, — снова поклонился Турецкий. — Вот, забежал к вам, знаете ли, хотел продолжить нашу вчерашнюю беседу.
— Ну, так пойдемте, — уверенности в ее словах не было, и он решил не злоупотреблять гостеприимством.
— Поздно уже, Татьяна Вениаминовна, — он вскинул руку с часами, — да и примета недобрая — возвращаться. Если не возражаете, давайте здесь поговорим. Или торопитесь?
— А там, — она кивнула подбородком в сторону дома, — кто-нибудь есть?
— Полный комплект, — улыбнулся Турецкий, — Павел ждет вашего прихода, домработница Галина драит полы. Я поговорил с ними в ваше отсутствие, надеюсь, ничего страшного?
— Без проблем, я ведь не адвокат, чтобы присутствовать при беседе с моим сыном. Надеюсь, беседа протекала в мирном ключе?
— О, да…
— Странно, — нахмурилась вдова, — Галина до обеда не собиралась приезжать…
Турецкий перехватил встревоженный взгляд. Но ничего не сказал. А она ничего не спросила. Но тень сомнения и неуверенности улеглась на чело скорбящей дамы: мол, не выпустила ли она чего-то из-под контроля?
— Ездили по делам, Татьяна Вениаминовна?
— Какие там дела, просто сил уже нет сидеть в четырех стенах. Нализалась вчера, как последняя алкоголичка… Вы уж простите меня, я, наверное, вела себя не вполне адекватно…
— Нормально вели, — возразил Турецкий, — все в порядке, Татьяна Вениаминовна. Существует множество людей, которые пьют без повода, от нечего делать…
— Я знаю, — улыбнулась женщина. — От нечего делать пьют только недалекие люди. Умный человек всегда найдет причину.
— Да уж, что ни говори, а причина у вас есть. Не обращайте внимания, Татьяна Вениаминовна. Хорошо прогулялись?
— Прическу сделала, — она посмотрела на него как-то виновато. — А еще заехала в химчистку, забрала вещи, которые мы с Георгием сдавали две недели назад, — она кивнула на багажник. — Я просто забыла про них.
— Так и держите, Татьяна Вениаминовна. Не надо хандрить. Депрессия и алкоголь до добра не доведут, знаю по собственному горькому опыту. Прошу прощения, но я не все вам вчера рассказал. Вернее, я вам ничего не рассказывал, слушал вас. Помните, я спросил у вас, знакомы ли вам фамилии Кошкин и Эндерс?
Женщина пожала плечами.
— Мне стыдно, Александр Борисович, но я ничего такого не помню. Видимо, я ответила, что не знаю таких лиц?
— Совершенно правильно, вы так и ответили.
— И немудрено. Я их точно не знаю.
Несколько минут Турецкий приглушенно повествовал. О людях, павших смертью, о недопустимости случайных совпадений, о пулях восьмого калибра, которые, как отпечатки пальцев, строго индивидуальны и многое могут рассказать. «К сожалению, не все», — подумал он и грустно посмотрел, как Татьяна Вениаминовна с такой же грустью смотрит на него.
— Ваш вид производит серьезное впечатление, детектив, — тихо сказала вдова. — Не буду уточнять, не путаете ли вы чего-нибудь… Хотите сказать, в этом городе есть точно такая же вдова, которая точно так же пытается жить дальше?
— И девушка двадцати девяти лет, потерявшая жениха.
— Все это очень странно. Даже более чем странно. Вряд ли смогу вам чем-то помочь. Скажите, вы будете держать меня в курсе?
— Я постараюсь, Татьяна Вениаминовна. А вас попрошу еще раз хорошенько поработать головой. Сядьте, поразмыслите. Приветствуются любые воспоминания, способные вывести дело на новый виток.
— Не уверена, что окажу вам неоценимую услугу. Впрочем, посмотрим, Александр Борисович. Чего только не случается в этой жизни. Очень жалко, что следствие топчется на месте…
