Наталья Борохова - Адвокат – невидимка
Последняя реплика была адресована, конечно же, секретарю, которая торопливо кивнула.
– Итак, что вы мне хотели сказать? – произнесла Палех, взявшись за перила. Впереди был лестничный марш.
Теперь смятение ощутила Дубровская. Отведенных ей пяти минут было явно недостаточно, чтобы раскрыть семейную тайну. Да и обстановка была совсем не подходящей. В нескольких шагах от них мерно гудел лифт, поднимая и опуская в своем стеклянном чреве посетителей. Чрезвычайно занятые люди сновали по лестнице вверх-вниз, перекидываясь приветствиями при встрече. Где-то шумел полотер. Из-за дверей кабинетов неслись телефонные трели.
Обдумывая предстоящий разговор, Елизавета прикинула, какие плавные переходы позволят ей затронуть щекотливую тему. Она заготовила даже десяток фраз, мягких по звучанию и деликатных по своему содержанию, способных заставить говорить и немого. Но спешка и только что пережитый стресс разметали всю ее риторику в клочья, поэтому она сказала первое, что ей пришло в голову:
– Я хотела бы вас пригласить в процесс по делу Лещинского в качестве свидетеля защиты.
Женщина была удивлена. Ее глаза, большие и выразительные, как у лани, умело подчеркнутые аккуратной линией, казались сейчас непроницаемыми. Она ждала объяснений.
– Видите ли, – совсем смешавшись, заговорила Елизавета. – Вы были женой Владимира Ивановича. Значит, вы знаете его лучше, чем кто-нибудь другой.
Палех подняла тонкие брови.
– А вы хорошо осведомлены, адвокат…
– Елизавета, – наспех представилась Лиза. – Вот, Елизавета Дубровская. – Она передала женщине визитную карточку, которую та, не рассматривая, опустила в карман плаща.
– Вас послал ко мне он? – спросила Палех, сделав едва заметный акцент на слове «он».
– Владимир Иванович не знает об этом визите. Это, так сказать, моя инициатива, – объяснила Елизавета.
– И, по всему видно, не самая разумная, – холодно заметила Ольга Анатольевна. – Я – бывшая жена Лещинского. Стало быть, я вряд ли могу говорить о нем приятные вещи. Не ждите от меня объективности.
– Но, выходя замуж, женщина рассуждает иначе, – отчаянно возразила Лиза, понимая, что собеседница отгораживается от нее ледяной броней. – Вы наверняка когда-то видели в нем хорошие, добрые черты. Он был умным, щедрым, нежным. Он смотрел на вас, широко раскрыв глаза. Да и вы были такой же. Не могло же это уйти в никуда! Не знаю, что между вами произошло, но если постараться, вы, конечно, вспомните не только обиды.
– Вы занятная девушка, – проговорила Палех. – Но у меня нет желания ворошить прошлое. Лещинский прекрасно обходился без меня все эти годы. Стало быть, обойдется и сейчас. Он отлично умеет справляться с трудностями и держится на плаву даже при самых фатальных обстоятельствах. Доверьтесь ему.
– Но его обвиняют в убийстве! Вы наверняка об этом слышали?
– Разумеется, – сказала Палех ровным тоном. – Кто об этом теперь не знает? Владимир Иванович, в своем роде, звезда.
– И вы так спокойно к этому относитесь? – поразилась Лиза. – Конечно, вы считаете, что он виноват…
– Милая девушка, кто сказал, что я верю в его виновность?
– Ну, так как же… – запуталась Лиза. – Ведь вы сами говорили…
– Лещинский – не самый лучший человек на свете, но он не убийца, – отчетливо произнесла Палех. – Он слишком осторожен, слишком труслив и слишком самовлюблен для того, чтобы перечеркнуть свою жизнь, пожертвовать своей славой ради минутной слабости. Ему не нужна была эта девчонка, как не нужна была я и десятки наивных дурочек, согревающих его постель. Стало быть, его просто подставили. Это же очевидно, не так ли?
– Значит, вы нам поможете? – спохватилась Елизавета.
– С чего ради? – удивилась Палех. – Зачем мне это нужно?
– Это нужно ему! – воскликнула Лиза. – А быть может, и вам.
– Давайте оставим все, как есть, – решительно произнесла Ольга Анатольевна. – Ваши пять минут давно истекли. Возвращайтесь и не морочьте себе голову. Вот увидите, Лещинский выйдет из воды сухим.
Она повернулась и походкой танцовщицы направилась по лестнице вниз. Поразительно ровная спина и красиво развернутые плечи всегда производили впечатление на ее поклонников, но Лизе эти достоинства казались сейчас лишь щитом, которым женщина пыталась прикрыться от своего прошлого.
