Пробуждение в «Эмпти Фридж». Сборник рассказов - Денис Игоревич Воронцов
Понятия не имею, сколько прошло времени, прежде чем я пошла на это. Думаю, дней десять, не меньше. Конечно, пришлось себя пересилить. Особенно сложно было сделать первый шаг, меня просто выворачивало наизнанку (мозг-то не обманешь — когда впервые пробуешь человеческое мясо, невозможно думать о чем-либо другом). Но если речь идет о выживании, закрываешь глаза на что угодно.
Вообще, когда это только началось, я боялась даже заглянуть за шторку. А когда стало ясно, что другого выхода у меня нет — вот тогда и пришлось хорошенько напиться. Потом как-то сами собой в руках оказались ножницы, и мысль о поедании себе подобного перестала казаться такой уж непостижимой. А потом и вовсе стала идеей фикс — если можно так сказать про чудовищное чувство голода, усиленное осознанием того, что с этим чувством в любой момент можно покончить.
Но самыми худшими были ощущения после — когда, отправив в желудок кусочек человечины, ты понимаешь, что зверскому голоду приходит конец, и мозг начинает переваривать все случившееся. В этот момент снова смотришь на ситуацию человеческими глазами, и становится невыносимо мерзко от того, что минуту назад произошло. Хочется лезть на стены, ползать по полу и грызть кафель, чтобы сбежать от самого гнусного отныне существа — от себя самого.
А потом хочется еще. В десять, в сто раз сильнее. Потому что самое страшное — переступить через все людское и смириться с собственной животной природой — уже позади. И как бы жутко это ни было, как бы омерзительно это не смотрелось: ты теперь не просто отрезаешь кусочек трупа наобум, а ищешь что получше, или правильнее сказать… повкусней.
Вот так.
Думаю, в любом человеке, оказавшемся в моем положении, рано или поздно взбурлил бы инстинкт выживания. И на поводу этого инстинкта любой пошел бы на крайние меры, это уж точно. В конце концов, нет ничего противоестественного в том, чтобы от голода начать есть первое съедобное, что оказалось поблизости. Даже если это человеческий труп.
I will never forget the moment, the moment. And the story goes on11
on on on onn onnn onnnn
08.03. Что скажешь, мешок костей? Где мой подарок? Ладно, не обижайся. Я же любя, Пятница. Кстати, мы теперь лучшие друзья. Я решила оставить ему глаза — чтобы он смотрел на меня и думал, как ему повезло. На самом деле мне кажется, что они не так уж и съедобны. Хотя дойдет очередь и до них. А может и нет.
Похоже, у меня окончательно едет крыша. Потому что когда тушу свечку и становится темно, он и правда что-то бормочет. А еще вроде как начинает шевелиться, хоть я и не представляю, как вообще такое возможно. Скорее всего, никак.
А может, это от постепенного высыхания связок — если предположить, что, несмотря на воду, он начал мумифицироваться. В таком случае, нечто похожее на движения вполне может происходить. Но чем тогда объяснить звуки из рта? Разве может воздух набираться в легкие, которые давно закоченели? Нет, все-таки у меня что-то с головой.
Да и если подумать, в галлюцинациях нет ничего удивительного, особенно когда вокруг абсолютный мрак: от недостатка информации мозг начинает («вырисовывать» — зачеркнуто) выдумывать всякую всячину, дополняя реальность несуществующими картинками или звуками. И как ни странно, черпает вдохновение из самых глубинных страхов — для меня не может быть ничего ужасней, чем увидеть, как полуизъеденный мною же труп оживает. Кажется, еще немного, и так и произойдет.
Интересно, когда же его предки (или друзья, или кто там у него еще) заметят, что кого-то не хватает? А может, просто никто из его окружения не знает про тайный лесной домик? Может, он любил абсолютное уединение? И предпочитал не распространяться про свое убежище интроверта, где подальше от всех можно спокойно провести выходные. Хотя на затворника такой тип мало похож — хотя бы потому, что инвестиционному банкиру без навыков коммуникации на работе не выжить.
Как бы там ни было, меня-то уж точно в этой дыре никто искать не будет. Тем более в гостях у этого типа. Мама, папа, я за бугор. Поступлю в вуз мечты, устроюсь клофелинщицей, пришлю открытку. Алло, да. Все в порядке, просто в аду связь плохая.
Этот вибратор на стуле в комнате (или где я его оставила?) так ни разу и не зазвонил. А может, его раздавило обрушившимся потолком? Или я просто не слышала звонка, когда была в полной отключке. Да и кому я нужна, кроме моего нового преданного друга. Который, судя по всему, тоже никому к черту не сдался.
Что говоришь? Тепленькая пошла? А кстати, вода из крана уже не такая ледяная. Да и в целом вроде стало теплее…
15.03. Все хуже соображаю — в голову начинают лезть всякие мысли вроде того, что это все не по-настоящему. Вроде как надо мной проводят эксперимент, и питаюсь я не человеком, а муляжом из сои. При этом сама же комната — начиная от туалетного бачка и заканчивая гнилыми прорезями вентиляции — утыкана микрофонами и скрытыми камерами.
Как бы я хотела, чтобы это оказалось гребаной правдой! Но реальность дает фору любому шизофреническому бреду. И мне ничего не остается, кроме как смириться с этим — я действительно торчу под завалом, и выживаю только благодаря трупному мясу.
15.03, ночь. В переносном смысле (или в прямом)
Снова слышала шепот, пока пыталась уснуть. Он сказал, что этот гроб стал слишком велик для него. Зато мне теперь в самый раз. На что это ты намекаешь, Веселый мать твою Роджер?
Нужно поскорее тебя доесть, а то вода из крана уже почти комнатной температуры. Не хочется переводить продукты, и так наполовину испортился. А еще слишком много болтаешь.
А загородный дом у тебя хороший. Был. Место тихое, от озера и
