Анна и Сергей Литвиновы - Осколки великой мечты
Двадцать пятого декабря девяносто первого года Вера пригласила в офис тех, кто на нее работал. В первый и последний раз сотрудники собрались все вместе, и она поразилась: как много, оказывается, людей кормилось вокруг ее дела! В трех подвальных комнатенках образовалась толчея, словно в трамвае. Несмотря на то что в магазинах тогда свободно продавались только сода, соль и трехлитровые банки с томатным соком (даже за спичками и хлебом стояли очереди), столы, накрытые а-ля фуршет, ломились. Имелись и водка, и шампанское, и заграничный ликер «Амаретто». Яйца, фаршированные красной и черной икрой, перемежались дефицитными сыром, красной рыбой, колбасой трех сортов… Вера подняла тост. Поблагодарила сотрудников за работу. Высказала уверенность, что все они еще встретятся (хотя не очень-то верила в это). Снова будут вместе. Займутся каким-нибудь новым делом.
Каждому работнику, независимо от должности, она вручила конверт. В конвертиках лежало по пятидесятидолларовой бумажке: целое состояние по тем временам.
Ближе к полуночи народ разошелся. Остались самые близкие. Пара охранников, секретарша Машенька, бухгалтер Марина Васильевна. Включили телевизор. Слушали, как грустный Горбачев в своем президентском кабинете отрекается от власти. Наблюдали, как с купола Кремлевского дворца спускается красный флаг. Вера вдруг остро почувствовала: начинается новая эпоха. Помимо воли она подумала: «Как бы к этим всем переменам отнеслись родители? Папа бы точно сказал: разворуют страну! А мама бы с ним принялась спорить…»
Ох как же жаль, что их нет рядом… Ни здесь, ни в Москве, ни в Куйбышеве – нигде!
Как же Вероника скучала по родителям… Уже не страдала так, что сердце заходилось от тоски, а просто мечтала – вот бы они оказались рядом! Рассказать бы им и о Ваське-старшем, и об Иване, и о своем кооперативе… Сколько бы они всего еще увидели, узнали!.. И поносили бы на ручках Василька… Как нелепо и рано прекратилась их жизнь…
…Сперва Вера думала: без бизнеса ей будет скучно, муторно, одиноко. Раньше работа с утра до ночи, включая выходные, заполняла все ее время.
Однако пустота ее жизни быстро заполнилась. Она наконец-то смогла сама, вместо нянюшки, возиться с Васильком. А это означало: четыре раза в день накормить, дважды – уложить спать. Учить буквам. Играть с ним, рисовать, читать ему… Оказалось, посвящать время четырехлетнему сыну не менее утомительно, чем когда тот был полугодовалым… Но зато столько радости – быть с ним!.. Вот Васечка смотрит в окно особняка на пасмурное утро, на туман, поднимающийся с озера. Говорит: «Улица – хмурится», – и заливисто смеется: получилось в рифму… Вот они сидят с Верой у воды на специально вкопанной Баргузиновым лавке. Васечка восхищенно кричит: «Мама, мама, смотри – корабль на гамбинзоне!»
– Не на «гамбинзоне», а на «горизонте», – поправляет Вера.
– Нет, на гамбинзоне! – радостно упорствует сын.
Василек умилял, радовал своими бесконечными «почему?»… Да просто запахом своим восхищал – невинным, ласковым, – когда она прижимала его к себе, а он крепко-накрепко обхватывал ее своими ручками. «Как это я, дура, – думала Вероника, – могла променять счастье такой любви на мышиную возню вокруг денег?»
Вероника нашла себе и еще одно, кроме сына, дело.
После того как она купила у работника Министерства морского флота полные списки пассажиров «Нахимова», она смогла вплотную приступить к поиску убийцы. У нее появилось свободное время. Личные деньги остались. И, главное, судьба связала ее с Баргузиновым – а Баргузинов, она понимала, ради нее не остановится ни перед чем. Он сделает для нее все, что она ни попросит.
Даже если она попросит об убийстве.
И Вера вплотную взялась за поиски человека, погубившего ее родителей. Злоба, гнев и ненависть к нему за прошедшие годы не остыли. Напротив, они язвили еще сильнее. Со временем чувства словно отстоялись. Стали даже ярче.
Она просматривала списки спасенных и спрашивала себя: как отыскать среди оставшихся в живых пассажиров «Нахимова» одного? Убийцу?
Вера не сомневалась, что негодяй выжил. Не мог он, сволочь, погибнуть – с этакой жаждой жизни. Жаждой, сметающей все на своем пути, даже людей. Не мог покорно уйти на дно Цемесской бухты…
Но вот как его найти? Однажды бессонной ночью (они с Васильком тогда еще жили вдвоем в Крылатском) ей пришла в голову счастливая идея.
