Анатолий Вилинович - Тайны Гестапо
Когда тьма окутала землю, и вода в реке стала почти черной, они переправились на противоположный берег. Было за полночь, когда они пересекли дорогу, по которой днем проходили в колонне пленных. Вскоре вышли к предгорью и начали нелегкий подъем. С трудом, совсем выбившись из сил, часто на четвереньках, взбирались наверх, падали от усталости, отдыхали и снова карабкались наверх. А когда добрались до места, то долго в черноте сентябрьской ночи искали вход в расщелину с яблонькой-дичкой. Наконец по мокрым и скользким камням поднялись к гроту-тайнику.
Вдруг утреннюю тишину всполошил дикий, почти истерический женский крик. Боль и отчаяние охватили Ольгу Иванцову: камни в нише разбросаны, чемодана на месте не оказалось…
В гроте было сыро и холодно.
Ольга лежала в обморочном состоянии. Андрей, расстроенный не менее, чем она, смачивал ей лицо водой из ручья, положив голову девушки себе на колени. Успокаивал ее как мог. Но Ольга словно окаменела.
Спустя некоторое время Паркета, поддерживая обессиленную девушку, стал взбираться наверх. Пройдя немного вперед, Андрей заметил между деревьями полотнище парашюта.
– Наш, родной… – произнес моряк, стаскивая парашют с деревьев.
Ольга стояла рядом и безразлично смотрела на его действия, а когда Андрей устроил из парашюта постель и предложил Ольге прилечь отдохнуть, она, ничего не сказав в ответ, упала на нее. Андрей заботливо укрыл девушку концом полотнища.
– Поспи, милая, а я – на разведку… – и пошел осматривать все вокруг.
Он осмотрел место, где зацепился парашют, но ничего не нашел, кроме сломанных двух веток. «Почему десантник не спрятал парашют?» – задал он себе вопрос. И тут же предположил: «У него не было времени». А когда увидел между деревьями какие-то строения, удивился, что не заметил их раньше. Но потом понял, что именно в этом месте они и свернули вправо и заметить их никак не могли. Андрей стал осторожно приближаться к строениям. По дороге наткнулся на обгорелые куски еще одного парашюта.
Спрятавшись за кустами, он несколько минут прислушивался и рассматривал поляну и постройки на ней. Очевидно, это были строения лесного хозяйства. Посредине возвышался дом с разрушенным и закопченным углом, который зиял глазницами высаженных дверей и окон.
Паркета подошел ближе и увидел два трупа немецких солдат, ничком лежавших в обнимку со своими автоматами, а рядом – сгоревшая машина-радиостанция. Андрей тут же подхватил оружие. Один автомат он повесил на шею, а другой взял в руки.
На порыжевшей траве между кустами валялось еще несколько убитых вражеских солдат, и моряк понял, что здесь был довольно продолжительный и серьезный бой. Не видя особой опасности, решил заглянуть в разрушенный дом.
Трупный запах он почувствовал сразу, как только поднялся на крыльцо. На темном полу, среди вещей и бесчисленных россыпей стреляных гильз, лежали у окон в различных позах четверо убитых немцев, среди которых один был в форме штурмфюрера СД.
От нестерпимого трупного запаха в голове Андрея мутилось, и он попятился, но тут же остановился, увидев дверь во второе помещение. Заглянул туда. Это была небольшая комната, наружный угол которой был разрушен. У открытого окна лежали рядом трупы двух людей в нижнем белье. Задержав взгляд на одном из них, Андрей сразу же отвел глаза – женщина! Она лежала лицом вверх, рядом валялся автомат, а чуть в стороне стоял исковерканный ящик радиостанции.
У противоположной стены на полу была постель из плащ-палаток, а рядом на ранце и сумке лежали аккуратно сложенные черные эсэсовские мундиры, на полу валялись обертки шоколада и фляга. Осмотрев и это помещение, разведчик теперь мог более ясно представить себе все, что произошло.
Очевидно, здесь располагалась фашистская радиостанция по координации действий диверсионных групп в Закавказье, подслушиванию, перехвату всех радиосообщений, дезориентации наших самолетов и так далее. Обо всем этом им говорили в разведшколе, где Паркета обучался. Очевидно, ночью в этом месте высадился, то ли по воле случая, то ли специально, советский воздушный десант. Завязался бой, результатом которого и было все увиденное им. Сколько было наших парашютистов и каковы их потери, Паркета определить не мог.
