Чингиз Абдуллаев - Испытание добродетели
— Адвокат защищает его бесплатно, а суд не оправдал Хасмамедова, а только вернул дело на доследование.
— Это почти одно и то же. Ищите недоброжелателей в бизнесе или обманутых мужей. Может, вам удастся выйти на заказчика.
— Спасибо за совет. Надеюсь, вы тоже не женаты.
— Опять!.. Я больше не буду с вами разговаривать. Да. Я не женат. Давайте заканчивать. У вас есть еще вопросы?
— Вы лично знали водителей Монахова или его кухарку?
— Вы полагаете, что я должен был перезнакомиться со всеми сотрудниками этого бизнесмена, включая его уборщицу и кухарку?
— Если это ваш фирменный стиль…
— Должен вас разочаровать. Я никого больше не знаю. Хотя в офисе Монахова много красивых молодых женщин, у которых ноги начинаются от шеи.
— Значит, вы успели побывать там. После его смерти?
— Не нужно ловить меня за язык, — заявил Леван, разозлившись на самого себя. — Конечно, я был в офисе компании Монахова. Но всего пару раз.
— После его смерти? — настойчиво уточнил Дронго.
— Я не помню, — отчеканил Солагашвили, посмотрел на часы и сказал: — Давайте закончим нашу душеспасительную беседу. У меня разболелась голова от ваших упреков. Надеюсь, что это наше первое и последнее свидание. Больше мы с вами никогда не увидимся. Не могу сказать, что наше общение доставило мне удовольствие. Но я выслушал вас и даже ответил на ваши вопросы. А вы пообещали мне довести до сведения господина Монахова тот факт, что я не стал вам отказывать. Детали нашего разговора вы вполне можете опустить.
— Безусловно. Я так и сделаю. — Дронго поднялся из кресла.
Солагашвили тоже встал, секунду подумал и все-таки протянул гостю руку.
— Мне было забавно с вами разговаривать, — сказал он без тени улыбки.
— Мне тоже было достаточно интересно, — ответил Дронго, глядя на ладонь, протянутую к нему.
— Не хотите пачкаться? — с усмешкой полюбопытствовал Леван Шалвович.
— Пока у меня нет оснований считать вас убийцей или организатором этого преступления, — сказал Дронго и пожал руку своего собеседника. — Если буду сомневаться в этом, то можете быть уверены в том, что второй раз я не подам вам руки. До свидания.
Когда он вышел, Солагашвили покачал головой и негромко произнес:
— Опасный негодяй.
Дронго прошел в коридор и подумал:
«Опасный негодяй».
Они не удивились бы, если бы кто-то третий рассказал им о том, какие мысли пришли обоим в голову после такого вот разговора. Но никто и никогда не мог им этого сообщить. Поэтому оба остались при своем мнении.
Глава 12
Утром следующего дня Дронго позвонил Гайдаеву.
— Доброе утро, Леонид Леонидович.
— Хорошо, если оно доброе, — ответил следователь и спросил: — Вы не забыли, что завтра я должен закончить дело и передать его в суд?
— Не хотите больше возиться с этим муторным расследованием?
— Не хочу больше выглядеть белой вороной. Вавилов нашел свидетеля, предъявил нужные доказательства. Пусть теперь суд заново их исследует и оценит. Это уже не мое дело.
— Вы же не верили в виновность Хасмамедова.
— И сейчас не верю. Но все факты против него. А я не Дон Кихот, чтобы воевать с ветряными мельницами. Вы успели поговорить со всеми свидетелями?
— Успел.
— У вас другое мнение? Можете назвать мне хотя бы одного человека, которого подозреваете в этом убийстве?
— Пока нет. Я пытаюсь размышлять.
— Завтра последний день, — напомнил Гайдаев. — Вернее, уже сегодня. Потом будет поздно.
— В таком случае у меня остался только один свидетель, которого я еще не допросил.
— Интересно, кто именно?
— Сам Хасмамедов.
Наступило молчание.
— Вы же все понимаете, — укоризненно произнес Леонид Леонидович. — Это просто невозможно. Я никогда не дам вам разрешение на свидание с этим человеком. Вы не можете его допрашивать, так как формально не участвуете в этом расследовании. Вы же профессиональный юрист и должны все понимать.
— Разве я просил вас дать разрешение на подобную встречу? — спросил Дронго. — Ни в коем случае. Нам с вами никак нельзя нарушать закон. Но я официальный представитель семьи Монаховых. Если хотите, их адвокат…
— У вас есть лицензия?
— У меня есть нотариально заверенное свидетельство. В нем сказано, что я являюсь официальным представителем семьи Монаховых. На этом основании вы можете разрешить мне…
— Не могу. Вы не имеете права допрашивать человека, подозреваемого в совершении тяжкого преступления, — перебил его Гайдаев.
