О чем расскажет ветер - Оксана Алексеевна Ласовская
— Мам, ну у тебя и фантазия! — тихонько засмеялась Юля. — Нет, Алиса никого не отбивала. Мы тогда подвезли ее к больнице и уехали.
— Тогда что?
— Мам, ну я же говорила, что между нами ничего нет, — попыталась увернуться девушка. — Он просто мне помогал.
— Мало ли что ты говорила. Я мать и все вижу.
— Сергей оказался подлецом. И все, давай не будем о нем говорить.
— Как?! Юленька, он же такой хороший мужчина! Ну не могли мы в нем так ошибаться!
— Я тоже так думала. Но мы все ошиблись. Сергея в моей жизни больше нет и, надеюсь, не будет. Все, мамуль, мне ехать надо.
Мама вздохнула и открыла дверцу машины.
— Дочка, не руби с плеча. Все может оказаться не так, как кажется с первого взгляда.
Евгения Петровна подхватила пакеты и пошла к дому. Юля помахала ей рукой и завела мотор.
— Да уж, — пробормотала она. — Тут что с первого, что со второго взгляда, все одинаково выглядит…
Через час Юля притормозила у дома, где жил Генка. Девушка припарковала машину и, выйдя на улицу, задрала голову, посмотрев на его окна. У Гены она была в последний раз лет пять назад, забегала по делу. Вроде бы он жил на четвертом этаже. Что ж, как он ни увиливает от общения, придется с ним увидеться. И лучше это сделать без звонка.
Поднявшись на этаж, Юля шагнула к темно-коричневой двери и позвонила. Почти сразу же в квартире раздались шаги и дверь распахнулась. На пороге появился Генка в джинсах и светлой футболке. Волосы его были взлохмачены, и весь вид какой-то… Взвинченный, что ли?
— Юля? — попятился он. — Ты… Как здесь?
— Привет, Гена, — Юля оттеснила его и шагнула в квартиру. — Алиса у тебя?
— Н-нет… Была, но недавно ушла.
— Зачем она приходила?
— А тебе-то что? — внезапно ощерился он. — Дела у нас общие, все-таки она сиделка у отца.
— Об отце вспомнил, — усмехнулась Юля.
— Слушай, тебе чего надо? Мне нужно идти.
— Да? А как же ребенок? Одного бросишь? Или жена уже дома? Может, познакомишь?
— Нет, она не дома… — опустил взгляд Гена. — А ребенок…
Юле показалось странным его молчание, и она, бесцеремонно оттолкнув парня, пробежалась по квартире. Нигде не было заметно, что здесь когда-нибудь присутствовал ребенок.
— Ген, что все это значит? — обернулась она. — Нет никакого ребенка? И жены тоже? — кинув взгляд на его правую руку без кольца, спросила она. — Ты врал, чтобы не приезжать к больному отцу? У тебя что, совсем совести нет?
— Не тебе судить о моей совести! Ты же вообще ничего не знаешь! — вдруг заорал он и стукнул кулаком по стене.
— Так может, расскажешь? — прищурилась Юля.
— Нет, это не моя тайна!
— Да хватит уже тайн! Светы давно нет, к чему эти тайны! Что, что ты смотришь на меня? Я знаю, что у Светки была какая-то тайна, из-за которой она и погибла. И сейчас… Кто-то пугал твоего отца, наряжаясь Светкой и приходя к нему по ночам. Кто-то также приходил к Лене, помнишь Лену? Одноклассницу Светы? Я не знаю толком, каким боком она причастна к этой истории, но ее тоже пугали. Ленка сейчас в больнице. Она… У нее взыграло чувство вины, и она подалась в секту. Там ее пичкали препаратами. Я еле вырвала ее оттуда и не знаю, будет ли толк от всего этого. Я знаю, что у Светы была подруга в городе, Марина. Она знала эту проклятую тайну. И она недавно погибла! И я уверена, что ее смерть не случайна! Может, хватит уже? Пора заканчивать? Какого фига это все всплыло десять лет спустя?
— Я знаю… — Гена запустил руку в волосы и в очередной раз взлохматил их. — Знаю, что отца пугали. И Лену. И про Марину знаю. Все знаю.
— Откуда? — прошептала Юля. — Гена, расскажи мне.
— Знаешь, почему я врал про ребенка и не ехал к отцу? Потому что видеть его не мог! Я знаю правду уже давно, не всю, конечно, всю мне сегодня рассказала Алиса. И теперь я совсем не знаю, что с этим делать…
Юля молча опустилась на диван рядом с парнем.
— Светка, оказывается, вела дневник, — глядя прямо перед собой, буркнул Гена. — После ее смерти… Мать долго не разрешала заходить в ее комнату, не разрешала ничего трогать. Прямо музей там сделала. Хотела, чтобы все выглядело так, будто она вот-вот вернется. Только через год она решила собрать Светины вещи. Как сейчас помню — коробок набрала, разбирала долго шкафы, полки, плакала. Нас не пускала, все сама делала. А через день у нее случился сердечный приступ. Мы думали, что просто она… Ну вот в вещи эти полезла, все всплыло, и сердце не выдержало. Все эти годы я так думал, пока…
Гена замолчал, резко поднялся и, открыв дверцу шкафа, вытащил бутылку виски. Налил в стакан и залпом выпил.
— Будешь? — спросил у Юли.
— Нет, я за рулем.
Гена кивнул, бутылку закрыл, но не убрал, так и оставил на столе.
— Когда мать забрали в больницу, отец коробки с вещами забрал, унес на чердак, мебель выкинул и даже обои содрал. Не хотел, чтобы что-то напоминало о Свете. Звучит жутко, но нам тоже было жутко. Все думалось, сделай мы это раньше, с матерью было бы все нормально. Отец к ней в больницу ездил, и умерла она при нем. Мы это все приняли, как получалось, так и жили. А примерно полгода назад… Я приехал к отцу и от нечего делать залез на чердак. Увидел коробки, знаешь, память замучила. Открыл, стал вещи перебирать, плакал. Фотки, альбомы, всякая мелочь. Думал о том, какой мы были счастливой семьей, до того как погибла Светка. И нашел дневник. Открыл. Вроде бы это неправильно — читать личный дневник, но кому от этого хуже? Светки-то давно нет. И лучше бы не читал. Чуть с ума не сошел.
Что там было? — подала голос Юля. Ей внезапно стало холодно, чувствовалось, что она на пороге той великой тайны, которую все так оберегают. И это очень страшная тайна.
— Мой отец — подонок. — Генка обхватил голову руками и стал раскачиваться из стороны в сторону. — Он Алиску… Принуждал, в общем… Я даже не могу подобрать слова. И Света узнала об этом.
— Что? — Юле показалось, что пол и стены качнулись, и она едва не упала. — Что ты сказал?
— Что слышала, — огрызнулся Гена. — Я это когда читал, у самого волосы на
