Татьяна Гармаш-Роффе - Сердце не обманет, сердце не предаст
«– Значит, наш друг решил, что он умнее всех?
– Видимо.
– Это следствие депрессии, думаю. У него ведь депрессия.
– Будет.
– Об этом все сотрудники знают.
– Скоро узнают.
– А депрессивные люди часто кончают жизнь самоубийством.
– По всей видимости, и этот кончит, – говорящий усмехнулся.
– Больше двух недель не протянет, горемыка».
Алексей сверился с заметками о самоубийствах: первое произошло через двенадцать дней после разговора.
Следующая запись:
«– У тебя хорошо получается роль психотерапевта, Антон, – смешок.
– Простите?
– Помогаешь людям выйти из депрессии.
– А, святое дело!
– Мне кажется, еще один человек нуждается в помощи. Он в последнее время чересчур озабочен финансовым положением своей семьи. Считает, что у него мало денег. У меня вздумал просить.
– Это депрессия, наверно.
– Вот и я такого мнения. Помоги ему».
Второе самоубийство случилось через неделю после разговора. Даты записи файлов подтверждали их очередность.
Ну а третий разговор – о третьем самоубийстве – Ирина не могла записать: ей уже жгло пятки, она собралась бежать.
Итак, первый «друг» – тот, который умнее всех, пошел против течения. Уж как именно – бог весть. Может, чересчур большой кусок урвал, вопреки договоренности; может, наоборот, грозился всю махинацию выдать. Занятно, в русском языке выражение «умнее всех» звучит как осуждение… Второй же, у которого финансовая озабоченность, попытался шантажировать босса. Чем? Да в таких местах, как Концерн, секретов предостаточно, нужно только найти к ним ключик! Нашла же Ирина компромат, и он мог найти. Или прознал правду о первом «суициде», это тоже компромат. Но решил, что сия участь лично его минует. Люди самонадеянны, иначе бы шантажисты перевелись на Земле. Однако они не перевелись, и очередной шантажист поплатился за самонадеянность в очередной раз.
Документы, которые сумела скопировать Ирина, помечены более поздними датами. Следовательно… Следовательно, сначала она каким-то образом подслушала эти разговоры. Интересно, каким же? Судя по низкому качеству звука, они велись в некотором отдалении от микрофона. Жучок? Вирусная программа, которая заставляет микрофон веб-камеры фиксировать все разговоры в помещении? Вряд ли Ирина Петровна Липкина, старший менеджер отдела по общественным связям (или пиара, как в народе этот род деятельности называют), обладает необходимыми для такого дела навыками. Иначе бы она работала в отделе, обслуживающем компьютеры внутренней сети Концерна. Пожалуй, гипотеза Алексея верна: ей кто-то помогал. И скорее всего тот, кто вынужденно стал третьим самоубийцей. Тот, кто выдал ее, не выдержав побоев. Или угроз убить его семью…
Итак, услышав эти разговоры, Ирина принялась копать дальше. Зачем? Тоже решила встать на опасную тропу шантажа? Или, наоборот, разоблачить махинации? На этот вопрос пока нет ответа.
Как бы то ни было, она начала копать – и накопала. Те документы, что идут после двух аудиозаписей. Компромат. Понятно, зачем ей понадобилась флешка, спрятанная в сердечке: никто и заподозрить не мог опасное информационное орудие в бижутерии.
Сто пудов, она не справилась бы сама. Кто-то ей помогал. Был ли этот человек ее любовником? Приятелем? По дружбе-то вряд ли, слишком опасное предприятие… Возможно, он рассчитывал разделить куш от шантажа. Или правдолюбец?
Увы, для него это закончилось плохо. И едва не закончилось так же для Липкиной. Однако ее по каким-то причинам оставили в живых. Намеренно или случайно, но теперь у них имеется возможность вернуться к Ирине: флешка содержит убойную информацию, и они хотят ее заполучить во что бы то ни стало.
Из чего неумолимо следует, что жизнь Ирины Петровны Липкиной в опасности. Как только она выйдет из комы, ее снова навестят. И на этот раз в живых не оставят!
Теперь вопрос: когда она выйдет из комы? А этого никто не знает. Не может знать! Следовательно…
Следовательно, кто-то должен регулярно звонить в «Склиф» и спрашивать о ее состоянии. Хотя, нет, Игорь прав: по телефону вдаваться в детали никто не станет. Значит, кто-то будет крутиться неподалеку от реанимации на четвертом этаже, чтобы не пропустить момент. Когда человек выходит из комы, всегда возникает некоторое оживление, суета, – ее и попытаются засечь. Потому что Ирина Липкина куда опаснее для преступников, чем детектив предполагал раньше: она слишком много знает. Флешка флешкой, но она и сама ходячий компромат! Без доказательств, безусловно, ослабленный, а все же опасный…
Стояла глубокая ночь. Александра устроила Любу на раскладушке в детской и сама уже давно легла спать. Все его планы на сегодняшнюю ночь не состоялись: и выспаться, и с Александрой… эх, с Красной Шапочкой!..
