Ежи Эдигей - Зарубежный детектив (Человек со шрамом, Специальный парижский выпуск, Травой ничто не скрыто) с иллюстрациями

— Мы сами схватили бы этих прохвостов, — объяснял староста, — но раз вы, пан сержант, боялись, как бы их не спугнуть, то мы с Марианом только следили, что они делают и куда побегут. Но чтобы наш Цурусь с ними так напился! Что-то тут нечисто.

— Да, что-то тут нечисто, — согласился сержант Митецкий.

Он хорошо знал заведующего магазином. Этот человек не прочь был пропустить одну-две рюмочки. Но так, чтобы разом выпить целую бутылку?..

Глава 13. Мальчик с пальчик дает показания

Поручик Левандовский прервал чтение дела.

— Идея напоить заведующего недурна. Пока его жена отважилась бы выглянуть на улицу, пока выломали бы дверь магазина, прошло бы больше двух часов. В этой кутерьме стерлись бы все следы. Кто знает, позвонили бы в милицию раньше, чем Цурусь протрезвеет?

— Хм, — пробормотал сержант Хшановский; видно было, что он не в восторге от протокола. — Конечно, Митецкий показал себя молодцом, но все-таки этот низенький не подходит для нашего дела.

— Вы, сержант, просто не можете ему простить, что он не женщина.

Сам Левандовский смирился с мыслью, что кто-то другой сцапал грозного бандита. Лавры останутся ему, если он сумеет задержать второго преступника. А уж это, несомненно, произойдет в скором времени.

Хшановский пропустил мимо ушей колкость молодого офицера. Оба снова принялись изучать протокол.

Сержант Митецкий, вернувшись в Ойжень, принял рапорт Урбаняка, который сообщил, что при доставке в камеру предварительного заключения Зыгмунт Качаровский пытался вырваться, но другой милиционер утихомирил расходившегося бандита, вытянув его по спине резиновой дубинкой.

— Давайте его наверх, — распорядился сержант, — снимем предварительные показания, а завтра отправим в Цеханов.

Зыгмунт Качаровский поведал сержанту наскоро сочиненную байку. Он был в Кицине, хотел вернуться в Цеханов. Остановил на дороге какой-то мотоцикл. Мотоциклист сказал, что тоже возвращается в город, и согласился подбросить Качаровского. Заметив погоню, они решили, что это какие-то бандиты, и пытались уйти от преследователей. Именно потому он, Качаровский, бросил мотоцикл и устремился в лес. Остановил его приказ: «Стой, стреляю!» Тут только он заметил, что гнавшиеся за ними — в милицейской форме. И сразу поднял руки вверх. В камере предварительного заключения один из милиционеров избил его, хотя он держался самым мирным образом и даже не помышлял о побеге. Владельца мотоцикла он не знает и никогда прежде не видел. И вообще он отказывается давать дальнейшие показания. Он требует, чтобы его немедленно доставили к прокурору, которому он хочет подать жалобу на работников милиции за избиение мирного гражданина.

— Ну как? — спросил Левандовский, — Побеседуем с этим Мальчиком с пальчик?

— Вы его допросите, — предложил старший сержант, — а я буду в роли слушателя. Вы хорошо его знаете. Если у меня возникнут какие-нибудь вопросы, я подам вам знак.

— Согласен. Сейчас сюда доставят этого субъекта.

Но допрос пришлось ненадолго отложить — в комнату вошла Эля и сообщила, что в секретариате ждут Стефан Цурусь и Мариан Лабендский. Им велел явиться в уездное управление сержант Митецкий из Ойженя.

— Отлично, — обрадовался поручик. — Пусть сначала войдет Цурусь. Я вижу, этот Митецкий не зевает.

— Конечно, — поддакнул Хшановский, — парень рисковал головой, сумел задержать бандита и, ясное дело, хочет, чтобы не забыли о его заслугах. Их всех должны наградить. Операцию они провели блестяще.

— Однако второй бандит ушел.

— Если есть один, второй найдется.

В комнату вошел смущенный Стефан Цурусь. Он прекрасно понимал, что сотрудники милиции, ведущие расследование, не могут не знать, в каком виде его вчера нашли в магазине.

— Садитесь, гражданин Цурусь, — поручик указал ему стул напротив себя. — Расскажите, как все это произошло.

— Я, гражданин поручик, не пью. И даю слово, не пил с ними. Они приставили мне нож к груди. Если б я не стал пить, они б меня прикончили. Следили, гады, чтобы я вылакал все до капли, а сами только чуть хлебнули.

— Спокойнее, спокойнее, дойдем и до того, как вы пили водку. Рассказывайте с самого начала. В каком часу это было?

