Валерия Вербинина - Где-то на земле есть рай
Но Антипенко уже доставал из ящика третий лист.
— А теперь гляди сюда.
И в руках у меня оказалась еще одна детская фотография с того же классного снимка. Упрямый подбородок, внимательные глаза, темные волосы.
— Подпись читай, — велел Андрей.
Я опустила глаза. Подпись под снимком гласила: «Арбатов Юра».
Вы полагаете, что только в мультиках челюсть растерянного персонажа отваливается до самого пола? Уверяю вас, что, если бы мы находились в мультяшном мире, моя челюсть упала бы еще ниже, пробила бы полы на двух этажах и зарылась бы глубоко под землю.
Юра Арбатов — одноклассник Оли Бариновой! Мама миа! И ее бабушка еще упоминала об однокласснике Юрасике, который был так неравнодушен к Олечке и носил ее портфель… Черт возьми, так ведь это он и был! Детская привязанность, первая любовь — самое сильное чувство, и именно из-за этой любви он решил вступиться за бедную девушку, потерявшую голос. Отомстить! Но кто-то узнал о его планах и предупредил нас, поэтому к Алисе в назначенный день подобраться не удалось, и тогда… Боже мой! Ведь Арбатов был сам, собственной персоной, на том дне рождения! Ему ничего не стоило убить Георгия Лазарева, а потом — потом подослать снайпера к его жене. Ни-че-го!
Нет. Не верю. Не ве-рю! Что-то тут не так. Я пока еще не сообразила, что именно, но я уже знаю, что все это ерунда. Вздор! Чушь!
— Однако, — только и сказал Ласточкин, взяв снимки у меня из рук и увидев, кто был на них изображен.
В комнате повисла томительная пауза.
— На основании этого ты собираешься его арестовать? — спросил мой напарник, возвращая Антипенко листки.
— Сейчас самое время его брать, поверь мне, — возразил Андрей. — Потом мне может уже не представиться такой случай. Для подстраховки я запросил подкрепление — шесть человек. Кстати, ребята, ваше оружие при вас?
— Да, ты же попросил взять его с собой, — отозвался Ласточкин.
— Ну и чудненько. Сейчас принесут бумагу, и поедем брать товарища.
Едва он промолвил эти слова, как дверь растворилась:
— Антипенко? Держите ордер. Группа захвата уже внизу.
Мы разместились по трем машинам, врубили музыку — то есть сирены — и тронулись со двора.
— Ехать не слишком далеко, — объяснил Андрей. — У него офис в центре Москвы.
Он сказал еще что-то, чего я не расслышала, потому что была погружена в свои мысли. Вот вам, пожалуйста, дилемма. Я терпеть не могу Арбатова, он мне категорически неприятен, но мысль, что мы едем вот так запросто его арестовывать, мне почему-то претит. К тому же я не верю, что он мог убить Георгия Лазарева и его жену. Что-то во мне изо всех сил сопротивляется этой мысли. Я просто знаю, что он не мог этого сделать, вот и все. Да, он знал Олю Баринову, учился с ней в одном классе, ухаживал за ней, носил ее портфель — но все это ничего не значит. Мы все были когда-то в кого-то влюблены в первый раз, но вот вы, дорогой читатель, помните ли вы, какого цвета были глаза у вашей первой любви? Потому что чувства, какими бы сильными они ни были, проходят, а жизнь продолжается. И продолжается она совершенно по другим законам, чем раньше. Когда-то, допускаю, Юра Арбатов мог любому расквасить нос ради одной Олиной улыбки, но теперь он бы пошел на убийство только из-за денег. Причем не просто денег, а очень больших денег.
— Приехали! — кричит Антипенко.
…Так быстро? Боже, а я даже глаза не накрасила!
Но все мысли разом вылетели у меня из головы, как только я увидела здание. Что? Вас интересует, в каком оно было стиле? Пожалуйста. Стиль — умри от восторга! Всюду стекло, зеркала, хромированные поверхности. Вавилонская башня, прилетевшая к нам прямиком из Нью-Йорка и приземлившаяся аккурат в самом центре Москвы. Сердце мое начинает кусать нехорошая зависть. Сколько же у него денег, у этого мерзавца?
Ласточкин придерживает меня за локоть.
— Оружие пока не доставай, — скороговоркой говорит он мне на ухо. — Держись начеку и будь готова ко всему. Эх, черт, зря мы бронежилеты не надели!
Антипенко, как Наполеон, летит впереди. Ноздри его раздуваются, он машет удостоверением, как вымпелом. Сегодня его день, определенно.
— Спокойно! Пропустить! Опергруппа! На каком этаже Арбатов?
Охранники молчат.
— На последнем, — блеет какая-то секретарша, которая с бумагами оказалась в вестибюле.
