Владимир Гоник - Правый поворот запрещён
- Вот это гость! - воскликнул Агрба, обнимаясь с Ендрыхом, и тут же через плечо уловил предупреждающе-неодобрительное шевеление бровей Проценко.
- Какими судьбами? - отстраняясь, спросил Агрба.
- Судьба у нас с тобой одна, Джума, - Ендрых уселся и опять закурил. - Ловить.
- Кого на этот раз?
- Сейчас расскажу. Одна бабка из Братковичей купила на вокзале в Жешуве с рук какого-то парня золотое колечко с бриллиантиком. Подарок для своей внучки. Потом некая дама из Миельца, гостившая в Жешуве у сестры, тоже отоварилась таким колечком на Жешувском вокзале у частного таксиста. А некий пан из Свидника, будучи в командировке в Перемышле, обзавелся подобным подарком для своей благоверной. И опять - на вокзале у частного таксиста, машина с Жешувскими номерами. Затем география меняется, остается только место покупок, вокзалы, привокзальные площади и такси с Жешувскими номерами - Пабианцы под Лодзью, Сиерпц, Квидзин, это поближе к Мальборку, к Балтийскому побережью, наконец, Собещев под Гданьском и Сопот. Как всякий нормальный обыватель, каждый из этих покупателей в разное время обратился к ювелирам, чтоб узнать, удачна ли покупка: переплатил или наоборот - взял подешевке. Во всех случаях оказалось, что в золотые кольца вставлены не бриллианты, а феониты, искусственные камешки. И посыпались заявления в полицию. Продолжалось все это полтора года, количество жалоб обрело некий качественный признак, мы поняли, что тут не случайность, а система: места, где продавались кольца во всех случаях одни и те же вокзалы, привокзальные площади, тут проще проворачивать махинацию: скопление людей, спешка, суета. И еще: почти в каждом случае продавец водитель такси с Жешувскими номерами.
- Ты приехал, чтоб нам это рассказать? - засмеялся Проценко.
- Это имеет отношение и к вам, - сказал Ендрых. - Проследи маршрут продвижения колец: от польско-советской границы, то есть Перемышля, к Балтийскому побережью. А не наоборот. Мы выстроили график по датам покупок. Сперва Перемышль, потом Жешув, дальше Лодзь, Мальброк и - вверх к Балтике.
- Ну и что это значит? - спросил с сомнением Проценко. Очень уж не хотелось ему, чтоб это дело оказалось по обе стороны границы.
- Кольца идут от вас: на каждом фирменная бирка с пломбочкой, а на бирке указаны не только названия изделия, вес, проба, но и место, где оно изготовлено. Бакинская фабрика ювелирных изделий. А с Азербайджаном, как тебе известно, мы не граничим. Значит партии товара доставляются из Баку, скапливаются где-то здесь у вас, а потом перебрасываются к нам, либо изготавливаются непосредственно у вас. Чтоб ты, Вадим не мучился сомнениями, обрадую: мы, хотя и не сразу, но нашли эту Жешувскую машину и ее водителя. Знал он немного, он ведь всего лишь продавец, "разгонял" кольца по стране, и убеждал нас, что это добро поступает отсюда, от вас. Оказалось, он сбывал не только эти кольца, но и обычные обручальные золотые. При обыске нашли у него целую связку на проволочке, тридцать четыре штуки. Остаток. Тоже с бакинскими номерами, 583 проба. Наш эксперт проверял и ляписом, и какими-то кислотами. Подтвердил - золото.
- С теми колечками, которые с феонитом ясно: там плуты зарабатывали на разнице в стоимости искусственного бриллианта и настоящего, - сказал Проценко. - А какой они навар могли иметь на обручалках? Перепродажа? Массовая скупка у нас? Просто из магазина уходили в таком количестве? Сомнительно.
- А если хищение с фабрики? - спросил Ендрых. - Или левые!
- В таких масштабах?! Отвергаю! - Проценко решительно махнул рукой.
- Тогда что же?
- А черт его знает! Думать надо, - Проценко посмотрел на Агрбу. - Что скажешь, Джума?
- Работать надо, - коротко ответил Агрба. - Может и БХСС подключить.
- Ладно, Чеслав, возьмем на заметку, - сказал Проценко. - С таможней тоже свяжемся. А этот ваш таксист-реализатор не сказал от кого получал товар?
- От одного и того же человека. Ни фамилии, ни имени, ни адреса не знает. Тот приносил раз в месяц кольца, забирал выручку, отваливал какую-то сумму и исчезал.
- Ну, а кто привлек таксиста к этому делу? С чего-то же началось?
- Этот самый неизвестный, что приносил кольца, и привлек. Однажды пришел, сказал: "Мне тебя порекомендовали. Будешь иметь хороший процент. Не хочешь - найдем другого. Твое дело - сбывать. И не задавать вопросов. Мы люди без имен, фамилий и адресов."
- Солидная фирма, - Проценко потер ладонью подбородок. - Ты куда сейчас?
