Андрей Константинов - Умельцы

— Если мы не можем сейчас выйти на Матвеева, то можем создать иллюзию, что мы на него вышли. Был у меня такой случай. Убили два подонка мужика. Тот, понимаешь, из Молдавии приехал полюбоваться Северной Венецией. Убили, ограбили. Взяли куртку хорошую, часы золотые, деньги, видеокамеру… Вычислили мы орлов, взяли. Но вообще-то дело дохлое: оба в несознанке, улик никаких и, судя по всему, придется обоих отпускать. Тогда я связался с Молдавией, попросил самое точное описание его вещей: часов, куртки, бумажника, марку камеры. Потом все это добро, вернее — похожее, по знакомым собирал. И сунул голубчикам свои «вещдоки» в морду: вот, ребятки, вещи убитого молдаванина. И ведь раскололись! Тут, главное, темп допроса держать. Давить со страшной силой.

— Спасибо, что растолковал, — ответил я. Димка засмеялся.

— Ну так что насчет пальто? У нас уже есть кроссовки, резинка жевательная. Добавим к этому пару ружейных патронов и пальтецо. Вот, Игорек, взяли мы твоего Сашу. Сейчас ему на хате уже ломают пальцы. И он уже дает показания на тебя. Сломается Игорек, заговорит. Глядишь, и телефончик Сашин вспомнит. Должен же быть у них какой-то канал связи.

Идея была вполне реальная. Если крепко прижать Строгова с липовыми «вещдоками» и вдвоем прессовать его, все время намекая на бандитов — дружков Нокаута, которые уже ищут Матвеева… он может расколоться. На закаленного блатаря такие штуки не особо действуют. «Очную ставку давай, начальник», — скажет блатной и ухмыльнется. А вот «интеллигент» Игорь Строгов может расколоться. Идея хоть и не была шедевром оперативно-следственной работы, но мне понравилась. Я так Димке и сказал. Но он вдруг сам же от нее и отказался.

— Стоп, — говорит Димон. — Идейка, конечно, рабочая, но мы оставим ее на самый крайний случай. Я вот что подумал, Леня. Сумму, наверное, Саша Матвеев зарядил Игорьку неслабую?

— Да уж наверно.

— И я думаю, что навряд ли Игорь расплатился.

— Почему?

— Деловой человек, Леня, не будет держать несколько десятков тысяч баксов в чулке. Пять, десять тысяч — возможно, допускаю. Но остальные бабки вложены в дело. Их еще нужно достать. Занять, взять кредит, продать что-то и так далее. За час такие вещи не делаются, а у Игоря времени не было. Двадцать третьего Саша завалил Нокаута, и они сразу разбежались. В тот день, скорее всего, не встретились. А двадцать четвертого Строгов был уже в нежных руках наших коллег. И был в этих руках десять суток. То есть опять же никак не мог заплатить. А Трубников все это время где-то отсиживался, ждал денег. Без денег он никуда не сорвется. Не для того он человека погубил… Потом, по истечении десяти суток, наш лепший кореш Строгов выходит. Вот здесь-то и начинаются выплаты! И я не убежден, что они все сделаны. Значит, они должны контактировать. Если не адрес, то номер телефона или, допустим, пейджера Саши Строгов должен знать.

— Может и не знать, — ответил я. — Может быть, Саша сам выходит на связь.

— А что мы будем гадать? — возразил Димка. — Давай-ка завтра пощупаем записную книжку товарища Строгова. Может, и найдем какой интересный телефончик.

На этом мы с Димоном и порешили. Он ушел, а я поехал домой. Я ехал и думал: что за черт? Почему же так устроена наша правоохранительная система, что лучшие кадры… Нескромно. Знаю, что нескромно… Плевать! Убийцу Матвеева вычислили мы вдвоем, а не официальная служба. Почему система устроена так, что лучшие кадры из системы уходят? Замордованные кто нищенской зарплатой, кто бюрократической дурью — уходят. Добро, когда уходят в шарашки, на шабашки. Но ведь уходят, случается, в криминал… А сколько настоящих ментов уже спилось? А какие потери понесла питерская милиция за те годы, когда ей руководил один генерал из внутренней службы? Генерал все грозил разобраться с «тамбовскими», но «тамбовские» как были — так и есть, а оперов и следаков в те годы много уволилось. Я ехал и думал, сколько пользы мы могли бы принести системе, но оказались ей не нужны… Мысли были обычные, неновые. Передуманные и переговоренные в ментовских компаниях сто раз. И уже, казалось мне, все давно отболело. Но стоило мне разок прикоснуться к прежнему моему ремеслу — и вот заболело опять. Именно поэтому мы с Петрухой не можем поставить точку на незавершенном деле. Не можем, не хотим просто получить честно заработанные деньги, а потом пойти пить водку со спокойной душой.

