Сидни Шелдон - Истинное лицо
— Ah, eccoli.[9]
Священники отдали билеты своему младшему собрату, который застенчиво направился к девушке за перегородкой. Джад обратил внимание на крупного мужчину в сером пальто, который стоял у входа, небрежно прислонившись к стене рядом с дверью.
Молодой священник разговаривал с девушкой. Она напряженно смотрела на него. Священник призвал на помощь свои познания в английском и осторожно произнес:
— Тэн. Билетта. Тикет.
Он подал ей билеты.
Девушка понимающе улыбнулась и начала оформлять билеты. Священники разразились шумным одобрением по поводу лингвистических способностей своего компаньона и хлопали его по спине.
Оставаться здесь больше не имело смысла. Рано или поздно ему придется встретить неизвестность, прячущуюся за дверью. Джад медленно пошел к выходу мимо группы священников.
— Guardate che ha fatto il Don Vinton.[10]
Джад остановился. Кровь прилила к его лицу. Он повернулся к коротышке-священнику, произнесшему эти слова, и взял его за руку.
— Извините, — сказал он хриплым и нетвердым голосом. — Вы сказали Дон Винтон?
Священник взглянул на него с недоумением, потом похлопал по руке и хотел уйти.
Джад сжал его руку сильнее.
— Подождите! — сказал он.
Священник испуганно посмотрел на него. Джад заставил себя говорить спокойно.
— Дон Винтон. Который из них он? Покажите мне.
Теперь все священники уставились на Джада. Маленький взглянул на компаньонов.
— Е un americano matto.[11]
Вся группа возбужденно заговорила. Краем глаза Джад увидел, как Френдли, наблюдавший из-за перегородки, открыл дверцу и пошел к ним. Джад заставил себя обуздать надвигающуюся панику. Он выпустил руку священника, наклонился к нему поближе и сказал медленно и раздельно:
— Дон Винтон.
Маленький священник всмотрелся в Джада, затем лицо его расплылось в радостной улыбке.
— Don Vinton!
Управляющий быстро приближался, вид у него был враждебный. Джад ободряюще кивнул священнику, и тот указал на молодого человека.
— Don Vinton — биг мэн.
Куски головоломки сложились в целое.
Глава двадцатая
— Притормозите, притормозите, — хрипло сказал Анжели. — Не могу разобрать ни слова.
— Простите, — сказал Джад. Он глубоко вздохнул. — У меня есть ответ! — Он чувствовал настолько большое облегчение, когда услышал голос Анжели в трубке, что почти лепетал. — Я знаю, кто пытается убить меня. Знаю, кто такой Дон Винтон.
В голосе Анжели слышалась скептическая нотка:
— Мы не смогли найти никакого Дона Винтона.
— Знаете, почему? Потому что искали, кто это, а надо искать, что.
— Будете вы говорить медленней?
Голос Джада дрожал от волнения:
— Дон Винтон не имя. Это итальянское выражение. Оно означает «большой человек». Именно это пытался мне сказать Моди: за мной охотится большой человек.
— Не совсем улавливаю, доктор…
— На английском это ничего не означает, — сказал Джад, — но если произносить это по-итальянски — разве это ни о чем вам не говорит? Организация убийц во главе с Биг Мэном?
Телефон долго молчал.
— Ла Коза Ностра?
— Кто еще мог собрать вместе и убийц, и оружие? Кислота, бомбы, пистолеты! Помните, я говорил вам, что человек, которого мы ищем, может быть южноевропейцем? Так вот, он итальянец.
— Чепуха. Для чего Коза Ностре убивать вас?
— Не имею ни малейшего понятия. Но я прав. Знаю, что прав. И это совпадает с тем, что говорил Моди: он сказал, что за мной охотится группа людей.
— Это самая безумная теория, которую я когда-либо слышал, — сказал Анжели. Он помолчал, потом добавил: — Но, полагаю, она не исключена.
Гора свалилась с плеч Джада. Если бы Анжели не захотел его выслушать, обратиться было бы не к кому.
— Вы говорили кому-нибудь об этом?
— Нет, — ответил Джад.
— И не надо! — в голосе Анжели звучало требование. — Если вы правы, от этого зависит ваша жизнь. Не появляйтесь вблизи вашего офиса и квартиры.
— Не появлюсь, — обещал Джад. Он вспомнил. — Не знаете, Мак-Гриви получил ордер на мой арест?
— Получил, — Анжели колебался. — Если Мак-Гриви поймает вас, вы живым до участка не доедете.
Бог мой! Значит, он был прав насчет Мак-Гриви. Но вряд ли Мак-Гриви — мозг этого предприятия. Должен быть кто-то, направлявший его… Дон Винтон. Биг Мэн.
