Оксана Обухова - Немного страха в холодной воде
— Пока, — с оттяжкой добавил Аркадич.
— Пока ваш Куцый в машине лужу не наделал, — усмехнулась Надежда Прохоровна и повернулась к бывшему директору, показывая парням, что разговор с ними окончен.
Танкистов-мушкетеров дважды просить не потребовалось, прочитав на лице обожаемого наставника, что он их тоже не задерживает, выкатились за дверь и даже сильно не топали — на цыпочках с крыльца спустились.
Павлов сумрачно откинулся на спинку кресла, сложил пальцы в замок и выжидательно поглядел на гостью.
Пожалуй, во взгляде мужчины не было мольбы или просьбы. Пожалуй, он уже понял, что в дом его зашла не тривиальная пенсионерка, которой надо все на пальцах еще раз объяснить, а особа вдумчивая, с зорким взглядом и пытливым разумом. Подобным людям не надо бестолково объяснять, подобные особы сами делают выводы из увиденного и торопить их не стоит.
Надежда Прохоровна молчала минуты две, задумчиво гоняя по лбу морщины. Потом наконец спросила:
— Когда думаешь детский дом за озером открывать?
Павлов повращал большие пальцы внутри ладоней.
— Пока не могу сказать точно. Нам помогает один хороший человек — генерал-лейтенант в отставке, сам бывший детдомовец, суворовец… Если все пройдет как надо, в начале августа надеемся начать внешние работы, зимой провести внутренние… Хотелось бы надеяться, что к следующему учебному году главный корпус будет готов. Если, конечно, Министерство обороны подключится и направит стройбатовцев…
— Бог тебе в помощь, Герман Аркадьевич, — сказала баба Надя и поднялась с дивана. — Пойду я. Матрена небось совсем меня потеряла…
— Спасибо, — одним словом поблагодарил преподаватель, но, уже стоя в сенях, замялся перед дверью. — Надежда Прохоровна, я ведь не могу отправить мальчишек в город… Просто — некуда. Эти чертенята удумали остальные две квартиры на лето тоже сдать, на вторую машину деньги копят… Днем на прополке в совхозе работают, стараются… Они сюда приехали мне помогать! Я им рад и…
— Да ладно тебе, Аркадич, — оборвала его Надежда Прохоровна. — Считай — забыли.
И вот ей-богу! Говоря «забыли», Надежда Прохоровна совсем не думала о «Ворошиловском стрелке» Матрене с незарегистрированным дедовым ружьем! О двустволке она вспомнила, только когда вошла к золовке и застала ту в горнице за столом. Матрена любовно полировала стволы двустволки.
«Наверное, зря ночью пожалела, пугать не стала, — расстроилась Надежда Прохоровна. — Придется вечером потолковать…»
— Оставляй-ка, Мотя, вооружение, — сказала вслух, — и пойдем к Сычам. Те на обед позвали.
— По-городскому? — любознательно прищурилась Пантелеевна. Почему-то обеды под рюмочку завсегда в Парамонове «по-городскому» прозывались.
— А как же — все чин чином. И Карпычу звони, пусть тоже присоединяется.
Пока Пантелеевна убирала двустволку и ветошь, Надежда Прохоровна подключила разрядившийся мобильник к розетке и позвонила Алешке, собираясь обрадовать старшего лейтенанта — не волнуйтесь, мол, жива, здорова, телефон нашелся…
Но никто, оказывается, и не собирался волноваться. «Безлошадный» профессор Савельев уговорил автовладельца Бубенцова поехать на дачу к знакомому доценту, где все выходные близкие Надежды Прохоровны купались и ловили рыбу, загорали и шашлыки жарили. Отрывались, одним словом.
Надежда Прохоровна порадовалась за друзей и никакими заданиями Алешку нагружать не стала, спросила только как бы невзначай:
— Твой Дулин вроде в отпуск собирался?
— Угу, — ответил новоявленный оперативник. — В Анталию с семьей уехал, просил звонить только в крайнем случае. У вас к нему какое-то дело?
— Нет, так спросила…
Баба Надя попрощалась с Алексеем, подумала секунд пятнадцать и решила — случай у нее, может быть, и крайний, но разговор-то долгий. Вдруг разорится майор на роуминге? И если уж палить из пушек по воробьям, то лучше всего пригодится муровский Суворин.
Надежда Прохоровна набрала номер Сергея Михайловича, прослушала вежливое сообщение о том, что телефон абонента находится вне зоны досягаемости, и решила — увидит подполковник оставшийся без ответа вызов заслуженной старушки Губкиной — сам отзовется.