Матвеев-Трубников в Питере. И я не успокоюсь, пока не защелкну на нем наручники. Может быть, это сделаем не мы, а действующие сотрудники… это не принципиально. Но для меня очень важно, чтобы это произошло.

Мысли потекли в привычном направлении, и я стал прикидывать: а правильно ли мы идем? Версия, которую мы с Димкой построив или независимо друг от друга, была изящна, проста и логична. Но все же была совершенно умозрительна. Базировалась на опыте и на интуиции. Я был на девяносто девять процентов уверен, что прав, что все именно так и было… но не имел ни одного доказательства.

Я вспомнил случай, как в начале девяностых братаны развели одного барыгу — директора крупного универсама и нескольких торговых точек поменьше. Во время одной стрелки, когда терли пустяковый рабочий вопрос, на глазах барыги «вспыхнул скандал», и один из братков, глазом не моргнув, «застрелил» другого. Все выглядело натурально: выстрел, кровь, труп. Директор был ошеломлен. Его в буквальном смысле трясло. После этого «зверского убийства» он был полностью в руках братков.

В случае со Строговым мы, видимо, имеем вариант этой истории. Да что там «видимо»? Я в этом уверен. Я только не знаю, планировал Трубников это загодя или его «озарило» и он принял решение в последний момент.

Я мысленно прошелся по всей схеме и не нашел в ней откровенных глупостей или натяжек. Завтра, подумал я. Завтра все решится.

Ленька меня частенько удивлял. В очередной раз удивил сегодня. То, что произошло в офисе «Магистрали» двадцать третьего апреля, с самого начала не укладывалось в привычные схемы. Это настораживало. Интуиция подсказывала: что-то здесь не так. И версия «провокационного» убийства лежала, в общем-то, на поверхности. Но все же пришел я к ней не сразу. Мне понадобилось сопоставить «виртуальный психопортрет Матвеева», его образ жизни (о котором я еще и сейчас почти ничего не знаю, а только ДОГАДЫВАЮСЬ) и нелогичный «дублет» в «Магистрали».

А Ленька все это просек раньше меня. Голова у него варит что надо, в напарнике я не ошибся. Сыщик — это все-таки совершенно особая профессия. Стать путевым сыскарем можно только тогда, когда ты болеешь душой за дело. И тогда уже ты «кубатуришь», как Ленька скажет, помимо своей воли. Ты едешь замотанный с работы, почти валишься с ног, но все равно кубатуришь в голове варианты… А потом жена говорит тебе, что ты сволочь и эгоист… А товарищ полковник Мудашев говорит тебе, что все начинается с элементарной неряшливости в делах, а заканчивается выстрелом в товарища… А жена ослепшего Костыля говорит, что ты козел.

И ведь, наверное, они в чем-то правы. Все правы. Костылева жена уж точно права.

Ленька высадил меня у подъезда и укатил на своей «антилопе». Мы с ним очень разные: он — педант. С каждой бумажки снимает копию и складывает в папочку… Товарищу Мудашеву придраться было бы не к чему.

Впрочем, товарищи Мудашевы всегда находят, к чему придраться. Ленька уехал, а я пошел домой. Хотелось выпить, но я пить не стал.

Завтра мы будем колоть Строгова.

Игорь Васильевич Строгов приехал на работу ровно в девять. В принципе, он мог бы приехать позже, потому что загружен был в последнее время слабо. Брюнет бывшему другу детства больше не доверял, к новым сделкам не допускал, и Строгов вел только те темы, которые обязательно требовали его личного участия. Да и они потихоньку передавались другим сотрудникам. Работа Игоря Строгова в «Магистрали» определенно подходила к завершению. Он все еще занимал свой шикарный кабинет дверь в дверь с Брюнетом. Его все так же уважительно называли по имени-отчеству, но всем было ясно: Строгову в «Магистрали» не работать. Это было чертовски обидно и несправедливо. Именно он, Строгов, стоял у истоков дела. И сделал не меньше, а может быть, и больше, чем Брюнет. И Брюнет должен это понимать. Понимать, не подталкивать друга детства в пропасть, а напротив — помочь… Да, сорвались две сделки. Да, в прессе появились заказные статьи. Да, финансовые документы попали под контроль УБЭП. Но все поправимо! Можно заказать встречные статьи в газетах. Можно провести дополнительные переговоры с партнерами, можно «договориться» с УБЭП, в конце концов.