Константин Кислов - Путь на Олений ложок
— Бывает, попадается.
— А соболей как, добываешь?
— Бывает…
— Тайменей и хариусов, наверно, много ловишь?
— Бывает, однако, имаем мало-мало.
— А куда всю добычу сбываешь?
— Немного кушаем, немного, бывает, продаем…
— И все «бывает, бывает, бывает». Отвечает, а сам, шельма, о другом думает, сверлит меня глазами, неужели, дескать, весь разговор будет о соболях и тайменях идти!
— А скажи, пожалуйста, почему ты с белыми хотел удрать? — начинаю подходить ближе к делу и в упор гляжу на него.
— Не знаем.
— А кто должен знать?
— Не знаем.
— Хозяин твой куда девался? Куда Дурасов ушел?
— Ничего не знаем, комиссар-начальник.
— Когда ты с ним последний раз встречался?
— Однако тоже не знаем.
— А ты вот что, Лукашка, перестань валять дурака и рассказывай, куда вы с хозяином золото упрятали?
Молчит и даже будто удивляется, как это можно с таким хозяином, как Дурасов, запрятать куда-то золото? Он, мол, ничего этого не знает, впервые слышит. Вот так мы с ним и беседовали. Хозяин прииска Дурасов так надрессировал этого медведя, что он тогда, кроме него, никого не признавал, был предан ему, как добрый охотничий пес. Лет двадцать, а может быть и того больше, Дурасов и Лукашка колесили по присаянской тайге. И, видимо, уж не столько их интересовали маралы и соболи, сколько золотоносные ключи и скрытые в скалистых горах жилы.
Данилин все больше увлекался рассказом, давно минувшие дни становились ближе, яснее.
— Об охотничьем мастерстве этих зверобоев в то время слагались удивительные легенды, — продолжал он. — О Лукашке и говорить не приходится — это прирожденный следопыт, но и Дурасов, по рассказам, стрелял с отменной точностью. Когда хозяин и его егерь задерживались на главном стане — так назывался приисковый поселок, — жители ежедневно были свидетелями такой сцены. Утром Лукашка с большой трубкой в зубах выходил из своей избы — она стояла против дома хозяина, — и только он появлялся у ворот, как с балкона двухэтажного дома раздавался выстрел. В зубах у Лукашки оставался длинный расщепленный чубук, трубки как не бывало! Дурасов быстро спускался с балкона и шел ему навстречу. «Ну как, жив здоров, зимогор?» — «Нишево, живем мало-мало…» Хозяин посмеивался, лез в карман и кидал в руки Лукашке серебряный целковый и новую трубку. Ну, уж коль я заговорил о Дурасове, надо несколько подробней осветить эту, так сказать, историческую фигуру. Много я встречал в те горячие годы всяких хозяев. Попадались среди них и худые и добрые, и большие мошенники и малые, но такой канальи не встречал. Захотелось ему как-то по дешевке кое-какие машины в тайгу завезти, прииски механизировать. Что, вы думаете, он сделал? Опубликовал в английской промышленной газете объявление о том, что он — владелец золотоносных приисков в Сибири — продает по сходной цене принадлежащее ему месторождение. В ту пору вокруг сибирского золота разыгрывалась такая же лихорадка, как на пресловутом Клондайке. Сейчас же нашлись покупатели и приехали осматривать золотую землю. Но прежде чем повести предприимчивых английских дельцов на месторождение, Дурасов послал туда все того же Лукашку и вручил ему два десятка патронов двенадцатого калибра, заряженных не дробью, а золотым песком.
— Какой хитрец! — воскликнул Шатеркин.
— Лукашка понимал своего хозяина с полуслова, — продолжал Сергей Владимирович, — он добросовестно расстрелял куда следует эти заряды, а когда хозяин и покупатели приехали на место, гостелюбивый егерь встретил их по русскому обычаю — с хлебом и солью, угостил с дороги рябчиками, поджаренными на вертеле. Проголодавшиеся англичане, говорят, с отменным аппетитом уплетали Лукашкиных рябчиков, не подозревая никакого подвоха. После сытной еды и отдыха начали торговаться. Дурасов заломил такую цену за месторождение, что англичане сразу опешили и чуть было не на попятную. «Да знаете ли вы, что покупаете?! — начал выходить из себя хозяин. — Тут, дорогие господа, лежат миллионы и миллионы фунтов стерлингов! Возьмите пробу!
Пришли рабочие, стали копать. Где ни возьмут пробу, там и золото. Загорелись у покупателей глазки, затрясло их. Поторговались еще немного — и то больше для приличия — да по рукам.
Через полгода этот прииск гремел по всей южной тайге. Англичане назвали его «Божьим даром». И пошли в тайгу машины, материалы, из деревень потянулся народ на хорошие заработки.