Он уже заканчивал осмотр, как вдруг краем глаза уловил: напротив окна шевельнулась ветка куста. Андрей стремительно выбежал из комнаты, а затем, притаившись у крыльца, прислушался. Но все было тихо. Не обнаружив ничего подозрительного, он вышел из дома и стал подкрадываться к тому месту, где шевельнулись ветки, держа наготове один из автоматов.
То, что он увидел, вызвало улыбку на его суровом лице: среди кустов, спиной к нему стояла Ольга и смотрела на дом, из которого он только что выбрался. Словно почувствовав, что у нее кто-то за спиной, она резко обернулась, но, увидев Паркету, сразу обмякла, стала опять какой-то безжизненной и, не проронив ни слова, медленно пошла к дому.
Андрей, шагая следом за ней, на ходу негромко сказал:
– Наши вели здесь бой с немцами.
Иванцова ничего не ответила и, глядя прямо перед собой, не спеша обходила дом.
Андрей напомнил ей, что им надо уходить отсюда, так как могут прийти другие немцы, разыскивая замолчавшую радиостанцию.
Пока Ольга осматривала дом, Паркета проверил ранцы, набил два из них консервами, колбасой, хлебом в целлофановой упаковке, двумя флягами со спиртом. Нашел и две фляги с кофе.
Когда Паркета уже скатывал плащ-палатки, служившие здесь постелью, раздался стальной голос Иванцовой:
– Возьми это, Андрей, – она кивнула на аккуратно сложенную эсэсовскую одежду. – Пригодится.
Нагруженные всем необходимым, они вскоре покинули полуразрушенный дом и углубились в горный лес, уходя все дальше и дальше от этого места.
8
Был полдень, когда на безлюдной дороге, ведущей к станице, появились двое: женщина в форме унтершарфюрера и мужчина в чине гауптштурмфюрера СД.
Это были Иванцова и Паркета. Они остановили грузовую машину, и Ольга попросила подвезти их к станице. Сидевший рядом с шофером пожилой унтер-офицер нехотя вылез из кабины, уступая место гауптпштурмфюреру.
Паркета хотел было галантно подсадить девушку, но та подтолкнула его в кабину, а затем втиснулась рядом. Получив команду унтершарфюрера, шофер послушно тронул автомобиль с места и они поехали. Ольга с облегчением вздохнула: первый экзамен общения с настоящими немцами она как будто выдержала успешно.
При въезде в станицу Иванцова приказала остановиться и вместе с гауптштурмфюрером Паркетой вышла, неопределенно махнув шоферу рукой. Андрей высокомерно кивнул унтеру, чуть подняв руку. Немец тут же пересел в кабину и машина умчалась по дороге вдоль станицы. Той самой, куда еще в августе Иванцова направлялась на военкоматовской машине и попала под бомбежку, а затем пешком отправилась в горы.
В станице, из которой, по их предположению, Юст повел немцев к тайнику, к удивлению Ольги и Андрея, немцев не было видно, и они зашагали по улице к центру.
Здесь было теплее, чем в горах. Вот только угрюмое впечатление производили обгоревшие дома и деревья. Чем ближе к центру подходили Ольга и Андрей, тем больше встречалось им немцев. На машинах, мотоциклах, танкетках. И все чаще приходилось вскидывать руки в фашистском приветствии.
Станичная управа располагалась в одном из уцелевших домов, над которым уныло свисало фашистское знамя. В кабинете станичного старосты при их появлении из-за стола тотчас вскочил седой человек и по-молодецки выпалил:
– Хайль Гитлер!
Ольга небрежно подняла руку и кивнула, решив, что отвечать этому перевертышу не обязательно.
Паркета молча осматривал кабинет.
Староста учтиво предложил гостям стулья. Они сели, и Ольга с сильным акцентом объяснила по-русски, что они разыскивают родственника господина гауптштурмфюрера. По сведениям, которыми они располагают, он еще вчера был в станице, а вот где его найти, не знают. Зовут его Эрих Юст. Он – русский немец.
Не будет ли так любезен господин староста сообщить им что-либо о нем?
Староста ответил, что ничего не знает и даже не слышал такой фамилии. И тут же поинтересовался:
– Почему же вы, господа офицеры, обратились в управу, а не к господину коменданту?
– Обращались, но к сожалению… – тяжело вздохнула Ольга и встала. – Мы решили, что, возможно, русские… А русские такие вот свиньи, от них ничего нельзя добиться!
Староста задрожал от страха, но промолчал. Он не знал, как ему вести себя дальше.
Ольга угрожающе спросила:
– Почему в кабинете нет портрета фюрера?
Фашистский ставленник еще больше испугался и, заикаясь, пробормотал что-то невнятное. Иванцова, стоя с Паркетой у двери, строго спросила:
– У вас здесь много партизан?