- Где-нибудь пообедаю, а потом - визит вежливости в наше консульское Агентство.
Проценко и Джума незаметно переглянулись, и Проценко сказал:
- Сходи-ка сначала к ним, а пообедаем вместе. Где, Джума? - обратился он к Агрбе.
- Можно в кафе "Оксана". Там у меня шеф знакомый.
- Значит давай, Чеслав, к трем сюда, - сказал Проценко.
Сдержав улыбку, Проценко спросил Агрбу:
- Что думаешь?
- Правильно сделали, что пригласили. Все-таки столько лет работали вместе, ели, пили и у нас, и у них, а теперь что ж, плевать друг другу в чай?
- Я не об этом. Я об этих кольцах.
- Тут размах чувствуется. Боюсь, что и мы влипаем. Не хотел говорить при Чеславе: помните дело азербайджанцев с рынка, которых потрошили рэкетиры? У одного при обыске нашли чемоданчик. Он прихватил его в гостинице в номере этих азербайджанцев, думал, там деньги. А оказалось, какие-то шмотки и коробка от конфет, набитая чистыми бирками бакинской ювелирной фабрики. Владельцем чемоданчика был, как показали пострадавшие, их земляк, бакинец. Познакомились с ним якобы здесь в ресторане, пригласили к себе в номер. А когда к ним заявились наши рэкетиры и пошла драка, хозяин бирок бежал без чемоданчика. Разыскать его не удалось. Не привез же он сюда эти бирки, чтоб торговать ими на рынке.
- А где чемоданчик?
Был в райотделе. Он не фигурировал нигде как вещественное доказательство.
- Ты разыщи.
- Если его не выбросили.
- И принеси лично мне. И вообще помалкивай. Тут нам инициативу проявлять ни к чему. Понял?
- Еще бы!..
26
Дело я уже знал почти наизусть. Во мне сидел зуд бывшего следователя, и кое-что я бы, конечно, решал не так, как Скорик. Но я давно не следователь, а адвокат. Посему подправлять Скорика собственными следственными действиями права не имею, моего права хватает лишь на независимую экспертизу. Случалось, осторожно, с оглядкой переступал я эту грань, но так, чтобы не давать повода прокуратуре придраться и поймать меня в нарушении закона. Как следователь, я мог посочувствовать Скорику: слишком много косвенных улик, а это всегда опасно для того, кто строит на них версию. Да и ответы Назаркевича на все вопросы Скорика были гладкими, без сучка и задоринки, без смысловой запинки, естественные, выглядели полной правдой, и пока не давали возможности Скорику уличить Назаркевича в чем-нибудь противоречивом, алогичном; они, эти ответы, именно своей логичностью, отсутствием попыток что-либо скрыть, своей утвердительностью как бы говорили следователю: "А ты попробуй, докажи, что это ложь, что мою правду можно истолковать иначе". Например: "В Богдановске вы были в каскетке?" - "Да". - "В той, что мы нашли в вашей машине?". - "Да" "Человек, в машине которого видели в Богдановске Кубракову, тоже был в такой каскетке". - "Полагаете, она сшита в единственном экземпляре, именно для меня?"... Вот и гадай, Скорик, доказывай, кто это был: Назаркевич или кто другой, хотя тебе удобней, чтоб это оказался Назаркевич, поскольку в цепи других эпизодов этот выглядит довольно убедительным и устойчивым...
Так я размышлял, сидя в маленькой комнате СИЗО, где стол и стулья привинчены к полу, а свет из единственного окна перечеркнут решеткой, тень от нее лежала на противоположной серо-зеленой стене. Лязгнули дверные запоры, ввели Назаркевича. К моему удивлению, лицо его на сей раз было совершенно спокойным, косоротила лишь странная нервическая улыбка. Когда он сел напротив меня, я сказал:
- Сергей Матвеевич, сразу хочу определить наши взаимоотношения. Я работой обеспечен сверх меры, ваши мать и жена упросили меня быть вашим адвокатом. Мои условия: от вас требуется полная искренность, правдивость, не занимать по отношению ко мне никаких поз и без совета со мною не делать никаких скоропалительных и изящных заявлений вроде того, что вы уже сделали, признав себя виновным. Надеюсь, вам все ясно?
- Ясно, - коротко бросил он.
- Вы убили Кубракову? - в лоб спросил я.
Ответил он не сразу, как-то поколебавшись:
- Нет. Но тот, кто это сделал, наверное, имел основание, она умела вызывать к себе ненависть...
Дальше говорили о характере их взаимоотношений. Его рассказ ничем не отличался от того, что было зафиксировано Скориком в протоколах допросов, разве что я добыл несколько новых деталей.
- Каким образом, колпачок от баллончика с газом попал к вам в машину? - спросил я.
- Для меня это и есть главный вопрос. Загадка.
- Машина у вас запирается?
- Кроме одной дверцы, правой передней, там замок испорчен.