А не отзовется — Бог ему судья. Сама как-нибудь с местными властями управится, не впервой. Паспорт теперь на месте, Матрена с Карпычем под боком, никто заместо Розы Романовой в кутузку не упрячет…
Часть третья
Зачем отставной козе барабанщик?!
На стене между фотографиями мерно тикали ходики. В мирное тиканье часового механизма вплеталось тихое посапывание Матрены — несколько рюмочек забористой сычовской наливки наложились на бессонную ночь, сморило Мотю после «городского» обеда. Она не неугомонный фермер Сыч, что после плотного перекуса помчался с Дениской какой-то забор править. Не деятельный почтовик Суворов, что скушал на скорую руку немного бульона с бараниной и унесся в поселок по делам. Матрена — женщина немолодая, к ночным переполохам не привычная.
Надежда Прохоровна подремать не улеглась. За обедом она попросила Карпыча зайти с оказией в поселковое фотоателье и распечатать там все шестнадцать снимков места происшествия и два размытых кадра с удирающим кроличьим вором.
Сейчас все восемнадцать фотографий лежали перед бабой Надей на большом столе в главной Матрениной комнате. Лежали и ничего нового не сообщали.
Надежда Прохоровна тасовала их и так и эдак, два нечеткие снимка категорически выбивались из общей картины! Никак не могла понять уже довольно опытная сыщица-любительница Губкина: зачем Глафира Терентьевна Иванова потащилась ночью к чужим кроликам и есть ли в этом связь с убийством Мухина?!
Глафирин двор отлично охраняет бесноватый пес Буран. Сегодня, переговорив приватно с Дениской, Надежда Прохоровна узнала, что Федька таскал Глафириных курей не ночью, а потихоньку на вечерней зорьке, поскольку знал прекрасно: соседка пересчитывает пернатых утром, когда поочередно из курятника выпускает — куры у нее только по двору гуляют, на улицу не бегают. Потому и грешила Терентьевна исключительно на почтальонского Гавроша, что сделал подкоп под забором. Днем Буран на привязи сидит, ночью по всем угодьям носится, никакого человеческого вора к забору близко не подпустит.
Итак, учитывая отменного зубастого охранника, вернемся к главному вопросу — зачем Глафира отправилась ночью к чужим кроликам?
Решила отомстить Карпычу за пропавших кур и увести ушастого? Прокралась потихоньку к клеткам… Попалась на месте, перепугалась Карпыча с фотоаппаратом и убежала сломя голову.
Могло быть так?
Могло. И если помыслы Глафиры были не честны, можно на спор биться — разговаривать с орденоносицей абсолютно бесполезно. Ни за что старушка не признается, что лазала к соседу живность воровать. Стыдоба же! На старости-то лет… Надежда Прохоровна Глафиру маленько знала — та всегда упертой теткой была, завсегда на своем до последнего стояла, даже если не права была. Только раздражалась да злилась, если больше напирали… Любила, чтоб ее слово всегда последним на застольях было.
К Глафире просто так не подобраться, вспоминая одно из последних застолий в Парамонове, взгрустнула баба Надя. В то время, помнится, народ массово рванул на волю из рядов компартии, упертый член КПСС Глафира Иванова уверенно предрекала скорый крах капитализма и всеобщее торжество коммунистической идеологии. Сама без пенсии два месяца сидела, зарплату по полгода задерживали… но разве ж это доказательство?! Это — происки завистников из мировой буржуазии!
Упертая тетка Глафира Терентьевна. К такой ни с каким хитрым вопросом не подъехать, а в лоб идти — нечего и думать! Если неделю назад ни в чем не призналась, устоит и нынче. Сегодня днем Надежда Прохоровна видела, как бабу Глашу с чуть опухшей после неудачно удаления коренного зуба щекой привез из города семейный племянник на машине. Сейчас от бабы Глашиной баньки дымком потягивает — племянник с женой париться направились, так что идти с визитом не ко времени.
«Прогуляться, что ли, просто? — подумала Надежда Прохоровна. — Чего в духотище-то сидеть, когда на улице — погоды?..» Сложила в стопочку фотографии, поправила на спящей Матрене одеяльце и вышла из дому. Авось обдует голову ветерком и свежая мысль появится… Не хочется Матрену оставлять в деревне, где нераскрытое убийство над дворами топором висит. Тут надо расстараться, помочь сельчанам.
Гулять по «прошпекту» Надежда Прохоровна не пошла, протопала через огород к задней калитке. Вышла на узкую тропинку, вьющуюся по задам участков, поглядела из-под ладони на гладкую озерную равнину… Красота. Никаких заграничных курортов не надобно с такими вот красотами: тут тебе и простор, и воздух, и плеск волны… Отдыхай в тишине, пока дела ни призовут…
