Ты умрешь красивой - Юлия Лист
– Ты не умрешь. Слышишь меня? Ты не умрешь. Я отведу тебя в больницу… – Он нагнулся и помог ей сесть, уложив голову себе на плечо. – Идем.
– Я не могу.
– Если ты не пойдешь сама, я тебя не понесу. Идем, я отведу тебя в Отель-Дьё[13], здесь не слишком далеко, – он стал тянуть ее за подмышки. Она кое-как встала на ноги.
– Ты хотел, чтобы я тоже почувствовала боль? – жалобно простонала она.
– Нет, совсем нет. Я хотел совсем другого, но тебе не понять.
– Я не виновата, что папаша Массен избил тебя при нас. Я этого не хотела.
– О, ерунда! Монахи меня чествовали почище этого старого башмака.
Медленно переступая, покачиваясь, они исчезли из лавки.
Наутро весь Париж стоял на ногах – в парке найдена мертвой девушка. С белым, как у манекена, лицом она сидела у фонтана. Платье, которое штопала мамаша Массен для Комеди Франсез, вобрало в себя почти всю ее кровь. Она сидела, как фарфоровая куколка, голова чуть набок, волосы откинуты за плечи, ладони покоятся на юбке, ноги широко разведены. Первые прохожие даже не сразу обратили на нее внимание, подумали – манекен из многочисленных магазинов на Риволи.
В ночь убийства свидетели видели прогуливающуюся по парку странную пару, похожую на актеров, одетых в костюмы из разных эпох. Очаровательный Казанова в красном камзоле, парике и черной маске шел в сопровождении ослепительной красавицы под стать Луизе Лавальер, любовнице Луи XIV. Как и фаворитка короля, та прихрамывала. Спутнику приходилось поддерживать ее за талию. Но никому не пришло в голову, что наутро Лавальер окажется мертвой, во время странной прогулки она теряла кровь, от бессилия не могла позвать на помощь, верила, будто возлюбленный ведет ее в больницу. В Тюильри часто бродили актеры, одетые Екатериной Медичи, Наполеоном, Марией-Антуанеттой, поэтому никто не придал значения их появлению. А уж сколько ходило слухов про Красного человека, появляющегося исключительно в этом парке!
В лавке Массена была найдена не то шпага, не то рапира с круглым эфесом, а на ней – отпечатки пальцев лавочника и кровь девушки. Папаша Массен был посажен за решетку. Лавка перешла к какому-то ресторатору. Сейчас в ней кафе «Тюильри».
Но через полгода появилась вторая мертвая девушка, потом третья, четвертая… В год по два-три трупа. Юные создания, одетые в карнавальные платья, кровавые пятна под ребрами и поза куклы. И неизменно в ночь перед убийством люди видели странную пару, будто сбежавшую с венецианского карнавала, но каждый раз решали, что это уличные актеры, с которыми обычно фотографируются туристы.
Полиция, отпустившая Массена спустя год, настоящего преступника так и не нашла. Позже убийства прекратились сами собой. Но до сих пор все помнят о «Призраках Тюильри», а настоящие актеры, зарабатывающие на фото с туристами, редко заходят в этот парк, чтобы не стать жертвой полицейской безжалостности. За шесть лет было задержано около сотни актеров, безвинно попавших в список подозреваемых.
Глава 9. Я короную тебя
Эрик наполнил бокал и протянул с торжественной, чуть грустной улыбкой.
Теперь Вера знала, что в чаше наркотик, а может, и смертельный яд, но двумя днями ранее она подписала свой смертный приговор. Она согласилась продолжить охоту на живца, где роль последнего исполняла сама. Приняв в руки бокал, она опустила глаза к огненно-красному кружку, в котором отражалась люстра. Звучал Моцарт, реквием… Вера сама выбрала эту пластинку. И теперь перед первым глотком, шагом в неизвестность, попыталась отсрочить казнь, оттянуть мгновение жизни. Могла ли она когда-нибудь подумать, что подобно булгаковской Маргарите будет вынуждена последовать за Сатаной в ад, представляя на грандиозном балу королеву?
Теперь она чувствовала действие наркотика явно. Постепенно стены комнаты стали таять, реквием наполнил пространство густыми звуками. Вера обреченно улыбнулась, протянув пустой бокал Эрику.
– Не бойся. Ты вся дрожишь. – Он приблизился тенью, взял ее вялое запястье в руки. Она не решилась надеть свои умные часы. Он все равно бы не позволил взять их с собой на коронацию.
– Я не боюсь. Напротив, чувствую, как моя душа наполняется силой и решимостью, – проронила она, усиленно вспоминая, куда положила свой телефон. Если получится, можно взять его с собой, включить камеру и спрятать под подвязкой чулок. Видео, конечно, не будет, зато запишется звук. Она загонит беса в бутылку, заставит дьявола остаться там, где ему самое место. Но одновременно с этими мыслями голову разрывали другие. Она королева! Королева на балу у Сатаны…
Действуя непонятно по чьему велению, Вера принялась раздеваться. Стянула джинсы, сняла через голову майку. Стоя в одних чулках посреди ярко освещенной спальни, она ловила себя на мысли, что выполняет чьи-то приказания. Но голоса она не слышала, только густые отзвуки ре минор, дребезжание хора из моцартовского реквиема.
Эрик подхватил белую тунику, надел на нее, взял под руку и повел к двери. Тьма сгустилась за их спинами, но Вера успела различить щелчок выключателя. Надо ловить звуки жизни, цепляться за то, что остается реальным.
На Риволи они поймали такси. Вера впилась взглядом в номер машины. Буквы тотчас вылетели из головы, но цифры она не сразу забыла. Шесть-восемь-три, шесть-восемь-три… Ее шепот стал слишком громким. Замолчи, ведь он все поймет!
В салоне ей завязали глаза. Машина ехала невероятно долго. Зачем они катались? Она прекрасно знала, что стать королевой ей предстоит в саду Тюильри. Паук наматывал вокруг своей жертвы паутину дорог. Они, вероятно, ездили вокруг Лувра или по площади Каррузель.
В конце концов, ее укачало. Она уснула и очнулась, когда Эрик поставил ее босые стопы на холодный каменный пол. Глаза ее по-прежнему были завязаны, она хотела снять повязку, но обнаружила, что ее руки стянуты за спиной, а на ногах недлинная веревка. Тело подрагивало от холода.
– Ты боишься, что я сбегу? – спросила она. Во рту пересохло, горло свело. Хотелось пить. Била дрожь.
– Это святое место. Сюда ты войдешь рабыней, а выйдешь королевой. Веревки сейчас снимут. Это лишь часть ритуала.
Несколько метров ей пришлось преодолеть, спотыкаясь и едва не падая. Ее кто-то поддерживал с двух сторон. Это был не Эрик. Руки мужские, грубые, как у охранников ночных клубов. Она вошла в какую-то залу: ощущалось широкое пространство, было холодно, из-под маски виднелся мерцающий свет множества свечей.
Наконец кто-то развязал ей глаза. По обе стороны от нее стояли
