Наталья Борохова - Личная жизнь адвоката
– Ой, я все склею! – пообещала она, держа в руках отскочивший позвонок.
Артем рассмеялся. Профессор же заверил ее, что сам все сделает.
– Надо же, – удивленно шептала она на ухо Артему, когда они покидали кабинет ученого. – И за это платят деньги?
В общем, ее появление вызвало потрясение. После этого она стала бывать в доме Винницких почти каждый день, правда, стараясь пользоваться отсутствием хозяйки.
Они с Артемом стали близки, и это обстоятельство всколыхнуло в ней море нерастраченных чувств. Ева и не подозревала, что значит заниматься не сексом, а любовью.
– Боже мой, – шептала она. – Ты – мой первый мужчина.
Это была истинная правда. Ведь два десятка кавалеров, с которыми она имела дело до этого, не считались. Настоящей женщиной она стала только в объятиях Артема. Ее чувственность превосходила все его ожидания. У него самого никогда не было женщины подобной Еве. Дерзкая, страстная, раскованная, она пьянила его, как вино. Им казалось, что они никогда не смогут насытиться друг другом. Их не смущало присутствие в доме ученого. Антон Алексеевич всегда был в своем кабинете и даже не подозревал, что по его дому движется ураган страстей. Хуже обстояло дело с домработницей Сашей, которая постоянно шпионила за ними, а затем наушничала хозяйке. Милице Андреевне все это, безусловно, не нравилось, но она не решалась на открытое противостояние. Время от времени она допускала острые шпильки в адрес новой подружки сына или же принималась что было сил хвалить в ее присутствии Жанну Лисовец. Такое положение вещей сильно напрягало Еву, пока она не поняла, что присутствие Жанны в жизни Винницкого было скорее виртуальным, чем реальным. Они не виделись, разве что списывались по электронной почте.
– Мечтать о Жанне – это все равно что спать с родной сестрой, – говорил Артем, и она ему верила.
Тем не менее госпожа Винницкая постоянно доводила до сведения Евы, в каком платье была Жанна на последней вечеринке, каковы перспективы ее карьерного роста. Кроме того, разумеется, упоминались родители Жанны, их интеллигентность, успешность. «Яблоко от яблони…» – многозначительно говорила Милица Андреевна, полагая, что образования Евы хватит для того, чтобы продолжить известное высказывание. В этом смысле Ева недалеко ушла от своей матери: не то поломойки, не то няньки.
Как-то раз Ева имела неосторожность оказаться в доме Винницких, когда Милица принимала своих близких знакомых. По этикету требовалось представить гостям подругу сына, что хозяйка сделала с большой неохотой.
– Это знакомая Артема, Ева, – представила она. – Она работает в сфере медицины.
У нее язык не поворачивался признаться в том, что подруга ее сына работает медсестрой.
Надо сказать, знакомые Милицы Андреевны проявили больший такт. Они отнеслись к девушке тепло. Возможно, из-за того, что в этот раз она была в простом брючном комплекте из голубой джинсы, который весьма неплохо смотрелся с ее рыжими волосами и зелеными глазами. А может, они просто в отличие от Милицы Андреевны не видели в ней угрозы. Девушка выглядела стильно и могла оказаться кем угодно: молодым врачом, аспиранткой мединститута, представительницей индустрии красоты.
Ей задали несколько вопросов, и Ева весьма удачно на них ответила. Потом она рассказала какую-то короткую забавную историю, гости остались довольны. Артем все время стоял рядом, он гордился ею. Но лицо его матери оставалось кислым, словно она вместо чая отпила уксуса. Она ожидала, что рыжая нахалка опозорится и это будет хорошим назиданием ее сыну, очень чувствительному к мнению посторонних. Но Ева пока вела себя так, что даже ей не за что было ее упрекнуть. Но госпожа Винницкая не была бы сама собой, если бы не попыталась поставить самозванку на место. В тот момент, когда Ева уже расслабилась, она нанесла неожиданный удар.
– А много ли сейчас платят медсестрам? – спросила она, небрежно перекидывая ногу на ногу. – Говорят, что вы иногда вынуждены подрабатывать санитаркой? – она с улыбкой оглядела окружающих. – Увы! Ева – всего лишь медсестра из городской больницы.
В ее взгляде сквозили жалость и снисхождение.
– Вы знаете, мне нетрудно вынести судно, если вам это интересно, – сказала Ева. – Могу помочь сменить больному одежду, помыть ему голову и даже постричь ногти.
– Ну, довольно всех этих подробностей! – нетерпеливо махнула рукой Милица Андреевна. – Мы пьем чай.
Странно, но ее знакомые не поняли иронии, и в их отношении к Еве ничего не изменилось. Беседа продолжалась, словно ничего не произошло. Только Ева замкнулась. Гости говорили о том, кто и как проводит свободное время, и когда речь дошла до нее, она натянуто улыбнулась.
