Золотая устрица - Анна Васильевна Дубчак
Интересно, какие условия ее пребывания в доме были ей предложены, которым она должна была неукоснительно следовать? Может, ей сказали: делай что хочешь?! И, типа, посмотрим, как все это будет развиваться.
Злость переполняла меня. А я и не знала, что меня можно вот так раздраконить. Ну, подумаешь, развлекается девушка на моем диване, что ж? Комнат в доме много, можно найти еще не один диван с телевизором. Но меня задело. Они же оба знали, что это мое место, что я здесь и ужинала вчера, и постоянно отдыхаю на нем, смотрю телевизор. Ведь Тамарка нарочно расположилась здесь.
И вдруг меня осенило! Да они же нарочно все это делают, но не для того, чтобы позлить меня, а наоборот, чтобы завести, чтобы я возбудилась, и тогда этот юноша примется уже за меня!
Но я не возбудилась. Я ушла на кухню, вернее, как пришибленная дворняга, поджав хвост, вернулась за стол, чтобы заглушить свое раздражение вкусной едой. Но и тут меня ждало разочарование: на столе я увидела пустые коробки, упаковки, золотую фольгу от разных десертов, конфет, марципанов, шоколада…
Они, эти двое, сожрали все! И оставили весь этот цветной глянцевый оберточный мусор, чтобы я его увидела. Они издевались надо мной. Получалось, что это не я объедалась и развлекалась с мужчинами, а домработница Тамара! Что тогда ждали от меня? Реакции? Скандала? Какая пошлятина! Разве что предполагалось, что моя злость и раздражение достигнут своего апогея к концу месяца, то есть моего пребывания здесь, и я наброшусь на Тамару и прибью ее? Но кого это может развлечь? И кому конкретно сегодня утром было интересно смотреть на то, как пара любовников поедает марципаны с шоколадом?
Что ж, решила я, пойду, поищу в доме другую комнату с диваном и телевизором и спокойно переживу еще один день. А они там, на диване, пусть делают что хотят. Только бы меня не трогали.
И вот когда я нашла комнату с телевизором и хотела было уже расположиться, чтобы убить время, я вдруг поняла, что совершенно выпала из реального времени, что, увлекшись изучением своих условий проживания в этом доме, я напрочь забыла о моих телевизионщиках! Окна-то я открыла, вернее отперла, где только можно было. Пять окон. Три на первом этаже и два на втором. Но никаких перемен не наступило, мои так называемые друзья, тоже зарабатывающие на шоу и для которых главное — это бомбическая история и рейтинг, не показывались и не давали о себе знать.
В доме они или нет? Хотя, если бы кто-нибудь из них проник в дом, то уж выбрали бы момент, чтобы подсунуть мне под подушку или в какое-нибудь другое укромное местечко записку. Жаль, что об этом мы не условились. Но разве они не были заинтересованы в том, чтобы снимать внутри дома? Не может же быть, чтобы они просто отказались от этой затеи, не предупредив меня? А если меня здесь будут убивать на камеру?
Я вскочила и бросилась осматривать дом, все этажи! И меня уже не интересовала та парочка, которая еще недавно нервировала меня.
Сначала я принялась обследовать нежилые комнаты, повсюду заглядывала, не зная, конечно, есть ли там камеры моих нанимателей, отодвигала шторы, проверяла, не прячется ли кто под кроватями или в шкафах. Камер вообще не было видно, вероятно, они были тщательно замаскированы.
Постепенно я спустилась на первый этаж и, решив сделать вид, что хочу перекусить, снова заглянула на кухню. На столе по-прежнему были разбросаны упаковки от сладостей, то есть моя домработница не удосужилась их убрать!
Ладно, пойдем посмотрим, чем она занимается сейчас.
Забыла сказать, что по всему первому этажу разносились звуки работающего телевизора, там шла какая-то комедия, если судить по веселой, ритмичной музыке. Получается, меня выгнали с насиженного удобного места, а сами расположились, чтобы посмотреть комедию?
Я уже подошла к распахнутой двери, ведущей в гостиную, как замерла, всматриваясь в перепачканный ковер под ногами. Вернее, это была ковровая дорожка, расстеленная вдоль холла, кремового цвета в розовых розах и зеленых листочках. Так вот, на уровне порога она была вымазана чем-то, очень похожим на кровь. Во всяком случае, именно такие пятна и растертые красно-бурые полосы я видела в кино. Словно по дорожке кого-то, мокрого от крови, волочили.
Я улыбнулась. Улыбка была нервическая, мой рот, похоже, сам скривился в идиотскую гримасу.
Я заглянула в гостиную. Там, на диване, поджав ноги и нахохлившись, как перепуганный стаей дворовых котов воробей, сидела Тамара.
Одна. Ее любовника не было видно.
— Ты что, его убила? — спросила я с ходу, имея в виду ее парня и вообще не думая о том, что наш разговор может записываться.
— Это не я. — Она, наконец, снизошла до того, чтобы заговорить со мной. И качнула головой в сторону окна.
В гостиной уже горел свет, наступил вечер, и нормальные обитатели загородного особняка стоимостью, быть может, в миллиард должны были сейчас либо ужинать за длинным, накрытым служанками столом, либо расположиться перед пылающим камином, попивая виски и покуривая вкусные сигареты.
В моем же случае все было иначе: за диваном, между французским окном и огромным, расписанным райскими птицами антикварным кашпо с сочной зеленой монстерой лежал на боку, поджав ноги, мужчина лет пятидесяти. Хорошо одетый, в темном костюме и белой сорочке. На его маленькой голове с короткой стрижкой посеребренных волос в правой височной области зияла большая, залитая кровью рубленая рана. Как если бы ему раскроили череп топором. Под головой, само собой, ну точно, как в кино, натекла огромная темная лужа».
15. Октябрь 2023 г.
Виолетта Пескова
Оказывается, я слишком много выпила, и Тамара уложила меня спать прямо там же, на кухне, на маленьком диванчике. Даже укрыла меня пледом. И как это я могла так напиться?
Сколько рюмок водки выпила? Две, три? Я уж и не помню. Зато никогда теперь уже не забуду, что сказала мне Тамара по поводу Ромы. Типа, даже если бы он узнал, что у меня появился другой парень, то и в этом случае он бы не покончил с собой.
К чему она это сказала? Словно у меня на лбу написано, что я изменила Роме, что решила бросить его, чтобы выйти замуж за более перспективного мужчину.
Проснувшись, я стала припоминать и остальное, что услышала от Тамары. Оказывается, если верить ей или Роме, я не умею готовить. Во-первых, это поклеп, вранье, и готовлю я очень даже ничего. Роме