– Постойте! – крикнула она куда-то в лестничный пролет, и ее голос эхом разошелся по этажам большого здания. – Вы не можете сейчас так просто уйти. Как вы будете жить с этим? Ведь у него сейчас все плохо. Вы просто не представляете, как плохо!
– Хо, хо, хо! – насмешливо ответила ей пустота…
Глава 17
Явившись по вызову следователя ясным июльским днем, Елизавета была немало смущена, встретившись взглядом с Лещинским. Мероприятия, которые она предпринимала за его спиной, не давали ей дополнительного чувства уверенности, тем более что результаты всех ее смелых вылазок пока оставались нулевыми. Конечно, говоря теперь о месте происшествия, Лиза представляла себе не абстрактное жилище, а вполне определенный дом, построенный и оформленный с непревзойденным вкусом. Она, как и тогда, видела перед собой изящный поворот лестницы и ступени, покрытые авторскими коврами со стремительным росчерком «ВЛ»; каминную полку со старинными часами в спальне и террасу с небольшими лужицами после дождя на керамических плитах. Она слышала шаркающие шаги Аделины, пытающейся удержать на ногах неудобные войлочные шлепанцы, и знала наверняка, что домработница снимает их всякий раз, когда за очередным посетителем закрывается дверь. В этом доме, наполненном полумраком и тишиной, не слышны звуки природы: шелест листвы на аллеях парка, мерный стук дождевых капель и пение птиц. Все это остается за его стенами до тех пор, пока хозяин не отворит дверь на террасу и не позволит нарушить свой холостяцкий покой…
– Вы знаете, я на днях видела вашу жену, – неожиданно для самой себя произнесла Елизавета и испугалась. А что, если Лещинский начнет ее выспрашивать, при каких обстоятельствах это произошло, и всплывет на свет не очень-то приятная история их общения? Адвокат будет чрезвычайно зол, и у него будут все основания отчитать Дубровскую за ненужную инициативу и глупое любопытство. Возможно, он даже откажется от ее услуг.
Но Владимир Иванович оторвал взгляд от страниц пухлого тома уголовного дела только для того, чтобы кивнуть ей. Этот кивок, должно быть, означал: «Ну, и отлично, а теперь оставьте подробности при себе и не мешайте мне заниматься делом».
Елизавета вздохнула и начала методично переписывать данные осмотра места происшествия себе в тетрадь, отмечая интересные места красным карандашом. Лещинский не желал касаться темы своей личной жизни, стало быть, и ей нужно успокоиться и сосредоточиться на решении проблемы не столь отдаленных по времени, как та семейная история, о которой уже никто не хотел вспоминать.
…Прошел час, в течение которого едва ли была сказана и пара фраз. Тишину нарушал лишь шелест страниц да тихое поскрипывание ручки по бумаге. Наконец Лещинский отодвинул в сторону дело и проделал несколько простых упражнений, разминая затекшую шею. Лиза восприняла эту паузу как хорошую возможность уточнить один важный вопрос. Честно говоря, ей, как хорошему адвокату, нужно было бы поинтересоваться этим раньше, но она тянула время, опасаясь услышать от него очередную едкую фразу о том, что все значимые проблемы в этом деле он будет решать самостоятельно.
– Владимир Иванович, нам нужно определиться с составом суда по вашему делу, – заметила Лиза как бы между прочим.
Ну вот, теперь она даже сказала вашему, хотя речь шла об их общем деле. Но Лещинский не стал ее поправлять, а ответил так, словно этот вопрос был решен им давно:
– Разумеется, будет суд присяжных.
У Елизаветы перехватило дыхание. Из трех вариантов, предлагаемых на выбор подсудимому, это, на ее взгляд, было самое худшее решение. Отдать дело на рассмотрение присяжным, тогда как профессиональный судья сделает это на несколько порядков лучше, было в ее глазах непростительным риском. Надеяться на то, что заседатели лояльно отнесутся к убийце молодой девушки, мог только отчаянный человек. Лещинский был таким, а вот она – нет.
– Это очень рискованно, – осторожно заметила Лиза.
– Почему? – спросил он. – Вспомните дело Кренина. Присяжные оправдали его при подобных же обстоятельствах.
– Не совсем, – возразила Елизавета. – Кренина не обнаружили на месте происшествия, и у присяжных возникло обоснованное сомнение, был ли он там вообще. У вас же все намного сложнее. Жертву нашли в вашей постели, и вам будет сложно доказать, что преступник специально забрался в вашу спальню для того, чтобы совершить убийство. Мне кажется, это малоубедительно.
– Но вы же мне верите? – спросил он ее в упор.
