Марина Серова - Десять заповедей мертвеца
– А мама? Вы забываете о маме, – горько произнес Валя. – Что, если она не поправится?
– От нас с тобой здесь мало что зависит. Будем надеяться на лучшее.
Я вывела «Фольксваген» на дорогу – и чуть не врезалась в столб, когда Валентин схватил меня за руку.
– Ты что?! – заорала я. – Жить надоело?
Так, этого парня надо поскорее сдать куда следует. Со своими суицидальными наклонностями Кричевский опасен не только для себя самого, но и для окружающих…
– Куда вы меня везете? – Валентин вцепился в руль, и я была вынуждена нажать на тормоз.
– Я же тебе объяснила! Сейчас поедем домой, оттуда я позвоню в полицию. И скоро все выяснится. Да не трясись ты так!
– Только не домой! – Губы Валентина дрожали. – Мне нельзя домой! Неужели вы не понимаете?
Я посмотрела на мальчишку. Паренек явно на грани нервного срыва. Не будем обострять…
– Хорошо, успокойся. Домой ты ехать не желаешь, это я уже поняла. Везти тебя в ближайшее отделение мне тоже не хочется. Провести ночь в «обезьяннике» – не самое приятное времяпровождение. А разбираться с тем, что ты больше не обвиняемый, а, напротив, ценный свидетель, там никто не будет. По крайней мере, до утра. Утром я позвоню кому следует… у меня есть связи в городском УВД. Тебя, по крайней мере, выслушают, гарантирую. Но больше ничего обещать не могу.
– А можно, я проведу эту ночь не дома? – вскинул на меня глаза Валентин.
– А где?!
– Ну… у вас.
Я удивилась:
– Слушай, вообще-то, я последнее время живу у тебя, не забыл?
– Да нет, вы не поняли! – тряхнул челкой мальчик. – Отвезите меня к себе домой. А утром… утром позвоните следователю, раз так надо.
Тут я призадумалась. Мысль была дельная. Раз парнишка так боится возвращаться домой, что ж, пусть проведет эту ночь у нас с Милой. Тетушка будет рада – она вообще обожает помогать ближним. И дальним, кстати, тоже. А у меня будет время выяснить, почему мальчик так боится ехать домой.
– Ладно, пристегнись. И не вздумай больше хватать меня за руки! – строго сказала я и развернула машину. – Но учти! Если ты мне солгал и на самом деле все было не так, как ты рассказал, то сейчас я становлюсь соучастником убийства…
Несмотря на поздний час, Мила еще не спала. С дороги я позвонила тете и предупредила, что везу гостя. Так что Мила встретила нас очень приветливо и сразу же принялась хлопотать, как устроить гостя поудобнее. Тетиному обаянию сопротивляться невозможно. Вот и Валя Кричевский не смог устоять и вскоре уже пил чай с бубликами на нашей чистенькой кухне и рассказывал о себе. Мила ахала и сочувственно кивала, подливала чай – в общем, лучшей психотерапии для парня было не сыскать.
– Ладно, ложись спать, а утром я позвоню следователю, – сказала я Валентину. – Мы с тобой подъедем в УВД, тебе придется дать показания.
Парнишка кивнул и принялся отчаянно зевать, прикрывая рот ладонью. Честно говоря, я тоже чувствовала себя вымотанной до предела. День был длинным, а время уже приближалось к четырем утра. Мила постелила Валентину в моей комнате, а я собиралась провести ночь на раскладном кресле.
Но поспать мне не пришлось.
На дисплее высветился номер Жанны Подарковой. Покосившись на Валентина, я вышла в прихожую и только там приняла вызов.
– Помогите! – донесся до меня хриплый, задыхающийся голос Жанны. – Он хочет меня убить! Приезжайте скорее, долго мне не продержаться…
Обрыв связи. Я сорвала с вешалки куртку, путаясь в шнурках, натянула ботинки, крикнула Миле: «Ложитесь спать, я скоро вернусь», – и выскочила из квартиры. «Фольксваген» недовольно хрюкнул, когда я завела уже успевший остыть мотор.
– Ну извини, мне правда ехать надо, – сказала я своему железному другу и легонько погладила руль. Кстати, точно знаю – я не единственный водитель, который на полном серьезе беседует с любимым автомобилем. Мой «Фольксваген» мне по крайней мере не отвечает. А некоторые водилы утверждают, что прекрасно понимают ответные реплики своего авто… Мой железный конь фыркнул и завелся.
– Спасибо, – вежливо сказала я ему, стартуя с места.
Я неслась по пустому городу в сторону Кривоколенного переулка и думала, что же такое могло произойти в квартире Подарковой. Мы с Валей покинули ее не так давно – двух часов не прошло. Судя по тому, что я услышала в трубке, на сиротку кто-то напал. Вот только с какой целью?
