Лариса Соболева - Там, где смерть и кровь, не бывает красоты
– Я должен извиниться перед вами, месье Медьери, что помешал вам вчера провести сеанс.
– Пустое, князь, – сказал тот. – Вы не могли мне помешать, но у меня правило: никакого насилия. Этого же правила придерживаются и мои учителя, считая, что, ежели не образовалось взаимного доверия, сеанс следует прекратить, иначе можно навредить пациенту.
– Хотите сказать, метод внушения применяют и в медицине? – Викто́ру неплохо удалось завязать диалог.
– Применяли, еще с древнейших времен, князь, только называли его по-разному или вообще никак не называли, просто обладали особыми знаниями.
Настал черед и Марго подключиться к их беседе:
– А скажите, можно ли человеку внушить, будто он умер, а потом достать его из могилы и вернуть к жизни?
Она протараторила эту фразу на одном дыхании. От волнения язык Марго нередко скакал впереди ее мыслей, а скороговоркой она всю себя выдавала – свое нетерпение и неумение держаться невозмутимо, потому сперва она обычно краснела, а затем злилась. На удлиненном лице венгра, казалось, пребывавшего в состоянии абсолютного покоя, ничто не обозначилось, но он нервировал Марго, когда смотрел на нее так пристально: это граничило уже и с неприличием. Вообще-то даже и не граничило. Столь откровенно проникать в душу – а именно туда Медьери и устремил свой взор – какие уж тут границы!
– Дорогая, – растерянно пролепетала графиня Шембек, шокированная ее вопросом, – что это вам вздумалось о таких ужасах говорить?
– А вы, графиня, разве не слышали о мертвецах, разгуливающих по городу? – бросила ей встречный вопрос Марго. – Говорю я о том потому, что это касается моих знакомых. Когда бы один человек только сие утверждал, то понятно: он не в себе. Но умерших, которых уже давно похоронили, встретили несколько человек.
– Да-да, сейчас много ходит подобных слухов, – сказала графиня Шембек. – Признаться, меня пугают призраки. Я вызывала священника, он освятил мой дом и отслужил молебны по всем усопшим и живым.
Викто́р не посмеялся над ее суевериями, как он это сделал бы прежде, а поддержал Марго:
– И мне хотелось бы знать – что это может быть?
Марго отплатила венгру тем же: уставилась ему глаза в глаза, и, как ни хотелось ей увести взгляд, она все стойко выдержала, рассказывая сочиненную ею на основе были историю, свалив все в одну кучу:
– Представьте, месье Медьери: молодой человек был похоронен с месяц назад, свидетелей тому, разумеется, имеется много. Но однажды ночью его видят старая нянька и сторож прямо в том доме, где он и жил. В другую ночь его видит бывшая любовница и ее служанка, потом его встретила невеста… Невеста говорит с ним, берет его за плечи, желая задержать…
На секунду она прервала этот эмоциональный поток фраз, чтобы вздохнуть, и в это время графиня Шембек завороженно вымолвила:
– А призрак?! Что он сделал?
– Призрак – это нечто летучее, далекое от реализма, – сказал Викто́р и продолжил ее «сочинение»: – А невеста утверждает, будто ее жених предстал перед ней во плоти и был… живым человеком! Ощутив жизнь в его теле, невеста… упала в обморок. Очнувшись, она не увидела рядом с собою покойного жениха.
– Вы, князь, слышали это из первых уст? – спросила хозяйка дома.
– Да, из первых. Имени невесты, простите, я вам не назову.
А Марго вновь уперлась взором в венгра:
– Вы, месье Медьери, так и не ответили: возможно ли после сеанса магнетизма достать человека живым из могилы?
– Нет, мадам, сие невозможно, – твердо заявил он.
Ах, как же разочаровалась Марго, ведь ее версия, получи она подтверждение, все объяснила бы, а теперь как ей быть?
– Почему? – вымолвила она.
– Потому что у гипноза существуют свои ограничения. Ежели я подчиню себе человека и не помогу ему выйти из состояния сна, через какое-то время он проснется сам таким же, каким он был и до нашего сеанса. Времени уйдет на его пробуждение мало, а в могиле он задохнется без воздуха. Но не это главное, господа. Никому не удастся загипнотизировать человека до состояния мертвеца, по крайней мере, мне подобные случаи неизвестны, хотя…
– Что? О чем вы вспомнили? – подхватила Марго.
