Наталья Андреева - Куда уходят грешницы, или Гробница Наполеона

– Знаете, вашему мужу повезло, – задумчиво сказал Валентин, проходя в зеленую комнату. Прасковья Федоровна вошла следом со словами:

– Вы так думаете?

– А разве нет? Вот взять меня. Я не прочь жениться. Но девки какие-то попадаются… Потребительницы! Точно! Сплошь потребительницы!

– Да что вы говорите? – с живейшим интересом откликнулась Прасковья Федоровна.

– Я замучился удовлетворять их постоянно растущие материальные потребности! Похоже, здесь тоже никого.

– Да. Пусто. Разве что за занавеской?

– Ну это мы уже проходили.

Валентин Борисюк подошел к окну и смело отдернул портьеру.

– Вот видите? Никого! Нет, тут ей делать нечего. Я уверен! Вниз спустилась.

– Но зачем?

– Как это зачем? Сбежать захотела! И я ее понимаю!

– Но ведь входная дверь заперта!

– Нет, Грушин – это нечто! – покачал головой Валентин. – Не устаю ему удивляться! Но как он пронюхал?

– Пронюхал о чем?

– Да так. Ни о чем… – спохватился молодой человек. – Мне в этом году исполнилось двадцать восемь лет. А вашему мужу?

– Тоже. Двадцать восемь.

– Скажите, пожалуйста! Вот я. Школу окончил с золотой медалью. Институт – с красным дипломом. Компьютер знаю как свои пять пальцев! В рекламном деле дока! А ваш Сид? Он что делал?

– Он… Школу окончил, это точно. Я видела его аттестат о среднем образовании. Там сплошь «удовлетворительно». Кроме физкультуры.

– Ну вот! – с откровенным торжеством сказал Валентин. – Почему же вы на него клюнули? Пардон.

– Как бы вам это объяснить… – Прасковья Федоровна тихонько вздохнула. – Боюсь, что с вами мне было бы скучно.

– Что-о?!

Валентин Борисюк обиделся. Скажите, пожалуйста! Ей было бы скучно с человеком, имеющим высшее образование и диплом об окончании музыкальной школы! Разбирающимся буквально во всем и способном поддержать разговор на любую тему! А с Сидом не скучно! Да у него лексикон, как у аборигена из племени людоедов! Он же примитив!

– Вы меня не так поняли, – поспешно добавила Прасковья Федоровна, которая сообразила, что сгоряча ляпнула не то. – Для этого развлечения вы э-э-э… не совсем годитесь…

– Ах, вот оно что! Для секса то есть?

– Нет, вовсе нет! Ах, пойдемте в другую комнату!

– Что? Есть и другие?

– На втором этаже вроде две комнаты для гостей, каминный зал, кабинет хозяина и… Все?

– Я заметил еще одну дверь, – мрачно заявил Валентин.

– Боже! Кладовка! Она вполне может быть там!

– Забралась в кладовку, чтобы повеситься? А почему именно в кладовку?

– Но вы не знаете Киру!

– Да уж… Она показалась мне странной.

– Нет, вы, как хотите, а я в кладовку не пойду!

– Куда же вы пойдете?

– Я… подожду вас в каминном зале. Уверена: Киры нет на этом этаже.

– Ну как угодно. Мне, признаться, тоже неохота лезть в кладовку, но делать нечего. Для очистки совести придется.

Они вместе вышли из зеленой комнаты и двинулись по коридору. Писательница по-прежнему опиралась на руку своего спутника.

– Не бросайте меня надолго! – жалобно простонала Прасковья Федоровна в дверях каминного зала. Длинные серьги жалобно звякнули. – Мне страшно!

– А вы мужа позовите. Вон он у вас какой…

И, не договорив, Валентин Борисюк решительно отцепил свой локоть от ее руки и зашагал по коридору. Нет, вы только подумайте! Сид – предел мечтаний состоятельной дамы! Жеребец из конюшни, и тот больше слов знает! Сид – животное. Наглое и примитивное. Борисюк злился. А вспомнив о Маринке, разозлился еще больше. Мобильник наверняка звонит беспрерывно. Хорошо, что Маринка не знает, куда он поехал! То есть знает, что к боссу, но точный адрес ей неизвестен. Хотя почему это хорошо? Лучше бы знала!

Беременна она или блефует? Нет, врешь! Его голыми руками не возьмешь! Интересно, а смог бы он, Валентин Борисюк, как Сид? Жениться на бабе, годящейся ему в матери? На богатой бабе, что существенно меняет дело!

…Даниил Грушин тем временем прошел в помещение на первом этаже, где находился бассейн. Небольшой, причудливой формы, пол почти вровень с бортиком, а дно выстлано плитками зеленого цвета. Словно неспелое яблоко разрезали пополам, а потом половики чуть сдвинули, убрав след от ножа. Размяться в нем как следует в мощном, летящем кроле не удастся, но окунуться после жаркой сауны и почувствовать себя наверху блаженства – здорово! Здесь царили сумерки, по потолку так же, как и в гостиной, тянулись ряды крошечных лампочек, половину из которых Грушин зажег, нажав на выключатель.

