Джеймс Чейз - А ведь жизнь так коротка
Хотя с момента их бегства прошло уже шесть месяцев, Гарри не чувствовал себя спокойно. Ему не раз случалось дрожать всеми своим частями тела, когда он встречался с полицейским или слышал тяжелые шаги на лестнице. Он не мог без страха открывать газету. Ходить по улицам ему было тяжело. Если кто-нибудь приближался к нему, сердце у него начинало биться изо всех сил.
Удивительно, как им удалось ускользнуть от розыска.
Несомненно, это произошло благодаря тому, что все было подготовлено для бегства перед убийством, так как труп Веллона был обнаружен почти сразу же после их отъезда.
Клер была настолько потрясена, что если бы она была одна, она отдала бы себя в руки полиции. Бывали дни, когда Гарри не верил, что она когда-нибудь опять станет прежней. Клер всякий раз была готова к бегству при малейшей тревоге: уличные крики, звуки резко тормозящего автомобиля — все доводило ее до нервных кризисов. Со временем она пришла к мысли, что она ошиблась, захотев иметь ребенка. Она чувствовала себя попавшей в ловушку, теперь, когда приближающееся материнство доставляло физические неприятности. Во всяком случае, она обвиняла во всем Гарри, проклиная день, когда встретила его.
Гарри старался быть снисходительным и обращался с ней крайне терпеливо.
От его любви осталось уже немного, но верность он хранил. Он не мог забыть того, что она сделала для него. Он помнил, как она отдалась в руки полиции, когда Паркинс обвинил его в краже портсигара.
Теперь он должен ее содержать, но на шесть фунтов в неделю, которые он зарабатывал, они могли с трудом существовать. После продажи драгоценностей Клер, у них оставалось еще тридцать фунтов, но эти деньги тоже быстро исчезли. Клер требовала бутылку джина в неделю и Гарри подозревал, что она ходит выпивать еще в соседний кабачок, когда его нет дома. Он попытался ее урезонить, но Клер засопротивлялась.
— Мне нужно что-то делать. Ты хочешь, чтобы я «все дни проводила в четырех стенах? Не делай такого лица.
Кроме того, она безостановочно курила, а Гарри бросил курить. Вначале он чувствовал себя взволнованным при мысли об отцовстве, но Клер быстро лишила его иллюзий.
— Послушай, — сказала она, — ты думаешь, что я хочу ребенка. Если бы хотя бы на секунду я могла подумать, что можно выкрутиться без этого, я бы ни за что его не сохранила. Посмотри, что это животное сделало с моей фигурой. Не делай такую физиономию. Это ты виноват в том, что так все произошло.
Иногда она становилась совсем другой, плача обнимала его и прижималась к нему, уверяла, что любит его и сделает все, что угодно для него.
— Не обращай внимания на то, что я говорю, милый. Я так несчастна, я так боюсь. О, Гарри! Что с нами будет?! Представь, что ребенок родится до того, как нас обнаружат, и он не помешает им повесить меня. Я бы предпочла, если они нас найдут, чтобы они нашли нас сразу же и не смогли меня казнить. Ты понимаешь? Чем больше пройдет времени, тем это ужаснее для меня. — Она вцепилась руками в волосы. — Я чувствую, как схожу с ума. Я так боюсь этого ребенка, я страшно боюсь боли. Иногда думаю, что покончу с собой. Это может быть лучшим выходом.
Она сейчас все время говорила о самоубийстве и Гарри подумал, что это не невозможно. Клер действительно может попытаться покончить с собой в момент возбуждения. Он старался изо всех сил, чтобы успокоить ее в те моменты, когда она была в депрессии, но сразу же после того, как кончался приступ нежности, она становилась неприязненной и упрекала его в том, что он зарабатывает мало денег, и они вынуждены прозябать в этих убогих комнатах.
Гарри жил в настоящем кошмаре. Он думал, что на нервы Клер действует одиночество. Он заставлял ее выходить гулять почаще. Сначала она отказывалась, опасаясь, что ее узнают на улицах, но через несколько месяцев, когда дело об убийстве исчезло с первых страниц газет, она стала ходить на прогулки в город.
— Вдвоем ходить неосторожно, — говорил ей Гарри. — Какой-нибудь ловкий флик сможет нас обнаружить, если мы будем ходить вместе…
Они выходили только по вечерам, поднимаясь к старому замку, куда никогда не ходили полицейские. Там они усаживались на скамеечку и осматривали прохожих, прогуливающихся по набережной. В конце концов, когда казалось, что они пришли к какому-то равновесию, Гарри однажды потерял свою ручку, открыл неосторожно ящик шкафа, принадлежащего Клер. Заглянув в него, он покрылся холодным потом. Затем Гарри прошел в другую комнату, где Клер занималась полировкой ногтей.