— Вы слышите меня?
У Джада пересохло во рту.
— Да.
У телефонной будки стоял человек в сером пальто и смотрел на Джада. Неужели это тот, которого он приметил в вестибюле?
— Анжели…
— Да?
— Я ведь не знаю, как выглядят остальные. Смогу ли я уцелеть, пока их переловят?
Человек у будки пристально смотрел на него.
В трубке послышался голос Анжели:
— Мы отправляемся прямо в ФБР. У меня есть друг со связями. Он позаботится, чтобы вас защитили на время, пока не минует опасность. О'кей? — в вопросе Анжели было утверждение.
— О'кей, — благодарно сказал Джад. Колени его были, как кисель.
— Где вы находитесь?
— В нижнем вестибюле здания Пан-Америкен.
— Оставайтесь на месте. Старайтесь, чтобы вокруг вас были люди. Я выезжаю.
Послышался щелчок повешенной Анжели трубки. Одновременно прозвучал щелчок на другом конце линии.
Он положил трубку. Аппарат стоял на столе в патрульной комнате. Где-то глубоко внутри у него возникло чувство омерзения. За многие годы он привык иметь дело с какими угодно убийцами, насильниками, извращенцами — и постепенно на нем образовалось что-то вроде защитной оболочки. Она-то и сохраняла его веру в гуманность и достоинство человека.
Но преступник-коп — совсем другое дело. Его продажность задевала всех, служивших в полиции, оскверняла все, за что боролись и погибали честные копы.
Комнату наполнял привычный шум: люди ходили, говорили, но он ничего не слышал. Он смотрел, как двое патрульных провели через комнату пьяного гиганта в наручниках. У одного из полицейских под глазом синяк, другой прижимает к носу окровавленный платок, оторванный рукав едва держится на плече. Эти люди рискуют жизнью каждый день и каждую ночь. Но заголовки в газетах делают не они. Их делает коп, свернувший с пути, — один из тысяч, но пятно ложится на всех. А сегодня такой коп был его напарником.
Он устало поднялся и по старинному коридору прошел в кабинет капитана Бертелли. Стукнул в дверь и вошел.
За обшарпанным столом в бесчисленных отметинах, оставленных окурками сигар, сидел капитан Бертелли. Тут же были двое из ФБР в гражданском.
Капитан Бертелли взглянул на вошедшего.
— Ну?
Детектив кивнул:
— Все совпадает. Сторож сказал, что он заходил и брал ключ Кэрол Робертс из сейфа с вещественными доказательствами в среду днем и вернул в среду ночью. Вот почему исследование на парафин не дало результатов. Он открыл офис доктора Стивенса оригинальным ключом. Сторож и не думал задавать ему вопросы: он знал, что тот занимается этим делом.
— Вы знаете, где он сейчас? — спросил сотрудник ФБР.
— Нет. За ним был хвост, но они потеряли его.
— Он будет охотиться за доктором Стивенсом, — сказал второй агент ФБР.
Капитан Бертелли повернулся к ним:
— Есть ли у доктора Стивенса шанс остаться в живых?
Агент покачал головой:
— Если они найдут его до нас, нет.
Капитан Бертелли кивнул:
— Мы должны найти его первыми, — голос его стал злым. — Доставьте сюда и Анжели. Мне все равно, как вы его возьмете. — Он повернулся к детективу. — Возьмите его, Мак-Гриви!
Полицейский радиопередатчик выстукивал:
— Код десять… Код десять… Всем машинам… Задержать пятую…
Анжели выключил рацию.
— Кто-нибудь знает, что я поехал за вами? — спросил он.
— Нет, — заверил Джад.
— Вы ни с кем не говорили о Коза Ностре?
— Только с вами.
Анжели удовлетворенно кивнул.
Они пересекли мост Джорджа Вашингтона и направились в сторону Нью-Джерси. Все изменилось. Теперь, когда рядом сидел Анжели, он больше не был объектом охоты. Он охотился сам. И это чувство наполняло его глубокой уверенностью в себе.
По предложению Анжели Джад оставил взятую напрокат машину в Манхеттене и ехал с ним в полицейской машине без опознавательных знаков. Анжели направился к северу по шоссе Пелисейд Интерстейт и съехал с него у Оринджбурга. Они приближались к Старому Таппану.
— Вы все-таки докопались, доктор, — сказал Анжели.
Джад нахмурился.
— Мне следовало определить это сразу, как только я узнал, что в деле замешан не один человек. Организация, использующая профессиональных убийц. Видимо, Моди заподозрил это, увидев бомбу в моей машине. У них ведь доступ к любому оружию.
И Анна. Она была частью операции, подставляла его. И все же он не мог ненавидеть ее. Несмотря ни на что — не мог и все.
