Мэри Хиггинс Кларк - Оставь для меня последний танец
На обратном пути они наверняка зайдут к Брауну, чтобы узнать о Гаррете. Нед выждал десять минут, затем набрал номер аптеки. Ответил Браун.
— Док, Нед Купер у телефона. Я беспокоюсь насчет Пег. У меня были два следователя, спрашивали о ней, но они так и не сказали, в чем дело. С ней что-нибудь случилось?
— Минутку, Нед.
Он догадался, что Браун разговаривает с кем-то, прикрыв ладонью трубку. Потом заговорил детектив Карсон.
— Мистер Купер, сожалею, но должен сообщить вам, что миссис Райс стала жертвой убийцы.
Нед не сомневался, что теперь голос Карсона звучит более дружелюбно. Он оказался прав: они действительно заметили, что он не спросил про Пег. Нед сказал Карсону, что очень сожалеет, и попросил его выразить соболезнования доку Брауну. Карсон сказал Неду, чтобы звонил, если что-нибудь вспомнит, пусть даже и не очень, на его взгляд, важное.
— Непременно, — заверил Нед детектива.
Повесив трубку, он подошел к окну. Они вернутся — он был в этом уверен. Но пока он выпутался. Единственное, что ему осталось сделать, так это спрятать винтовку. Небезопасно оставлять ее в машине или даже под всем этим хламом в гараже. Где же ее спрятать? Нужно найти такое место, где никто не будет ее искать.
Он посмотрел вниз на небольшой клочок пожухлой травы. Она была грязной, спутанной и напомнила ему могилу Энни. Жена была похоронена рядом с его матерью, на старом городском кладбище. На нем почти никого не хоронили, порядок не поддерживался, и все могилы имели запущенный вид. Когда на прошлой неделе он пришел туда, могила Энни по-прежнему выглядела свежей, мягкая земля с комьями грязи еще не осела. Словно тело Энни закидали кучей грязи.
Куча грязи… Как будто ему подсказали ответ. Он завернет винтовку и патроны в пластиковый мешок, потом в старое одеяло и зароет их в могиле Энни, пока не придет время снова ими воспользоваться. Когда все будет кончено, он вернется туда, ляжет на могилу и покончит с собой.
— Энни, — позвал он, как привык ее звать, когда она была на кухне, — Энни, скоро я буду с тобой, обещаю.
28
К тому времени, как я была на пути из Каспиена, Кен и Дон уже ушли из офиса, поэтому поехала прямо домой, но оставила каждому из них сообщение, и они позвонили мне вечером. Мы договорились встретиться с утра пораньше, и восемь часов, чтобы поговорить на свежую голову.
Работа над колонкой вновь напомнила мне о том, что девяносто девять процентов населения Земли каждодневно борется за то, чтобы подвести баланс расходов и доходов. Я просмотрела новые поступления электронной почты в надежде получить весточку от парня, который писал, что видел, как из особняка Бедфорд перед пожаром вышел какой-то человек, но от него ничего не было.
«Или от нее», — мысленно добавила я.
Покончив с колонкой без двадцати одиннадцать, я сполоснула лицо, надела ночную рубашку и халат, заказала по телефону маленькую пиццу и налила себе бокал вина. Ждать пришлось совсем недолго. Ресторан у нас за углом, на Третьей авеню, и пиццу принесли как раз в тот момент, когда начались одиннадцатичасовые новости.
Главной темой была история Ника Спенсера. Пресса связывала сообщение о том, что его якобы видели в Швейцарии, с исчезновением Вивьен Пауэрс. Их фотографии показывали вместе, и в новостях прозвучало высказывание о «новом загадочном повороте в деле Спенсера». Суть сообщения состояла в том, что полиция Бриарклиф-мэнора сомневалась в похищении Вивьен Пауэрс.
Я решила, что звонить Линн слишком поздно, рассудив, что, эта история, во всяком случае, подтвердила ее заявление о том, что она не принимала участия в планах мужа. Но если кто-то действительно вышел из особняка за несколько минут до пожара, это вполне может означать, что у нее имелся собственный план, — так я подумала.
Я легла в постель, обуреваемая противоречивыми чувствами, и долго не могла уснуть. Если Вивьен Пауэрс рассчитывала увидеться с Ником Спенсером всего через несколько часов после нашей с ней встречи, то она чертовски хорошая актриса. Я была рада, что не стерла ее телефонное сообщение. Нужно его сохранить. И еще я должна вернуться в «Джен-стоун», чтобы поговорить с женщинами, которые занимаются корреспонденцией.
На следующее утро, в восемь часов, Дон и я уже сидели в кабинете Кена. У каждого в руке дымилась кружка со свежезаваренным кофе. Парни выжидающе посмотрели на меня.
