Галина Романова - Тайну хранит звезда
– Нет, нет, я по другому вопросу. Знаете… – Она поискала нужные слова, но передумала и решила говорить, как есть. – Несколько дней назад надо мной в квартире было совершено страшное убийство.
– Слышала. – Губы женщины свернулись скорбной скобочкой. – Ужас! Вот так сдаешь квартиру, а кому сдаешь?! Петр разве мог такое предположить?
– Петр это?..
– Да хозяин квартиры. Он за границей с семьей. А ключи кому-то из наших оставил, определив в роли эдакого риелтора. Мы изредка, да созваниваемся, знаете…
Да что за жизнь у нее такая, а! Никого из соседей не знает, ни с кем не общается, дикарка. Люди вот как дружат, созваниваются, ключи соседям доверяют. Нет, с ней определенно что-то не так.
Аня вздохнула, качнув головой.
– Петр-то до сих пор не знает, что у него в доме стряслось, – продолжала говорить словоохотливая женщина с восьмого этажа, знающая, кажется, всех в их подъезде. – Я тут решила разориться немного и позвонила ему. А они в путешествии, служанка сказала. Вот живут люди, да?
– Да, – сдержанно кивнула Аня, подумав, что для неведомого Петра, что жил над ее головой когда-то, сообщение будет не из приятных.
– А вы что хотели-то, Аннушка? – внезапно прервала поток слов женщина и вдруг протянула руку лодочкой. – Вера. Вера я.
– Очень приятно. – Они пожали друг другу ладошки. – Я, собственно, ищу здесь одного мужчину.
– Это которого? – Вера удивленно заморгала, поочередно осмотрев две другие запертые двери.
– Высокий, кажется, пожилой.
– Как это кажется?!
– Он седой, очень седой. Но вот конфетками хрустел… Удивительно просто! – Она заговорила тихо, вслушиваясь в себя.
И вдруг ее словно накрыло волной теплого воздуха.
Вот! Вот то, что не давало ей покоя! Дядька был седой, лохматый, в трениках, всем своим видом походил на давно вышедшего на пенсию соседа. А вместе с тем леденцы жевал. Игорек так не сможет. И руки! Точно!!! Руки, которые он протянул за ее авторучкой, показались ей тогда не соответствующими густой неряшливой седине. Но подумала, и проскочило, а проскочив, забылось. Всю корчило в тот момент от близкого соседства растерзанных людей, сухой процедуры подписания протокола.
Уф! Как полегчало! Она поняла наконец причину своего необъяснимого беспокойства. Осталось только удостовериться еще раз, и тогда…
Что тогда, Вера ей додумать не дала. Вывернув нижнюю губу, она замотала отрицательно головой:
– Нет, Аня. Не припомню.
– Но как же так? – Аня изумилась. – Сходили за понятыми, он открыл дверь.
И тут же подумала: открыл или топтался возле двери? Его могли застать просто на лестничной клетке. Но тогда откуда он тут взялся и куда потом подевался?
– Не знаю как, но таких мужчин у нас на этаже нет.
– Точно?
– Совершенно и абсолютно! – авторитетно подбоченилась Вера. – У меня два сына, до седины им еще далеко. Мужика нет! В следующей квартире никто не живет уже полгода.
– Почему? – вдруг спросила она.
– А дочь, овдовев, переехала к матери куда-то в центр. Почти не показывается. Пару раз в отопительный сезон батареи проверить заезжает – и все. А в квартире напротив молодожены вообще. Нет, седого мужика тут точно нет.
– Куда же он подевался? – тихо молвила Аня, рассматривая носы своей обуви.
– А был ли он вообще-то? – Вера подозрительно прищурилась. – Менты – они вообще-то мастаки спектакли разыгрывать. Могли своего на роль понятого сунуть.
– Он был в тренировочных штанах, – возразила Аня.
– И что? Может, водитель?
– Может быть, – нехотя согласилась она, но тут же мысленно возразила: Володин не стал бы разыгрывать спектаклей, он казался, да наверняка и был честным.
– Так что уж извините, Аня, помочь в поисках мужика не могу, – ловко раскроила слова под двусмысленность соседка с восьмого этажа. – Слушайте…
Ее глаза вдруг озорно засверкали. И она сделала движение бровями такое: чуть вверх, потом в сторону, потом легкое подергивание ими вверх-вниз.
– Что? – не поняла Аня, отступая от двери.
– А может, дернем по соточке, а? Мои охламоны на прогулке, ужин приготовила, от сериалов крыша едет. Компания не помешает. Так как?
– Ой, Вера, спасибо огромное. – Аня медленно отступала от раскрытой квартиры, в которую ее заманивала словоохотливая Вера. – Мне некогда жутко. Мне тут нужно… Извините!
И помчалась мимо лифта вниз. А там дверь с пломбой, за которой разыгралась трагедия. И… и пломба сорвана!