Дурасов и Лукашка поглядывали на все это с усмешечкой.
А когда все машины завезли на месторождение, установили, пустили в ход, золота и не оказалось. Вот тебе и «Божий дар!» С яичницей, как принято говорить. Прогорели бедные англичане на «Божьем даре», так прогорели, что еле живыми из тайги выбрались. Народ поднялся: заработка нет, начались забастовки. Англичане побросали все — и давай бог ноги. А Дурасов только этого и ждал. Расчеты его были очень просты: все оборудование и материалы, с таким трудом завезенные англичанами, остались ему за бросовую цену. И золото он нашел, только не в этой горе, а рядом… Богатейшее месторождение! Надо полагать, что все это было известно ему раньше. Рекой полетело золото в карманы Дурасову…
Шатеркин молчал. Живое воображение рисовало перед ним по-своему хитрого но зачумленного безысходной темнотой Лукашку, до безумия преданного хищнику Дурасову, волшебную в своей красоте и богатстве тайгу, и хотя он чувствовал, что рассказ профессора уводит их от конкретного дела в сторону но не решался помешать ему. Теперь история с похищением этой загадочной папки прояснялась.
— Вот так… — Сергей Владимирович задумчиво взглянул на Шатеркина. — Я, кажется, все больше уклоняюсь от главного…
— Нет-нет, я слушаю вас с большим удовольствием, — поспешно ответил Шатеркин, — все это очень интересно.
— Без экскурса в эту грустную историю не обойтись. Хоть, надо полагать, эта так называемая «частная переписка» была не о трогательной любви хозяина и работника и не об их охотничьих похождениях… Говорили, что Дурасов с помощью Лукашки упрятал где-то в тайге ни много ни мало — пятьдесят шесть пудов золота.
— Пятьдесят шесть пудов?! — изумленно повторил Шатеркин.
— Вот об этом золотом деле, должно быть, когда-то и велась переписка. Теперь вы что-нибудь понимаете?
— Очень интере-е-сно, — проговорил Шатеркин. — Такая куча золота… Так вот зачем им нужна поездка в Сибирь… Вот для какой цели они устроились на работу в геологоразведку.
— Да, батенька мой, — угрюмо сказал Данилин. — Но я так и не смог найти тропинки к этому золоту, не смог.
Сергей Владимирович умолк и задумался. За стеной неутомимо постукивала машинка, на столе по-прежнему тикали часы…
— Этим соблазнительным и необыкновенным кладом тогда интересовались многие, — снова заговорил он. — Находились такие старатели, которые прямо начинали копаться в старых выработках, в заброшенных шурфах и даже в отвалах — хотели под шумок воспользоваться золотишком. Но были и другие — эти писали заявления, писали всем: ревкомам, исполнительным комитетам, в партийные ячейки, вплоть до реввоенсовета республики. Горная инспекция много потратила труда и времени на проверку заявлений, но золота, кажется, так и не нашла. Вот, вероятно, вей эта переписка или какая-то часть ее и составила ту самую папку, которой теперь недостает в архиве. Однако утверждать этого я не могу, это только мое предположение.
— А что было слышно о Дурасове? — спросил Шатеркин.
— Ушел с белыми и не возвратился… Да ему и нельзя было возвращаться, уж больно худая слава о нем по тайге шла.
— Да… вот так Лукашка… — в раздумье произнес Шатеркин. — А может быть, остались родственники?
Данилин сосредоточенно поводил седыми хохолками бровей.
— Родственники?.. Вопрос важный… Был у него, кажется, один внучонок, если мне не изменяет намять. Но кто же его теперь найдет? Да он, если и жив, пожалуй и сам не знает, что доводится родственником знаменитому следопыту. Времени прошло много…
Капитан вдруг вспомнил, что через несколько минут его будет ждать старший лейтенант Котельников.
Данилин заметил беспокойство Шатеркина и поторопился свернуть беседу.
— Видите, задержал я вас… — сказал он, поднимаясь с места.
— Большое спасибо, Сергей Владимирович.
— Может быть, вам удастся сделать то, что полагалось сделать мне тридцать пять лет назад. Желаю удачи, товарищ капитан!
А час спустя капитан Шатеркин доложил полковнику Павлову о своей беседе с Онучиной и профессором Данилиным.
25. Ошибка Котельникова. Шатеркин получает новое задание
В двадцать ноль-ноль капитана Шатеркина с квартиры срочно вызвал к себе полковник Павлов.
Был теплый приятный вечер. Шатеркин шел быстро.
Он надеялся, что полковник не задержит его надолго. Сегодня в двадцать один час он должен встретиться в парке у павильона «Эскимо» с Катей.
