Джон Берли - Уайклифф и последнее жертвоприношение
Они помолчали, и Джулия лихорадочно пыталась выстроить в уме нужную фразу.
— Джильс… Скажи, тетя Джесси иногда не ночевала дома?
— Да.
— А ты не знаешь, где она… где она была в это время?
— Это не наше дело. А полиции я уже рассказал все, что знал.
— Полиции?! Они что, допрашивали тебя?
— Я сам пошел к ним.
— И что ты сообщил им?
— Кое-что. Я уверен, они должны были знать это.
Джулия ничего не могла от него добиться. И все же она попыталась поддержать беседу.
— Полиция говорит, что клавиши органа были заткнуты листками бумаги, вырезанными из церковного журнала…
Наконец Джильс посмотрел на нее. Но выражение его лица не изменилось.
— Ну так что же?
Тут она вдруг струсила. Она жалко сконфузилась и пробормотала:
— Ну, я не знаю… Мне тревожно… Я не знаю, что будет дальше.
— Все очень просто. Нам надо будет уехать, — парень уклонялся от ее вопросов, не хотел понимать. — Твой отец уже прислал сюда человека, который раньше уже работал фермером. Он был тут вчера. Сегодня тоже приедет. Думаю, он возьмет ферму в свои руки.
Джулия чуть не плакала.
— Мне так жаль, Джильс… Я надеюсь, все получится не так. Не думаю, чтобы мама… — тут голос ее заглох, поскольку в том, что она намеревалась заявить, она ничуть не была уверена.
Джильс мельком окинул ее взглядом и, не повышая голоса, так же ровно произнес:
— Мне не хочется говорить обо всем этом, Джулия. Извини, мне не хочется говорить и с тобой. Лучше тебе больше сюда не приходить.
Он повернулся, вошел в дом и прихлопнул за собой дверь.
Джулия еще некоторое время стояла, уставившись взглядом в эту дверь… Весь ее солнечный, юный мир рухнул, казалось, всего за какие-то пару дней.
В начале десятого утра Уайклифф, с плоским атташе-кейсом в руках, появился у Тригг-Хаус. Его впустила в дом экономка — полненькая, свежая молодая женщина, давно созревшая для деторождения…
— Я суперинтендант Уайклифф. Если можно, я хотел бы побеседовать с миссис Гич.
Его провели в комнату, где стоял шкаф с водруженным на него русским самоваром и где Керси имел конфиденциальное интервью с хозяином дома.
Через несколько минут туда вошла Кэтрин Гич; она выглядела настоящей светской леди, в элегантных серых брюках и тонко подобранной по цвету блузке.
— Нет-нет, тут мы не можем разговаривать. Здесь как в морге…
Уайклифф покорно прошел вслед за Кэтрин по коридору в большую комнату с полукруглым окном, выходящим на лужайку и реку.
Тут все было обтянуто голубым и бледно-розовым блестящим ситцем, пол устлан паласом приглушенных тонов, серовато-зеленые стены украшены репродукциями. У торцевой стены стоял белый ультрамодный холодильник. Однако внимание Уайклиффа сразу же целиком перекочевало на рояль, удобно размещенный в углу.
— Присаживайтесь, мистер Уайклифф. Выпьете чего-нибудь? Кофе? Или покрепче?
— Спасибо, ничего не буду.
Кэтрин была очень бледна. Она изо всех сил пыталась выглядеть спокойной и непринужденной, однако сжатые челюсти и суетливые движения рук выдавали большое внутреннее напряжение.
— Простите, миссис Гич, но я вынужден вернуться к болезненной для вас теме и расспросить вас более подробно о жизни вашей сестры.
— Я готова вам помочь, но боюсь, что вы лучше информированы по этому вопросу, чем я сама… — в ее словах мелькнула горечь и обида.
Но Уайклифф не принял этот комплимент.
— Хотел бы услышать от вас что-нибудь по поводу ее возможной связи с Джонатаном Глинном. Делилась ли она с вами подробностями о том несчастном случае, в результате которого погиб парень по фамилии Рюз?
Этого она явно не ждала и теперь погрузилась в размышления. Тем временем Уайклифф продолжал:
— Я не хочу без нужды залезать в обстоятельства жизни вашей сестры. Но я ищу мотивы происшедшего — и поэтому мне надо рассмотреть все возможности…
Кэтрин бросила на него быстрый, затравленный взгляд:
— А вы считаете, что там могла быть связь?
— Как я уже сказал, я просто рассматриваю возможности… — Уайклифф расщелкнул свой кейс и извлек оттуда фотоальбом Джессики. — Если вы взглянете на несколько последних страниц, то…
Кэтрин взяла альбом и стала листать, задерживаясь то на одной, то на другой странице… Когда она дошла до вырезок из газет, Уайклифф заметил:
— Как видите, три из этих вырезок относятся именно к семье Рюз: две о происшедшем несчастном случае, а последняя — о смерти матери погибшего парня.