Как влетела в свою квартиру, едва помнила. Сердце заколотилось, волосы взмокли и прилипли к шее, обвитой тонким шелком. Тут же, едва сбросив обувь, помчалась в спальню. Распахнула двери шкафа, нашла на вешалке большущую вязаную кофту в толстую английскую резинку и осторожно пощупала карман.
Там! Авторучка все еще лежала там! Та самая авторучка, которой она подписывала протокол и которой подписывал его седой мужик с леденцами. Который вдруг не обнаружился на восьмом этаже, и следа его там никто не видел.
– Алло!!! – громко крикнула она в телефон, стоило Володину ответить. – Илья?
– Да, Анюта, что стряслось? – тут же забеспокоился он.
– Нет, ничего. Вернее, стряслось.
– Что?! Что с вами?! Что у вас?
– Это не у меня, это у вас стряслось!
– Не понял? – Володин облегченно выдохнул: про себя-то он точно все знал.
– Того дядечки, что был вами вызван на роль понятого, на восьмом этаже не обнаружилось. – Аня упала в кресло, задрала ноги на подлокотник, помахала на себя кончиком шелкового шарфика.
– Та-а-ак! – Володин оживленно засопел, чертыхнулся, на кого-то шикнул и тут же запросил подробностей.
– Понимаете, Илья, такое дело…
Она задрала глаза к потолку, и ей вдруг показалось, что над головой кто-то осторожно ходит. Тут же вспомнилась потревоженная пломба на двери. А вдруг туда проник злоумышленник?! А кто еще?! Кому еще там быть?! Хозяин квартиры мало что за рубежом живет, так еще и в путешествие отправился и вернется неизвестно когда. И вернется не сюда, а в свой уютный красивый дом со служанкой.
– Аня, – позвал ее Илья, потому что она вдруг затихла. – Так что за дело?
– Ой, извините. Показалось, что над головой кто-то ходит.
– Как это? Там не может никто ходить, квартира опечатана.
– Вовсе нет, – возразила она и снова прислушалась: точно же кто-то ходит. – Пломба сорвана, и как будто шаги.
– Как сорвана?! Может… Может, хозяева вернулись?
– Исключено! Они в путешествии.
– Вот как? Гм-м-м… – Володин помолчал, размышляя, а потом спросил подозрительно сладким голосом: – А скажите мне, Аня, на кой ляд вам понадобилось лезть на шестой этаж? Вы что, там самодеятельностью решили заняться?
– Я же вам говорила, что ненавижу самодеятельность, – напомнила она и улыбнулась, выловила в его голосе неподдельную тревогу. – И шестой этаж пролетела, когда возвращалась с восьмого.
– А на восьмом, стало быть, вы искали того самого понятого, с кем присутствовали при… Ну да, я его сам с восьмого этажа приглашал.
– Он возле квартиры был?
– Нет, в квартире, – вспомнил Володин. – Я позвонил. Он открыл. Не сразу правда. Зевает. В трениках и майке, лохматый.
– Квартиру не помните?
– Дверь посередине.
– Так я и думала!!! – воскликнула она и рывком выпрыгнула из кресла. – Не живет там никакой седой дядька! Там молодая женщина жила, сейчас не живет. К матери переехала. А в квартиру является пару раз за отопительный сезон. Батареи проверяет, понимаете?
– С трудом! – признался Володин.
– В этой квартире не живет никакой седовласый мужчина! Не живет!!! И в двух других тоже. Я говорила с одной из соседок, что на восьмом этаже. Она подтвердила. В ее квартире живут она и двое ее сыновей, которым еще до седины далеко. В квартире напротив молодожены. Старость исключается. А в квартире, той, что по центру, в которую вы заходили, как раз никого.
– Да? Но… Но он же открыл, как тогда… Черт! Извините! – Володин сердито задышал в трубку. – Тогда получается, что этот человек мог быть…
– Да кем угодно он мог быть, вы не начинайте сразу сочинять! – прикрикнула на него Аня. – Он мог напроситься у молодой дамы на ночлег, на временное проживание и так далее. Это же легко проверить?
– Да, наверное. Но вас ведь что-то еще тревожит, я прав?
– Да! Я, собственно, этим тревожилась с того самого дня, как побывала наверху. Только понять не могла. Я сегодня просто что-то щелкнуло, и я решила проверить.
– Что?
– Понимаете, он так интенсивно грыз леденцы… Седой, будто бы старый мужчина. Он горбил спину, шаркал даже. А леденцы грыз, мой сын так не сможет, потому что у него два зуба с кариесом.
– Может, вставные зубы?
– Вы пробовали когда-нибудь вставными зубами грызть леденцы?! – усмехнулась Аня и нашла языком во рту дальнюю коронку, под которой зуб ныл постоянно. – Это не так легко, как вам кажется! И опять же руки!
– А что у него с руками?
– Они не соответствовали его седине, сгорбленной спине и шарканью. У меня там возникло, а потом затерялось, ощущение, что он играет! Дядька усиленно разыгрывал перед нами спектакль.