У дома Подарковой я сбросила скорость. Когда я парковалась возле подъезда, позади меня мелькнули задние габариты какой-то большой машины – внедорожника, что ли. Я расстегнула куртку, чтобы пистолет в наплечной кобуре был легко доступен, проверила остальное снаряжение и вышла из машины. В окнах квартиры Подарковой горел свет, причем во всех комнатах и кухне. Я поднялась по лестнице и остановилась под дверью квартиры, приложила ухо к деревянной поверхности, пытаясь понять, что происходит внутри. В квартире было тихо, ни звука не доносилось до моего уха. Так, ждать больше нечего, будем входить.
Я толкнула дверь, но та оказалась заперта. Это, пожалуй, даже неплохо – опыт показывает, что за открытой дверью чаще всего находится труп. Я достала оружие, взяла его на изготовку, потом примерилась и ударила ногой в район довольно хлипкого замка. Дверь крякнула и распахнулась. Я ворвалась в квартиру, на ходу вспоминая планировку, перекатилась по полу и заняла отличную позицию в крохотной ванной комнате. Теперь меня защищала кирпичная стена. Если мой противник вздумает стрелять, на здоровье. Слышимость в доме великолепная, а значит, после первого же выстрела соседи примутся обрывать телефоны дежурной части.
Но в меня никто не стрелял. В квартире было тихо. Держа пистолет дулом вверх, я сунулась в комнату. И тут же выругалась сквозь зубы.
Жанна Подаркова сидела на стуле, привязанная к спинке. Руки девушки были стянуты за спиной, ноги примотаны к ножкам стула, а голова запрокинута. Рот Жанны пересекала полоса серебристого скотча, еще одна закрывала нос сироты. Глаза Подарковой были закрыты. Неужели я опоздала?!
Одним движением я сорвала липкую ленту с лица девочки. По себе знаю, насколько это болезненно. Но Подаркова даже не шелохнулась. Под скотчем лицо девушки оказалось разбито в кровь. Кровь ручейками сбегала из носа, засыхала на подбородке. Что здесь случилось?!
Я убрала пистолет в кобуру, достала из ножен на щиколотке десантный нож и разрезала веревки. Тело девушки мягко повалилось мне на руки.
Я уложила Жанну на пол и принялась делать сироте искусственное дыхание, чередуя его с непрямым массажем сердца.
И вот под моими руками дрогнула грудная клетка. Тук… пауза… тук-тук-тук… Мягкие толчки заработавшего сердца были для меня лучшей музыкой на свете. Прошло не меньше двух минут, пока Жанна задышала самостоятельно.
Наконец девушка открыла глаза – еще мутные, но уже осмысленные.
– Женя… Женя, это ты? – прохрипела сирота.
– Молчи, я сейчас вызову «Скорую», – велела я, доставая телефон. Ледяные пальцы Жанны вцепились мне в руку. Мне пришлось наклониться к самому лицу девушки, чтобы расслышать, что она говорит:
– Не надо скорую… Бегите, Женя, надо спасти Валю…
Жанна дрожала, задыхалась и хватала меня за одежду.
– Успокойся, Валентину ничего не грозит, – сказала я. – Он в безопасности, у меня дома. Там его никто не найдет, понимаешь?
Я наскоро осмотрела девушку. Я не врач, но кое-что соображаю. Уф, кажется, я успела вовремя! Девушка потеряла сознание перед самым моим приходом. До стадии клинической смерти пострадавшая не дошла. Мозг был цел, зрачки нормально реагировали на свет.
Я рискнула усадить Жанну, прислонив ее голову к своему плечу. Одной рукой я поддерживала пострадавшую, другой набирала на телефоне номер экстренного вызова.
– Нет, ты как хочешь, а в больницу мы все-таки поедем, – сказала я.
В ожидании врачей я поинтересовалась:
– Кто это тебя так, а?
– Я… я его не знаю, – всхлипнула Подаркова. – Он ворвался в квартиру почти сразу, как вы ушли, как-то открыл замок… Стал спрашивать, где Валя.
Очень интересно. Значит, кто-то явился к Подарковой сразу после нашего отъезда. Этот «кто-то» шел за мной буквально по пятам и опоздал всего на несколько минут.
– Но я ничего ему не сказала, – сощурилась юная партизанка. – Он мне рот разбил, потом об меня сигареты тушить принялся…
Бедная девочка…
– А ты что?
– А я, – зло усмехнулась Жанна, – все время повторяла: «Ну, все, козел! Конец тебе! У меня есть ангел-хранитель, так вот, теперь он тебя точно закопает!» Один раз он отвлекся, у него мобильный зазвонил. Он вышел на кухню и давай разговаривать: «Да, мама. Нет, мама». Странно, такой амбал, а с мамочкой беседует… Ну, тут я ухитрилась дотянуться до своего телефона и вам позвонила. Он вернулся, застукал меня за этим – и вообще последний разум потерял. А когда понял, что я ничего не скажу, заклеил рот и говорит: «Прости, девочка, ничего личного, но тебе придется умереть». Нос мне заклеил и вышел. Дверь так аккуратно за собой запер… Сначала я пыталась освободиться, а дальше ничего не помню…