В такое время не позвонишь нормальным людям. Нормальные люди пятый сон видят. И имеют на это полное право, особенно в ночь с субботы на воскресенье…
Не страшно. Это ему, детективу, не терпится, у него мысли занозами засели под кожу. А на самом деле и завтра успеется: приемные часы начинаются лишь в полдень.
В полдень.
Глава 5
Воскресенье
Катя проснулась от легкого, ласкового прикосновения. «Миша-а-а… – потянулась она руками к брату, – Мишка, как же я по тебе соску…»
– …чилась, – закончила она фразу, с недоумением глядя на Олега, которого обнимала за шею.
– Извини, я не нарочно, – улыбнулся он.
– Мне Миша приснился…
– Я понял.
Она убрала руки.
– Я не собирался тебя будить, но мы с Аленкой приготовили завтрак, и я хотел узнать: ты поешь или будешь спать дальше?
Катя села на диване, спустила ноги на пол.
– Поем! А что у нас на завтрак?
После завтрака было решено пойти погулять с Аленкой в парк. Мелкий дождик накрапывал, но было тепло и удивительно тихо: москвичи массово съехали на дачи, и город задышал.
В парке деревья положили зеленые руки друг другу на плечи и танцевали сиртаки, то ускоряя, то замедляя темп по прихоти великого музыканта Эола, владыки ветров. Катя с Олегом брели по аллее, Аленка собирала по газонам яркие листья, подбегая к папе с каждой новой находкой, разговор струился легко, ни о чем и обо всем…
Потом они пошли в кафе есть мороженое, и оно оказалось страшно вкусным; и разложили на столе цветные листья, и сплели из них венок для Аленки с помощью заколок, нашедшихся в Катиной сумке…
И так хорошо стало у нее на душе, так тихо и тепло, словно невесомый пар ранней осени окутал ее, омыл…
А потом Олег запрощался…
И стало холодно.
«…Но только Игоря в «Склиф» нельзя отправлять: он там уже примелькался!» – с этой мыслью Кис проснулся, будто и не спал вовсе, будто все размышлял над делом.
Разбудил его звонок сотового, и он никак не мог сообразить, откуда исходит звук… Наконец-то! Алексей нашел телефон под одеждой, которую он, сонный, бросил кучей на кресле в спальне.
Звонил вчерашний его собеседник, хирург. Ни изнасилования, ни покушения на оное врачи не констатировали – это раз, отчитывался он. Били женщину практически все время в лицо – это два.
…Рискуя (или открыто угрожая) ее изуродовать, подумал Алексей. Для красивой женщины это едва ли не пострашнее боли.
Били серьезно, не щадя, без скидок на слабый пол, но ударов немного, лечащий травматолог полагает, что четыре, максимум пять, если считать по очагам гематом; потом перестали по каким-то причинам – это три.
…Потому что она назвала Козырева, подумал детектив.
Липкина могла потерять сознание не сразу. Говорите, нашли ее недалеко от дорожки? Так вот, вполне вероятно, что она выбралась туда сама, надеясь позвать на помощь. И уже там потеряла сознание, а затем впала в кому – это четыре.
…И это более правдоподобно, чем гипотеза о бандитах, позаботившихся о спасении Ирины.
Есть еще небольшая гематома и трещина в ребре, но не от удара. Скорее, травма получена, когда ее слишком сильно обхватили, чтобы не сопротивлялась. Ну и насчет комы: фатальных травм мозга нет. Ее врач считает, что она выберется. Это пять.
– Когда?!
– А вот этого никто вам не скажет, Алексей Андреич. Врачи терпеть не могут прогнозы. Но я, в силу особых наших с вами отношений…
О да, отношения у них особые, как и дело, которым Кис занимался: в нем были замешаны три женщины: жена, любовница и дочь хирурга, которые никак не могли поделить его любовь… Особенно его деньги!
– …в силу наших отношений я все-таки рискну сделать прогноз. Липкиной сделали пункции для отсасывания свернувшейся крови, то есть гематом. От ударов, полученных в лицо, мозг сотрясся – почему мы и говорим о сотрясении – и стукнулся о черепную коробку. Поэтому, хоть и били Липкину в лицо, гематомы образовались совсем в других местах… не буду утомлять вас медицинскими подробностями. Просто скажу, что после пункций рассасывание гематом пошло значительно веселее – организм молодой, здоровый, и есть шансы, что она придет в сознание уже на следующей неделе. Шансы, вы поняли?