— Где ты взяла это? — спросил он, протягивая ей небольшую сумочку. — Я нашел ее в твоем ящике. Она совершенно новая. Она новая… Где ты ее взяла?
Клер покраснела и вскочила.
— Как ты осмелился рыться в моем ящике?
Гарри внимательно посмотрел на нее. Она попыталась возражать и выдержать его возмущенный взгляд, но ей это не удалось. Она отвернулась и подошла к окну.
— Ты ее украла?
— Ну и что из этого? Мне нужны вещи, а ты не можешь их мне купить.
Гарри резко повернул ее к себе.
— Дура! — бросил он дрожащим голосом. — Ты не понимаешь, что именно этого ожидает полиция. Они знаю твою профессию. Как только магазин, где ты крадешь, сообщит о воровстве, сразу же подумают, что ты, возможно, находишься в Гастингсе.
Клер побледнела.
— Ну и что? Ты думаешь, что я проведу всю свою жизнь в этой дыре без денег? Моя сумочка совершенно истрепалась. Ты думаешь, что полиция узнает, что это взяла я ее?
— Ну, знаешь. Клер, — сказал возмущенно Гарри. — Ты совершенно неспособна отличить хорошее от плохого? То, что твоя сумочка истрепалась, явно недостаточная причина для того, чтобы украсть другую. Тебя остановит только опасность. Ты не понимаешь, что это недостойно.
— Да, я недостойная, — ответила она с вызовом. — Я никогда не делала из этого тайны. Значит, я никогда в жизни не должна развлекаться? У меня никогда больше не будет красивых вещей?
— Дай мне время, Клер, и все образуется, — взмолился Гарри. — Я буду зарабатывать большие деньги. Я тебе обещаю, что буду зарабатывать больше. Но ты должна мне пообещать, что никогда не будешь больше воровать.
Она пообещала, но настояла на том, чтобы оставить себе сумочку.
— Не могу же я, во всяком случае, положить ее на место? Раз уж она у меня, то лучше ее оставить.
Первой целью Гарри поставил отыскать квартиру, где их примут вместе с ребенком. Все вечера он блуждал по маленьким улочкам, входя во все дома, где висели объявления: «Меблированные квартиры». Но нигде не хотели принимать с ребенком. Коекто из хозяек выражали ему свои симпатии. Они говорили, что хотели бы ему помочь, но не могут этого сделать. Клиенты не любят, когда их беспокоят крики новорожденных, объясняли они. Что касается Клер, она не уставала выговаривать ему за одиночество в длинные вечера.
— Ты все-таки, надеюсь, не думаешь, что я оставлю ребенка? — сказала она ему однажды. — Как только я выйду из больницы, я положу его под первую же дверь и уйду.
Это было уже слишком.
— Клер, ты же говоришь о нашем ребенке. Я тебе не позволю!
— Ладно, перемени пластинку. Не морочь мне голову историями о материнской любви. Хорошо? Уж не думаешь ли ты, что я буду его кормить? Я страшно боюсь маленьких детей. Я лучше выброшу его в море.
Гарри когда-то читал, что у беременных женщин бывают странные мысли и он думал, что Клер не понимает того, что она говорит. Все это заставляло его еще более активно искать квартиру.
Один из служащих ателье, с которым он работал, проникся к нему дружескими чувствами. Это был веселый, хитрый парень с лунообразным, всегда улыбающимся лицом. В петлице он носил значок секты, в которой он был проповедником.
— Я попытаюсь найти вам что-нибудь среди своих, — пообещал он, — но вы должны вместе со своей женой прийти в воскресенье на одно из наших собраний.
Гарри с трудом представлял себе Клер на таком собрании. Он сказал, что его жена нездорова, и он не хотел бы оставлять ее одну.
Однажды вечером, вернувшись домой, он с удивлением констатировал, что Клер нет дома. В комнатах было неубрано, а постель в беспорядке; Ожидая ее возвращения, Гарри немного убрал в квартире.
Когда он вешал халат Клер в шкаф, он заметил за одним из ее платьев легкий плащ, который Клер, наверняка, не могла купить, так как это была дорогая вещь. С напряженным лицом Гарри внимательно осмотрел ящики и мебель.
Добыча, которую он нашел, вызвала у него головокружение. Очевидно, нужно было воровать довольно долго, чтобы собрать такую массу различных предметов.
Несколько потертых бумажников, спрятанных под матрацем, доказывали, что она принялась за карманные кражи.
Он неподвижно стоял перед кроватью, на которой были разложены все украденные вещи, когда вернулась Клер. Она шла тяжело, а лицо у нее было бледным, беременность стала явно заметной и Гарри вдруг понял, что Клер нельзя назвать даже хорошенькой, черты лица у нее стали грубыми и вульгарными. Она все больше становилась похожей на ту, кем она была в действительности — уличной девкой.