Некоторое время Кэтрин просматривала вырезанные статьи, а затем вновь вернулась к фотографиям. Когда она наконец захлопнула альбом и протянула его Уайклиффу, глаза ее увлажнились.
— Вы, конечно же, знаете больше того, что рассказали, — вздохнула она.
— Я только знаю, что непосредственно перед смертью ваша сестра собиралась пойти в полицию с сообщением по поводу обстоятельств гибели того мальчика.
— Вот как?…
Кэтрин явно была потрясена. Она могла себе представить, что трагедия шестнадцатилетней давности была в душе у сестры незаживающей раной, но чтобы это стало причиной ее смерти?!
Помолчав, Кэтрин спросила:
— Вы предполагаете, что…
— Я ничего не предполагаю, — прервал ее Уайклифф. — Я только нуждаюсь в информации. Вы должны понимать, что это — всего лишь одно направление из многих в нашем следственном деле, и не подразумевает никаких подозрений в отношении кого бы то ни было.
Кэтрин расценила эту фразу как обычную полицейскую уловку и решила не давать прямых ответов.
— После моей свадьбы Джессика и Джонни Глинн стали очень близки. Мы думали, они поженятся… Джонни был парнем бедовым… — глаза Кэтрин сощурились, словно силясь разглядеть то далекое уже прошлое. — Он гонял трактор по проселкам на бешеной скорости, и все так и ждали несчастья. А Джессика часто ездила с ним.
— А ваша сестра водила?
— Нет, она так и не научилась… Я часто удивлялась, почему. Как бы то ни было, после гибели парня на Джонни тут у всех большой зуб вырос, хотя никаких улик его виновности не нашли. Все, что я могу сказать, это что Джессика после того случая очень изменилась. Но я не знаю, что именно послужило причиной.
— Она ведь заявила, что не была с Глинном в тот вечер?
— Да, я знаю.
— А может быть, она была с кем-то другим?
Кэтрин нервно отмахнулась:
— Ну откуда мне знать? Сестра заговорила со мной об этом недавно, за несколько дней до смерти… Говоря откровенно, у меня действительно сложилось впечатление, что она как-то была замешана в том деле…
— Но она никого не называла?
— Нет.
Уайклифф вложил фотоальбом обратно в свой кейс.
— Еще раз прошу меня простить за доставленные неприятности. Надеюсь, наша беседа останется между нами?
Уже поднявшись, Уайклифф повернулся к роялю.
— Это вы играете?
— Нет, это Эйб иногда балуется… — она мельком улыбнулась. — Он часто играл, когда был помоложе. Он, вообще-то, очень музыкален…
Кэтрин проводила его до крыльца. Снова держалась как настоящая леди, хозяйка большого дома. Она даже по-светски заметила на прощание, что этой весной примулы цветут особенно прелестно.
У себя, во временном офисе, Уайклифф стоял у окна и глядел на парочку галок, устроившихся на гребне межевого вала. Птицы сидели, повернув к нему хвосты, и выглядели сзади, как немолодые супруги, которым давно уже нечего сказать друг другу нового и остается лишь наблюдать за жизнью с равнодушным неодобрением. Наглая молодая чайка спикировала на гребень рядом с ними, и почтенные галки, неуклюже переваливаясь, отодвинулись от этого хамоватого подростка подальше. Мало ли что. Впрочем, чайка не стала с ними задираться.
А в то же время в голове у Уайклиффа неотвязно кружились мысли: кто же мог быть тогда с Джессикой при гибели мальчишки Рюза? И имеет ли это отношение к убийству? Можно ли представить себе, что, укрываясь все эти годы от обвинения в неосторожном убийстве, человек этот вдруг решает пойти на убийство предумышленное, дабы избежать разоблачения? Ведь если правосудие и было бы к нему снисходительным, после такого большого срока, в глазах местного общества он все равно стал бы убийцей.
Но убивать? Убивать из-за таких несолидных расчетов?
Нет, ему надо обсудить это с Томом Ридом.
Раздался стук в дверь, и вошел Керси.
— Ну что, сэр, вам сказала Принцесса-из-Замка?
Уайклифф беззвучно усмехнулся и передал содержание своей беседы с Кэтрин, не забыв упомянуть о рояле.
Керси задумался:
— Интересное дело! Наш приятель Эйб Гич вполне мог взять Джесси покататься вечерком… Судя по фотографиям того времени, пары у них еще не были четко распределены…
Уайклифф кивнул:
— Возможно. И это объяснило бы, в чем Джессика признавалась гадалке Тревене. То есть Джессика чувствовала, что повела себя подло в отношении сестры, и потому не хотела доставлять ей лишние страдания теперь, после стольких лет… Вполне вероятно.