— В хронологическом порядке? — предложила я.
Кен кивнул.
Я рассказала им о доме Вивьен Пауэрс, о том, что распахнутая дверь, опрокинутые стол и кресло производили впечатление чего-то нарочитого и фальшивого. Потом прибавила:
— Но тем не менее, когда она позвонила мне и сказала, что, кажется, знает, кто забрал записи доктора Спенсера у Бродрика, это прозвучало вполне убедительно.
Я посмотрела на них.
— А теперь, сдается, я знаю, зачем забрали эти записи и что в них может содержаться. Вчера все сошлось одно к одному. — Я положила на стол фотоснимок президиума торжественного обеда и указала на Дору Уитмен. — Вчера я побывала у нее, и она сказала, что за обедом разговаривала с Ником Спенсером. Рассказала ему, что в прошлом году в начале ноября они с мужем совершили круиз в Южную Америку. Подружились с парой в Огайо, и супруги рассказали им, что тринадцать лет назад их племянница недолго жила в Каспиене. В больнице Каспиена она родила ребенка, которому был поставлен диагноз «рассеянный склероз». Она привозила его к доктору Спенсеру на обычные уколы, а за день до отъезда семьи обратно в Огайо доктор Спенсер сам пришел к ним домой и сделал ребенку укол пенициллина, потому что у того была высокая температура.
Я прихлебнула кофе из чашки. Никак было не прийти в себя после того, что тогда узнала.
— Как они рассказывали, прошло несколько недель, и доктор Спенсер позвонил молодой матери в Огайо. Он был страшно взволнован, говоря, что только сейчас понял, какую совершил оплошность: вколол ребенку непроверенную вакцину, над которой работал в течение нескольких лет. Он сказал, что готов нести полную ответственность за любые проблемы, которые могут возникнуть.
— Он дал ребенку непроверенную вакцину… старую вакцину, над которой работал? Удивительно, что ребенок не умер, — выпалил Кен.
— Погоди, дослушай до конца. Мать сказала ему, что ребенок никак не среагировал на укол. И что вообще необычно для нашего времени, так это то, что она не помчалась к юристу с признанием вины со стороны доктора Спенсера. С другой стороны, никаких проблем у ребенка со здоровьем не возникало. Несколько месяцев спустя ее новый педиатр в Огайо сказал, что ребенку, вероятно, поставили неправильный диагноз, потому что тот развивается нормально и признаки заболевания отсутствуют. Этой девочке сейчас тринадцать лет. Прошлой осенью она попала в автомобильную аварию. Изучив томограмму, врач-диагност отметил: не знай он, что такого не бывает, он бы сказал, что снимок показывает очень слабые следы склероза в некоторых клетках — весьма необычный симптом. Мать попросила прислать из Каспиена первые рентгеновские снимки. На них виден обширный склероз как головного, так и спинного мозга.
— Возможно, перепутали рентгеновские снимки, — сказал Кен. — В клиниках это случается довольно часто.
— Знаю, и никто в Огайо, кроме самой матери, не поверит, что снимки не были перепутаны. Она пыталась написать доктору Спенсеру, но он умер за несколько лет до этого, и письмо вернулось к ней.
— Дора Уитмен сказала этим людям, что Николас Спенсер — сын доктора Спенсера и что ему наверняка будет приятно получить весточку от их племянницы. Миссис Уитмен предложила, чтобы племянница написала ему в «Джен-стоун». Очевидно, она написала, но ответа так и не получила.
— Это и есть та история, которую госпожа Уитмен рассказала Спенсеру на торжественном обеде? — спросил Дон.
— Да.
— А на следующий день он снова помчался в Каспиен за ранними записями отца, но обнаружил, что их нет, — поигрывая очками, сказал Кен.
«Интересно, как часто ему приходится менять крепежный винтик оправы», — подумала я.
— Дора Уитмен пообещала дать Спенсеру адрес и номер телефона людей, рассказавших и i о своей племяннице. Разумеется, на обеде у нее с собой этих данных не было. Он навестил ее после того, как побывал у доктора Бродрика и узнал, что записи пропали. Дора сказала, что он был заметно расстроен. Спенсер позвонил супругам из Огайо прямо из дома Уитменов, узнал номер телефона их племянницы и поговорил с ней. Ее зовут Каролина Саммерс.
— Дора Уитмен слышала, как он спрашивал Саммерс, есть ли у нее факс. Вероятно, был, потому что он сказал, что собирается поехать в больницу Каспиена и узнать, сохранились ли у них рентгеновские снимки ее дочери, и если да, он хотел, чтобы она выслала ему по факсу разрешение их забрать.