— Вы можете разрешить мне присутствовать на допросе Хасмамедова, который проведете сами. В законе нигде не сказано, что такое запрещено.
— Вам никто не говорил, что вы опытный крючкотвор? — с усмешкой осведомился Гайдаев.
— Вы сами сказали, что я профессиональный юрист. Я ведь не нарушаю процессуальных норм, о неприкосновенности которых вы так рьяно печетесь.
— Ладно, — сказал после недолгого молчания следователь. — Я вызову на допрос Хасмамедова и поговорю с ним в вашем присутствии. Но учтите, что я соглашаюсь на подобный эксперимент только потому, что мне жаль этого несчастного парня. Я совсем не уверен в его виновности.
Дронго кивнул в знак понимания. Гайдаев поднял трубку телефона.
Через двадцать минут в дверь постучали, и конвоир ввел щуплого худого мужчину. У него были густые черные волосы и широкие брови. Затравленный взгляд, мятая светлая рубашка, небритое лицо, наручники на кистях. С разрешения Гайдаева он сел на стул.
— Здравствуйте, Хасмамедов, — начал следователь, когда конвоир вышел в коридор. — Это представитель семьи Монаховых… — Он замялся, ему не хотелось называть ни настоящей фамилии, ни клички Дронго. — Господин эксперт, — закончил фазу Леонид Леонидович.
— Я не убивал Монахова, — неожиданно твердо сказал Хасмамедов, посмотрев в глаза Дронго.
— Это мы с вами обсуждали уже много раз, — устало напомнил следователь. — Но все равно остались непонятные моменты. Почему вы влезли в дом через окно, а не вошли в дверь, как сделал бы любой нормальный человек? Вы ведь работали охранником в поселке, а не квартирным вором. Почему выбрали такой необычный способ проникновения в дом?
— Я же вам говорил, что услышал выстрел и сразу подбежал к окну. Заглянул внутрь и никого не увидел. Тогда решил залезть на подоконник и разглядел человека, лежавшего на полу. Я спрыгнул, хотел ему помочь. В этот момент сквозняк захлопнул окно, упала и разбилась ваза, стукнула дверь.
— Все одновременно? — уточнил Гайдаев.
— Да. Был сильный сквозняк, когда я оставил окно широко открытым. Я наклонился над телом, и в этот момент в кабинет ворвались люди. Я испугался, заскочил на подоконник и спрыгнул на улицу. Потом услышал, как за мной кто-то гонится, испугался и убежал. А потом меня арестовали.
— Все так просто, — заявил следователь, повернувшись к Дронго. — Парень проходил мимо, услышал выстрел, влез, увидел убитого человека, испугался и сбежал.
— Второй выстрел он не услышал? — спросил Дронго, обращаясь к Гайдаеву.
Тот взглянул на Хасмамедова, сидевшего перед ним, и уточнил:
— Вы не услышали второй выстрел?
— Не было никакого второго выстрела, — ответил подозреваемый и вздохнул. — Я ведь вам много раз говорил, что услышал только один выстрел и увидел убитого мужчину.
Гайдаев снова посмотрел на Дронго.
— Вот так, — прокомментировал он. — Теперь пойди-ка найди другие доказательства. У меня есть акт экспертизы, в котором говорится, что гражданин Хасмамедов оставил свои отпечатки на оружии. Его видели сразу несколько свидетелей, а Вавилов даже нашел еще одного, который успел увидеть, как подозреваемый бросил пистолет, перед тем как выпрыгнул из окна. Еще он сбежал с места происшествия. Что я должен делать? Попытаться понять, почему Хасмамедов не слышал второго выстрела? Или все оформить как полагается и сдать дело в суд? Я вынужден буду так и поступить, даже несмотря на результаты проверки на детекторе лжи, во время которой он якобы говорил правду.
В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошел Вавилов. Сегодня он был одет в коричневый костюм, белую рубашку и галстук с золотым отливом.
— Вот и наш фрукт, — почти радостно сказал молодой человек. — Ты опять будешь уверять всех, что ничего не сделал?! Доброе утро, Леонид Леонидович. Я вижу, господин эксперт решил нам помочь. Зачастил в наше управление. Только это дело тухлое, господин Дронго. Здесь все было ясно с самого начала. Адвокат может провести хоть сто экспертиз на детекторе лжи, но это все равно не доказательство. Есть факты, которые невозможно опровергнуть.
Дронго молча смотрел на молодого следователя. Тот понял это как призыв к продолжению разговора, обошел стол и уселся с другой стороны, напротив гостя.
