Фридрих Незнанский - Золотой омут
— Ну иногда она уходила вечерами куда-то без Вадика. А однажды я ее на улице встретила с незнакомым мужчиной. Ничего такой парень. Высокий, одет хорошо. Он ее под руку держал. Я еще подумала: что это Олька по ночам с каким-то мужиком незнакомым ходит? Может, случилось чего? Хотела подойти, а она меня увидела, и они сразу перешли на другую сторону улицы. Я подумала, что она не хочет встречаться, да и ушла. Не обиделась — мало ли, какие дела бывают, моЖет, она ему насочиняла что-нибудь про себя, а я бы ненароком ее выдала. Знаете ведь, как бывает, скажешь чего-нибудь, не подумав, а оно потом и обернется как-нибудь нехорошо…
Девушка перевела дух и открыла рот, чтобы выдать очередную порцию фраз, но адвокат вовремя ее оборвал.
— Нет, не знаю, — рассвирепел Гордеев, — я всегда думаю, прежде чем что-нибудь сказать.
— А вот со мной случается иногда, скажешь что-нибудь, что не следовало бы, а потом расхлебываешь, — не унималась девушка.
— А вы близко общались с Каштановой? — спросил Юрий Петрович.
— Нет, вы знаете, у нас были прекрасные отношения, но близки мы не были. Мы просто соседки. Я в пятьсот двадцать шестой, а она в пятьсот двадцать пятой. Я ее все время в гости звала, но она редко заходила почему-то.
«Неудивительно, — подумал Гордеев, — после десяти минут общения с тобой нужно ложиться в клинику неврозов».
— А с кем Оля дружила?
— Две у нее подружки было самых лучших. Надька Галкина, вы же ее знаете, раз спросили?
— Нет, не знаю, но хочу познакомиться…
— Да, вот Надька и Светка Самойлова. Надька такая девка красивая! Высокая, волосы густые, темные. Стройненькая, в нее все ребята в группе влюблены были. А Светка незаметная совсем. Глазки маленькие, стрижка непонятная какая-то, одета черт знает как всегда. Как они сошлись, понятия не имею. Говорят, Светка всю жизнь за них курсовики делала, контрольные писала, экзамены помогала сдавать.
— Спасибо за исчерпывающую информацию, — не выдержал наконец Гордеев. — Как мне этих девочек найти?
— А вы зайдите к Галкиной. Она дома сейчас. Хотите, я вас провожу?
— Нет-нет, не надо, — испугался Гордеев, — не хочу вас задерживать, просто подскажите, где она живет.
— Ну как хотите. Шестьсот тридцать восьмая комната. — Девушка перехватила кастрюльку поудобнее и убежала. Гордеев вздохнул с облегчением.
Через пять минут он стучался в дверь 638-й комнаты. Ему открыла действительно очень красивая девушка. Лицо ее было заплакано, рука сжимала носовой платок в черных разводах от туши. Гордеев неловко переступил порог комнаты.
— Здравствуйте, вы Надя?
— Да. А вы кто? спросила девушка, слегка шмыгнув носом.
— Простите, что тревожу вас сейчас, я понимаю, что вы переживаете смерть Оли Каштановой. Но мне надо задать вам несколько вопросов. Я адвокат Вадима Лучинина.
— Пожалуйста, проходите, — посторонилась девушка.
Гордеев зашел в малюсенькую комнатку. Кажется, она была еще меньше комнаты Ольги Каштановой. Из мебели здесь нашлось место только для кровати, письменного стола и стула. В небольшом коридорчике, правда, имелся встроенный шкаф. Гордеев осторожно присел на стул. Надя забралась с ногами на кровать и прислонилась спиной к стенке.
— Надя, вы были лучшей подругой Ольги, — начал Гордеев. — Это так?
— Да… Это вам Вадим сказал?
— И не только.
— Да, мы дружили.
— Скажите, вы в последнее время не замечали каких-нибудь изменений в ее поведении?
— Да нет… Вроде бы не замечала.
— Может быть, припомните, с кем она встречалась в последнее время?
— Нет, все как обычно. Оля была вообще не очень компанейским человеком, у нее очень узкий круг общения — я знала всех ее знакомых.
— Говорила ли она что-нибудь об отношениях с Вадимом или еще с кем-нибудь? Не рассказывала ли о каких-нибудь новых знакомых?
— Рассказывала, конечно… Но не все — вы сами понимаете, что даже лучшей подруге можно сказать далеко не все…
— Как на ваш взгляд, есть среди них кто-нибудь, кто мог желать Оле зла?
— Вряд ли. У нее были ровные, хорошие отношения со всеми. Оля никогда не вступала ни в какие конфликты. Ей было проще уйти, чем спорить, доказывать…
— Скажите, а не было ли у Каштановой другого мужчины, кроме Вадима? — спросил Гордеев, вспоминая недавний разговор с девушкой в коридоре.