Медьери встал из-за стола, медленно прошелся по столовой, казалось, он собирается с мыслями, видимо, чтобы доступно объяснить гостям и хозяйке некоторые явления и при этом не напугать их. Лакеи принесли чай и все, что полагалось подать к чаепитию, расставили тарелки и блюда и удалились. А Медьери все медлил…
Скажет тоже Виссарион Фомич: поспи! Тут уж не до сна – Пискуновым овладело вдохновение. Из полицейского участка он прямиком отправился к дому Оськи, а район-то там – дрянной. Дороги скверные, на них громадные лужи не высыхают даже в засуху, грязища так и липнет к ногам. Улицы узкие, собаки гавкают, петухи орут, ворота везде высокие – за ними и не разглядишь, что во дворах происходит, а вот всякий прохожий – на виду, здесь не спрячешься. Но Пискунов тонок был телом, ему и деревца достанет, чтобы он сумел за ним притаиться. Вытерев штиблеты о траву, он присел на лавку у забора. Перед лавкой росли густые кусты, а на кустиках листики шуршали, так что сыщик надежно спрятался. Одно неудобство – холодно, ветер, пасмурно… С другой же стороны – дождь не льет, значит, везение своим присутствием осчастливило-таки господина Пискунова. Жаль, кишки опять пустые, а вчера ужин был царский, правда, потратился сыщик изрядно – аж семьдесят семь копеек заплатил да три на чай оставил! Впредь надобно экономнее быть, а то Зыбин за растрату заругается.
Любил он слово «господин», бывало, как размечтается, как унесется в свои фантазии, а там он не сыщик Пискунов, прозябающий на съемной квартире, а князь Пискунов! И все к нему обращаются – «ваше высокопревосходительство»…
Оська вышел из дому, неся плетеную кошелку. Пискунов последовал за ним по пятам, и все – пешим, а как стало возможно, он извозчика кликнул, сел в коляску и приказал:
– Поезжай, любезный, за тем белобрысым пареньком с плетеной корзинкой. Да не торопись, шагом пусти свою лошадку.
Совсем другое дело – сидеть в коляске, не сбивать понапрасну штиблеты, не мучить ноги. И по сторонам можно поглядеть, какой-нибудь девице комплимент бросить или шляпу приподнять, приветствуя ее. Незнакомы – так что из того?
Увлекся Пискунов городским пейзажем и барышнями, пропустил, куда Оська делся, и запаниковал, вскочив на ноги:
– Где он, где?! Белобрысый, спрашиваю, где?
– Туточки свернул, – указал своей острой бородой извозчик, натягивая поводья. – Погляньте, вон он.
Вот и кончилось удобство. Улочка, по которой Оська пошел, была узенькой – коляска с трудом по ней протиснется. Пискунов спрыгнул, сунув грошик в землистую ладонь извозчика, и бросился вдогонку.
Черт возьми, Оська снова вышел на большую улицу, где простой народ не живет, а Пискунов извозчика-то отпустил! Догоняя ничего не подозревавшего Оську, входившего в ворота, сыщик столкнулся с какой-то девицей, и та едва не упала.
– Прошу прощения, – приподнял котелок Пискунов и поклон галантный изобразил, а девица…
– Пшел вон, хам! – надменно, презрительно прошипела она. – Ступай на конюшню, там твое место!
Глядя ей в спину, Пискунов посетовал про себя: дескать, нехорошо красивой барышне, молоденькой, явно образованной, такие оскорбительные слова произносить… Она подбежала к карете, дверца которой открылась будто сама собой, изнутри высунулась мужская рука, девица ухватилась за нее и влетела в карету. Пискунов вдруг опомнился: а где же Оська?!
Марго утомилась дожидаться, когда Медьери соизволит, наконец, открыть рот.
– Вы столько путешествовали, – негромко произнесла она. (А то вдруг он впал в транс, загипнотизировав самого себя?) – Вы изучали медицину в различных экзотических странах, неужто и там не встречалось вам сходного случая? Почему вы молчите?
– Оттого, сударыня, что я пытаюсь провести некую параллель между тем, что я видел, и тем, что услышал от вас, – сказал Медьери.
– Иштван, умоляю, – вспорхнула графиня Шембек и подошла к нему, – расскажите нам о том, что вам довелось увидеть, а все эти параллели мы сами проведем, верно, Маргарита Аристарховна?
– Извольте, – сдался он. – Но об этом чуть позже. Я бывал на Гаити, господа. Тамошние аборигены охотно рассказывают о колдунах, способных на время умертвить любого человека, затем откопать его, оживить и превратить в послушного своего раба, который беспрекословно выполнит любую его волю.
– Стало быть… – оживилась Марго, но он ее прервал:
– Это легенда, сударыня, не более. Ни одного зомби – а именно так называют живых мертвецов на африканский манер – я не видал. Тех, кого мне показывали, уверяя, будто они и есть зомби, легко разоблачает современная медицина.
– А кого вам показывали? – осведомился Викто́р.
– Людей, не способных отвечать за свои поступки, вы таких сами встречали, и не раз, князь. У них обычные психические расстройства, не подлежащие лечению. Вижу, Маргарита Аристарховна, вы не удовлетворены? Я плохо помню, что за обряды проводят колдуны, так как не придал особого значения их легендам и таинствам, найдя тому научное объяснение. Но коль вас это так занимает, я отыщу свои записки и предоставлю их вам. В путешествиях я вел дневники, куда подробно записывал все, что услышал, увидел, узнал.