Антипенко оглядывается:
— Володя, Миша, вы остаетесь здесь! Остальные — за мной!
У лифтов — толпа народу. Очень хорошо одетого народу, спешу подчеркнуть. Когда все эти секретари, клерки, менеджеры и топ-менеджеры видят представителей власти, с ними сразу же происходит капитальная метаморфоза. Опрокинутые лица. В глазах два вопроса: кто виноват, то бишь кого берут, и что делать.
— Пропустите! — командует Антипенко. — Нет, прошу прощения, вам сюда нельзя.
Оттеснив клерков от лифтов, мы возносимся на вершину человеческого благополучия, а выражаясь русским языком, — на самый последний этаж, с которого открывается изумительная панорама. При мысли, что я сейчас увижу Арбатова и в моем присутствии на него будут надевать наручники, мне становится совсем нехорошо. Нет, лучше бы я осталась в вестибюле, сторожить вход вместе с Володей и Мишей.
Коридор. Нам навстречу быстрым шагом идут служащие, секретарши с бумагами и папками, и все они, заметив нас, замедляют шаг и вжимаются в стены. Так, очень хорошо… приемная. Интересно, картина Дали на стене — это копия или нет?
Завидев нас, личная секретарша господина Арбатова срывается с места. Глаза ее горят праведным гневом. Мы вторглись на ее территорию! Ну, сейчас она нам задаст!
— Куда вы? — кричит эта крыска в костюме цвета розовой пудры и с платочком на шее, распространяющая вокруг себя запах восхитительных духов. — Туда нельзя! Юрий Данилович занят!
— Значит, мы его побеспокоим, — отвечает Антипенко, отодвигая ее в сторону.
Нет, мне надо было все-таки накрасить глаза. Честно.
Юрий Арбатов, одетый в умопомрачительный костюм антрацитового цвета, сидел за столом, а напротив него в почтительной позе стоял господин в бежевом костюме, также весьма недурственно скроенном. Даже лысина господина поблескивала от усердия.
Арбатов изучал какие-то таблицы, которые ему, судя по всему, принес тот самый господин, и оттого не сразу поднял голову, когда открылась дверь.
— Я же велел меня не беспокоить, — сказал он раздраженным тоном, предназначенным, очевидно, для секретарши.
— И тем не менее побеспокоиться придется, — отозвался Андрей.
Арбатов медленно поднял голову, увидел ордер в руках Андрея, людей с решительными лицами, Ласточкина, который стоял с невозмутимым видом, и, наконец, его взгляд упал на меня.
— Это еще что? — непривычно тяжелым тоном осведомился он.
— Ордер на обыск и арест, — отозвался Антипенко. — Хотите ознакомиться?
Бежевый костюм позеленел.
— Я, пожалуй… — несчастным голосом начал он, — я, Юрий Данилович, лучше в другой раз зайду.
Арбатов дернул щекой, и бежевый, приняв это за знак согласия, вышел из кабинета, пятясь задом и натыкаясь на мебель.
— Это произвол, — сказал Арбатов, не сводя с меня огненного взгляда, от которого я начала себя чувствовать как на раскаленной сковородке.
— Ничего подобного, — отозвался Антипенко. — Все по закону… Приступайте к обыску, ребята.
Двое из оперов подошли к столу. Арбатов поднялся с места.
— Могу я узнать хотя бы, — теперь он не говорил, а шипел, почти не двигая губами, — причину моего ареста?
— Пожалуйста, — спокойно ответил Андрей. — Вы обвиняетесь в убийстве банкира Георгия Лазарева и его жены, известной актрисы и певицы Алисы Лазаревой.
— Ну, это, знаете ли… — начал Арбатов, покрываясь пятнами, которые, надо сказать, плохо гармонировали с его темно-серым костюмом, но тут дверь распахнулась и в кабинет решительным шагом вошли трое уже знакомых мне удальцов. Причем двое из них держали в руках автоматы, а третий ограничился пистолетом, вид которого, впрочем, все равно не внушал мне никакого доверия.
— А ну, убирайтесь отсюда! — заорал тот из охранников, который питал пристрастие к велосипедным цепям из чистого золота. Теперь, впрочем, он был одет вполне прилично, и только на запястье его поблескивали внушительных размеров золотые часы.
Антипенко распрямился.
— Вооруженное сопротивление при аресте — отягчающее вину обстоятельство, — ледяным тоном сказал он. — Арбатов, уйми своих отморозков.
Теперь у всех оперов тоже было в руках оружие, но никто не решался начать перестрелку первым, прекрасно понимая, к каким последствиям это может привести. К тому же Арбатов был стиснут операми со всех сторон, и в случае, если бы его охрана открыла огонь, не факт, что ему удалось бы уцелеть.
— Шеф, на крыше вертолет! — взмолился охранник. — Бросайте все и делайте ноги!