Стало светлее. Артем невольно попятился. Показалось вдруг, что там, в зеленой воде, плавает Кира с петлей на шее…

– Никого, – раздался спокойный голос Грушина. – Тема, что с тобой?

– Так… Не по себе что-то… – И Артем потянулся к галстуку, пытаясь ослабить узел. Надо наконец снять это с себя… Удавку…

– Ты подумал, что Кира здесь?

– Подходящее место… – хрипло сказал Артем. И, стянув галстук, сунул его в карман пиджака. Подумав при этом, что давно пора снять и пиджак. Душно.

– Надо бы в сауне посмотреть. Пойдем.

– Сейчас.

Артему стало нехорошо. Замутило, колени задрожали. То, что в этом доме сегодня происходит, – кошмар, бред. Маньяк Грушин решил всех свести с ума! Но ведь он прав: надо что-то делать! Так больше нельзя!

Реутов присел на складной стул, стоящий возле бортика бассейна, и, не удержавшись, заметил:

– Хорошо живешь, Даня! Слишком хорошо! Огромный дом, бассейн, сауна…

– А тебе что мешает так жить? – ощерился Грушин. – Я в курсе: денег у тебя теперь больше, чем у меня. Я постепенно разоряюсь, ты богатеешь. Давно хотел спросить: почему ты дом не построишь? Или не купишь? Не переедешь за город?

– Пробки, – пожал плечами Артем. – Рабочее время дорого.

– Брось! – рассмеялся Грушин. – В центре пробок не меньше! И я знаю, что ты землю в области купил. Будешь строить там офис. Аренда нынче дорожает, да и льготы в области больше. Вовремя ты подсуетился!

– Кто тебе сообщил? – оторопел Артем. Он не собирался делиться с бывшим партнером планами на будущее.

– Сорока на хвосте принесла.

– На твою сороку, которая лезет в мой огород, скоро найдется сторож с ружьем.

– Холостыми пугнешь или всерьез?

– Грушин, Грушин, – покачал головой Артем. – Как ты не понимал ничего в бизнесе, так и не понимаешь. И в людях не разбираешься. Не твое это. Узнал, что я землю в области купил, так самому надо было покупать! Или ты что-то от меня скрываешь? А насчет дома за городом… Знаешь, как говорят? Большие деревья притягивают молнию. Доходы надо прятать. Чем больше доходы, тем тщательнее прятать. Время такое. Ты лучше на жизнь пожалуйся. Пусть тебя пожалеют. У нас, у русских, не прощают двух вещей: богатства и успеха. А плакаться любят. И слушать тех, кто плачется. Потому – не высовывайся. Дураки швыряются деньгами направо-налево. Умный же затаится. У тебя и бизнес не идет, и людям твой дом все равно что бельмо на глазу. И властям. А я живу в трехкомнатной квартире, машина, «Мерседес» последней модели, записана на фирму, не в личной собственности. Представительская. В собственности у меня «Пассат». Причем не новый, трехлетний. У жены «Пежо». Я – средний класс. В магазин пешочком хожу, без охраны, во дворике с детьми гуляю без опаски. На благотворительность жертвую регулярно. В церковь хожу. И тоже – жертвую. А ты? Что делаешь ты? Купил огромный особняк, сидишь тут, как сыч, и крыша у тебя едет!

– Тема, Тема, – усмехнулся Грушин. – Решил меня, значит, жизни поучить. Спасибо. Я ценю. Все, что ты говоришь, умно. Рационально. Всю жизнь ты едешь на тормозах. У тебя уже и нога затекла, что на педаль жмет. Осторожничаешь, оглядываешься. А червячок изнутри точит. Хочется тебе красиво пожить, ох как хочется! С шиком! И сколько ты ни сдерживался, красивая баба все равно тебя окрутила. Со мной ничего у нее не вышло. Не поддался соблазну, потому что у меня иммунитет. А с тобой…

– Погоди… Значит, было? – И Артем приподнялся со стула.

– А ты ей любого мужика простишь, но не меня. Так?

– В общем-то… Черт! Я хочу знать правду!

– Вот пусть она сама тебе все и расскажет. Твоя Инга.

– Нет! Не верю! Ты блефуешь! А как же Ольга?

– А! Заело тебя! – с торжеством сказал Грушин. – Я, признаться, не ожидал! Не думал, что ты способен на серьезное чувство! Ай Инга! Ай молодец! Вот что значит хорошая постельная школа! Моя!

– Ты заткнешься или нет?!

– Тебе надо было не китайский язык учить, а… – И Грушин сделал выразительный жест.

Артем почувствовал, что бешенство, охватившее его, уже не поддается контролю. И рванул за ворот рубашки. Две верхних пуговицы оторвались, со стуком упали на кафельный пол. Нет, голыми руками Даньку не возьмешь! Знает ведь, гад, потому и ведет себя так уверенно! Реутов подумал о пистолете, который видел в буфете.

– Я… Мне надо выпить, – сдавленно просипел он.