— Да как вам сказать… — замялась девушка, — Оля встречалась еще с одним человеком. Но они нечасто виделись.
— Что это за человек? Вы его знаете?
— Да, мы встречались пару раз. Один раз он приходил сюда, мы тогда познакомились. А в другой он пригласил нас троих в ресторан отпраздновать Олин день рождения. Джек вообще удивительно обаятельный человек… Я Олю понимаю.
— Джек? Это что, прозвище?
— Почему прозвище? Обыкновенное американское имя.
— Так он американец?
— Да, я разве не сказала?
— Нет, не сказали. А когда и при каких обстоятельствах они познакомились?
— Ну, это давно было, она еще на последнем курсе училась. Оля неплохо знала французский и английский и подрабатывала в каком-то бюро, которое занималось приемом иностранцев. Оля должна была их встречать, достопримечательности всякие показывать, с гостиницей помогать. А Джек по своим делам в Москву приехал, и Ольку к нему прикрепили. Ну у них романтическая история завязалась, правда, не могу сказать, что Оля была в него влюблена. А потом Вадим появился. Можно сказать, я их и свела. У Оли на кафедре проблемы с компьютерами были, я ей и посоветовала к Вадику обратиться. Они встречаться стали, но с Джеком она тоже отношения не прекратила. Я не знаю почему, может быть, был у нее корыстный мотив, но, скорее, просто по старой памяти. Знаете, у женщин привычка такая: все свое держать при себе, даже если и не очень нужно.
— Когда они виделись в последний раз?
— Да недавно совсем, недели две назад.
— А зачем они встречались?
— Ну уж извините, этого я не выясняла — для чего встречались да что делали, — рассердилась вдруг девушка. — И вообще, вряд ли я расскажу что-то, чего вы еще не знаете. Если хотите — поговорите со Светиком, может, она что-нибудь знает.
— Вы имеете в виду Светлану Самойлову? А где она?
— О, да вы прекрасно осведомлены! — удивилась Надя. — Подойдите к окну. Видите там белое четырехэтажное здание? — Девушка указала пальцем.
— Вижу.
— Это гимназия. Светка там подрабатывает — физику преподает. По-моему, сегодня у нее уроки. Зайдите.
— Спасибо, Надя. — Гордеев попрощался с девушкой и вышел из комнаты.
Гимназия поразила Гордеева великолепием обстановки, мраморными лестницами, устланными коврами, диковинными растениями, выстроившимися вдоль стен, мягкой мебелью. И главное — обилием веселых, жизнерадостных детей, галдящих, кричащих, играющих. Никто не шикал на них за громкие крики, никто не ругал за беготню. Видимо, родителям детей их обучение стоило немало.
— Добрый день. Вы к кому? — обратился к Гордееву мужчина в камуфляже.
— Здравствуйте. Мне нужно увидеть Самойлову Светлану. Она преподает здесь физику.
— Оставьте, пожалуйста, свои документы и поднимайтесь на второй этаж, там учительская.
Гордеев оставил охраннику водительские права и пошел наверх. Учительская оказалась просторной, светлой комнатой. Удобные диванчики стояли буквой «П» в центре, перед ними располагался низенький столик со множеством чашек, большим красивым чайником, сахарницей и, что больше всего поразило Гордеева, молочником. Приятная музыка неслась откуда-то с подоконника, заставленного цветами. За столом немолодая женщина работала за компьютером и не замечала Гордеева.
— Добрый день, — подал голос тот.
— Здравствуйте. — Женщина оторвалась от экрана. — Вы, наверное, от Лукина, по поводу поездки в Англию? Проходите, пожалуйста, садитесь. Я вам сделаю кофе, а Ирина Михайловна сейчас подойдет.
— Нет-нет, вы ошиблись, я не от Лукина. Я сам по себе.
— Ой, простите, я думала, спонсоры пожаловали! А вы кого-то ищете?
— Да, мне Светлана Самойлова нужна. Она ведь у вас работает?
— Да. Сейчас у нее урок, он закончится через десять минут, подождите здесь.
Женщина жестом предложила Гордееву сесть на диван и снова углубилась в работу. Гордеев взял журнал, лежащий на столе, и машинально пробежал глазами статью с интригующим названием — «Как стать желанной». Вникнуть в суть советов мечтающим стать желанными ему не довелось: вскоре прозвенел звонок, и учительская стала наполняться учителями, которые болтали, жаловались на своих «спиногрызов» (так на учительском жаргоне принято называть учеников), заваривали чай, смеялись, обсуждали последние светские сплетни и даже делились соображениями по поводу личной жизни — своей и чужой. Последней в учительскую вошла невысокая светленькая девушка с короткой стрижкой.