Копировальная и печатная техника, что принадлежала кооперативу, осталась в Верином распоряжении. Мини-типография позволяла быстро напечатать и размножить любой текст.
Вскоре по всем «нахимовским» адресам ушло письмо одинакового содержания. Послание Вероника отпечатала на несуществующем бланке несуществующего издательства «Морское дело».
Уважаемый товарищ такой-то (говорилось в письме), наше издательство готовит к печати мемориальную книгу-альбом памяти теплохода «Адмирал Нахимов». Мы знаем, что Вам довелось принять участие в последнем рейсе «Нахимова». Мы просим Вас прислать для этой книги свои воспоминания о последнем рейсе «Адмирала Нахимова». Мы будем Вам очень признательны, если Вы напишете нам о той трагической ночи 31 августа 1986 года. Как Вам лично удалось спастись? Кто помогал Вам? Что Вы видели вокруг?.. Вам, возможно, тяжело вспоминать эпизоды этой катастрофы, однако тем не менее во имя памяти погибших, во имя тех, кто не щадил себя ради спасения людей, – пожалуйста, напишите нам! Все Ваши воспоминания, без какой-либо правки, издательство планирует опубликовать в готовящейся к печати книге. Мы также просим Вас, пришлите Вашу фотографию (желательно относящуюся к тому периоду времени) – она также будет напечатана в альбоме.
Памятный альбом планируется издать в октябре – ноябре 1992 года. После выхода его из печати мы перешлем Вам бесплатно один его экземпляр.
Ждем Ваших писем по адресу: 121614, Москва, абонентский ящик 1.
(После того как Вероника свернула деятельность кооператива, она оставила за собой один из своих абонентских ящиков на почте на Крылатских Холмах. Теперь он пригодился для личных писем.)
С нетерпением ждем Вашего письма.
С уважением к Вам…
Вероника подумала, как подписаться – может быть, вымышленной фамилией? Но потом решила: какого черта? Она ничего противозаконного не совершает. И с этической точки зрения тоже вроде бы не делает ничего плохого.
Ничего плохого? Но ведь она обманывает людей!.. Никакого «альбома памяти «Нахимова» не предвидится!.. Обманывает? Ну и что? Кто сейчас народ не обманывает? Разве с теми же «заговорами против пьянства» она людей не дурила? Дурила – и деньги за это получала!..
А тут она действует абсолютно бескорыстно. А потом, кто знает: может, она действительно опубликует пресловутый альбом? Почему бы и нет? Какой-никакой, а опыт издательской деятельности у нее имеется. А такой альбом, возможно, станет пользоваться спросом. Люди обожают читать о всяких катастрофах. На издании альбома, наверно, даже удастся заработать…
В итоге после некоторых колебаний Вера подписалась под письмом своей настоящей фамилией (только должность себе присвоила совсем чужую):
Главный редактор издательства «Морское дело»
Вероника Веселова
Но, конечно, не ради восстановления памяти погибших разослала Вера эти письма. Она преследовала совсем иную цель. «Со времени катастрофы, – думала она, – прошло почти шесть лет. Шок и ужас давно миновали… Плохое забылось. Хорошее подернулось розовым флером… А люди – существа тщеславные. Их хлебом не корми, дай увидеть свою фамилию (а пуще того – фотографию) напечатанной. Поэтому те, кому нечего скрывать, напишут мне. Обязательно напишут… И фото свои пришлют… И вот тех, кто мне ответит, я из своего списка вычеркну… Раз ответил – значит, ему нечего скрывать… Ответил – значит, невиновен… А может, кто-то мне напишет, что видел, как убивают папу и маму… У меня появится лишний свидетель… Лишнее доказательство… И еще… На это, правда, рассчитывать трудно, но каких только чудес не бывает… Вдруг убийца окажется неосторожным – или тщеславным? И он пришлет свои воспоминания? Разумеется, вымышленные, обеляющие себя? А к ним приложит собственную фотографию?.. Тогда все будет совсем просто: его-то лицо я запомнила очень хорошо… Слишком хорошо…»
Итак, одинаковые депеши Вера разослала по всем «нахимовским» адресам в январе девяносто второго года.
Сорок семь писем возвратились с пометкой: «Адресат выбыл». Однако в то же время Вера стала получать и ответы, и фотографии. К сентябрю девяносто второго их оказалось даже больше, чем она рассчитывала. В общей сложности 388 писем, с мемуарами, порой весьма подробными, и фотографиями.
Среди тех, кто откликнулся, убийцы, судя по фото, не было. Однако на это Вера не особо и рассчитывала. Слишком просто бы все оказалось…