— После восьми вечера, пан поручик. По радио как раз передавали «Последние известия». Я слышу — стучат. Решил, кто-то из соседей. Открываю… — И Цурусь обстоятельно рассказал о нападении на магазин.

— У них было оружие?

— Было. Я видел пистолеты. Они грозились, что убьют меня.

— Как они выглядели?

— Один высокий, в стеганой куртке. Низенький — в темном осеннем пальто.

— А лица?

— У высокого физиономия была чем-то обмотана — ни носа, ни рта не видать. А низенький натянул на голову черный чулок, так что лица вообще распознать нельзя было.

— А волосы?

— Черный чулок натянул, так что цвет не различить.

— А у высокого?

— Пожалуй, светлые.

— Светлые или, пожалуй, светлые?

— А кто его знает? Мне показалось, вроде бы светлые. Но со страху я не разглядывал. Они ведь уже пристрелили заведующую магазином в Малых Грабеницах.

— А лоб? Помните?

— Там должен быть шрам, — заверил Цурусь. — В газетах писали и люди говорили, что у того высокого на лбу шрам.

— То, что люди говорили, мы и сами знаем. Рассказывайте, что вы видели.

— Я особенно не присматривался. Известно, «человек со шрамом». Так его называют.

— Пан Цурусь, — не терял спокойствия поручик, — рассказывайте, пожалуйста, что вы видели собственными глазами.

— Я так испугался, что в глазах потемнело. И руки тряслись — не мог ключей удержать. Чуть не помер со страху.

— А денег в магазине было много?

— Нет, — ответил Цурусь, — только дневная выручка. Не помню кассовой ведомости, но народу в тот день много было. Словом, не больше четырех — от силы пяти тысяч. Как обычно. Я ежедневно сдаю деньги в банк. Один наш кицинский работает в Цеханове и каждый день отвозит выручку в сберкассу. Это у нас согласовано с уездным отделением волостного кооператива.

— И давно существует такой порядок?

— Больше двух лет. Как раз с тех пор, как начались эти налеты на магазины.

— Бандиты работали в перчатках?

— Да. У низенького были шерстяные, а у высокого кожаные. Новенькие, с иголочки. Я хорошо это помню, потому что он их снял, чтобы не испачкать, когда за кочергу брался… А как сорвал замок и спрятал деньги в карман, снова их натянул.

— Водку они пили тоже в перчатках?

— Кажется. У низенького бутылка чуть из рук не выскользнула.

К немалому изумлению Цуруся, поручик Левандовский не задал ему ни одного вопроса про то, как он, Цурусь, пил с бандитами, и только велел держать магазин под замком, пока милиция не проведет в нем тщательного осмотра, что, вероятно, будет завтра.

— Я и так без ревизии магазин не открою, — заметил Цурусь. Он хорошо знал все инструкции.

Мариан Лабендский подтвердил факты, изложенные в первом протоколе, составленном начальником милицейского участка в Ойжене. На крыльцо своего дома Лабендский вышел, чтобы проверить, не обманывает ли его «симпатия», живущая двумя домами дальше. Он высматривал, вернется ли она домой одна или с провожатым. Тут он заметил, как двое мужчин вошли к заведующему магазином, но сначала не заподозрил ничего дурного. Неизвестные появились со стороны Войтковой Веси. Никаких масок на них не было, иначе он сразу обратил бы на это внимание. Только когда они вышли на улицу вместе с Цурусем, паренек заметил маски на их лицах. Он догадался, что «человек со шрамом» и его приятель собираются очистить магазин.

— Большой шрам?

— Я не видел. Заметил только, что у них темные лица. У низенького даже что-то вроде хвоста болталось на затылке.

— А высокий был без головного убора?

— Да. Я помню, меня это удивило — в мороз без шапки. Он уже к Цурусю шел с непокрытой головой.

Когда свидетель покинул комнату, сержант заметил:

— На кочерге, возможно, остались отпечатки пальцев высокого. Ничем не умаляя заслуги Митецкого, хочу заметить, однако, что наше ликование преждевременно. Эти двое — не те, кого мы ищем.

— Почему вы так думаете, сержант?

— Многое не сходится. Например, во всех предыдущих налетах низенький никогда рта не раскрывал. Не было также случая, чтобы бандиты пили водку на месте преступления или кого-то вынуждали к этому.

— Ну что ж, — усмехнулся поручик, — технический прогресс повлиял даже на преступников. Они осваивают новые методы одурманивания своих жертв.

— Кроме того, наши бандиты никогда не пользовались ножами. А Цурусь упорно твердит, что низенький угрожал ему ножом. У Качаровского не найдено пистолета, хотя по описаниям прежних налетов у обоих преступников имелось огнестрельное оружие.