– Ничего интересного, поверьте.
Но Милица Андреевна не желала упускать шанс.
– Такой ответ не принимается, милая. Меня всегда интересовало, как проводят свой досуг люди, занятые физическим трудом.
Довольно странное у нее было представление о работе медсестры!
– Вы действительно хотите это знать?
– Конечно. Итак, чем вы любите заниматься?
– Любовью! – ответила она, и один из именитых гостей закашлялся, поперхнувшись виски…
Ева думала, что Артем упрекнет ее за несдержанность, но он повел себя иначе.
– Моя мать вела себя отвратительно. Какая муха ее укусила? – недоумевал он.
Ева тихонько улыбнулась. Судя по всему, его мать давно укусила муха, впрыснув ей яд ненависти и тщеславия.
– Удивительно, – проговорила она, проведя рукой по его гладким темным волосам. – Ты совершенно не похож на своих родителей.
– Меня подменили в роддоме, – легко согласился он, и они рассмеялись.
– А если честно, зачем тебе я? – спросила она.
– Сам не знаю, – улыбался он и тянулся к ней за поцелуем.
– Нет, давай по правде, – она прикрыла ему рот ладонью. – Что ты во мне нашел?
Они лежали обнаженные на кровати в маленькой квартирке Евы. Мать была на работе.
– Ну, ты – красивая… – неохотно начал он. Ему не терпелось заняться любовью, а не отвечать на вопросы семейной викторины.
– Еще.
– Меня к тебе тянет. Еще ты ужасно смешная. Я никогда не знаю, что ты скажешь или как поступишь.
– А тебя не смущает, что я медсестра?
– Нет, почему это должно меня смущать?
– А тебе есть дело до всего этого? – она задрала вверх ногу и большим пальцем провела по покрывалу с оленями, висящему над кроватью.
Его сейчас больше всего на свете занимал треугольник золотых волос внизу ее живота.
– Ты показываешь на оленьи рога? – сгорая от нетерпения, спросил он.
– Нет, конечно. Я показываю тебе сейчас на покрывало, которое моя мать гордо именует ковром. Для тебя имеет значение, что я беднее Золушки?
– Нет, абсолютно, – легко ответил он. – У меня тоже нет денег. Правда, они есть у моей матери.
– В том-то все и дело… – она вздохнула и замолчала. Воспользовавшись этим, он с жадностью набросился на нее, и они сплелись в клубок на убогой кровати, которая скрипела на все лады…
Мама Лида пришла, когда они уже пили на кухне чай. Но по спутанным волосам дочери и халатику, небрежно запахнутому на груди, женщина быстро поняла, чем занимались молодые люди в ее отсутствие. Обычно она не церемонилась с ухажерами Евы, выставляя их за порог и кидая вдогонку оставленную ими одежду. Так она поступила бы и сегодня. Но на табурете в углу крошечной кухни сидел красивый молодой мужчина в дорогом костюме из вельвета. Увидев женщину, он, конечно же, догадался, кем она приходится Еве. Но тушеваться он не стал, а даже наоборот: поднялся с места, улыбнулся и поздоровался. Лида считала себя воспитанной женщиной, поэтому не могла не ответить ему приветствием.
– Это ваша машина стоит во дворе? – спросила она без предисловий.
– Да, – ответил Артем. – Надеюсь, ее еще не разобрали на части?
– О том-то я и говорю. В нашем районе нужно быть осторожнее. Угнать – не угонят, а вот поцарапать гвоздем могут запросто. Просто так. Ради баловства… Я уж подумала, что к нам министр какой приехал.
– Знакомься, мама. Это Артем, – представила Винницкого Ева и, немного смутившись, добавила: – Он – мой друг.
– Очень близкий, – весело улыбнулся Артем, чем заставил девушку покраснеть от удовольствия.
Мама Лида и сама все уже поняла, оценив беспорядок на кровати и смятые простыни. Их маленькая квартирка и с порога просматривалась как на ладони.
– Вы тоже работаете в больнице? – спросила Лида, сама, впрочем, понимая, что спрашивает ерунду. Что такому лощеному молодому человеку делать в больнице? Разве что работать главным врачом. Но для этого он еще не вышел годами.
– Артем – юрист, – пояснила Ева.
– Да, я собираюсь стать адвокатом и открыть частную практику, – согласился Винницкий. – Вот сейчас готовлюсь сдать квалификационный экзамен в адвокатскую палату.
– Боюсь, что благодаря Еве вы его не сдадите, – смущенно проговорила Лида. Она понятия не имела, как обращаться с таким мальчиком и о чем с ним говорить. – Ева, надеюсь, ты не держишь гостя голодным?
