Галина Романова - Окно в Париж для двоих
— Понятно. — Гарик, забыв, что подстригся сегодня утром, привычно запустил пальцы в шевелюру, те прошлись по голому уху, соскользнув за воротник. — Ладно, оставим их на потом. Сейчас нужно дом осмотреть. Ключ есть?
Они оба мгновенно почувствовали этот омерзительный запах. И тут же оба поняли, откуда он. Тошнотворная вонь плотно ползла из-под приоткрытого лаза в подпол.
— Стой на пороге! — тут же скомандовал Прокофьев, придержав ее рукой за рукав. — Кажется, у нас труп!
Ее не надо было придерживать, она и так уже попятилась, зажав рот рукой. Выскочила на прогнившие ступеньки крылечка, хватанула побольше воздуха, чуть отдышалась и тут же прокричала Гарику, успевшему по плечи скрыться в подполе:
— Что там, Прокопий?! Что?!
Господи! Только бы не Лешка!!! Только бы не он!!! Не успев дождаться сигнала к бедствию, слезы моментально закипели в глазах, закапав с ресниц. Что будет, если вдруг Лешкин труп сейчас обнаружит ее странный ночной гость?! Что она станет делать тогда, как жить?!
— Ну что там, не молчи!!! — закричала она, расплакавшись от страха. — Гарик, что?!
Он долго не отвечал ей. Потом выбрался из подпола. Вышел, встал с ней рядом. Глянул как-то странно и повторил, успев брезгливо передернуться и сплюнуть в сторону:
— У нас труп, Даша. Не плачь, это не твой брат. Это труп женщины.
— Женщины?! — ахнула она, заново испугавшись теперь уже другой беды. — К-какой женщины?!
— Не знаю. Судя по всему, труп молодой женщины. Когда, говоришь, пропал твой брат со своей любовницей?
Намек в голосе был более чем прозрачен. И Даша, слабо охнув, привалилась к его плечу, ища опоры. Уткнулась носом в воротник его старой кожанки и зажмурила глаза.
Лили! Неужели это Лили Громыхина?! Красавица стриптизерша, покинувшая съемную квартиру за пять минут до приезда Лешки. Она уехала. Он бросился следом и…
И что?! Догнал или нет?! Уехал с ней или нет?! Уж хоть бы нет! Ведь не его же вина в том, что труп ее найдут именно в подвале их загородного дома. Конечно, нет! Он бы не смог! Он бы не стал ее убивать!
— Ее убили? — решила она на всякий случай уточнить, перепугавшись того, что Гарик сможет подслушать ее мысли. — Она не оступилась, не упала, не разбила голову, не…
— Ей, как и Валентине Пыхиной, перерезали горло. — Гарик вдохнул в себя запах ее волос, и даже голова закружилась.
Не захочешь, да станешь благословлять судьбу за неожиданные перипетии. Они, злосчастные, заставили Дашу Коновалову искать у него утешения. Сколько трепета в ее испуге! А сколько, блин, нерастраченной ни на кого нежности в нем! Так и стоял, казалось бы, вечно. Стоял, вдыхал ее запах, смотрел в хмурое небо и думал только об одном: пускай бы продлилось все это подольше.
Не продлится. Черта с два у них с Дашей получится блаженное долгое безмолвие! Нужно вызванивать Мазурина, сообщать ему о страшной находке и еще кое о чем, что ему удалось обнаружить при осмотре окрестностей. Не бог весть что, но все же. А пока тот соберет группу и сумеет добраться, накрутив на спидометр сто километров с плюсом, он уведет Дашу подальше от этого дома.
Гарик беспомощно оглянулся. Куда вести? Да…
Да вон хотя бы к этим, как их там, Щукиным, кажется. Заодно и побеседуют. Может, дотошным старикам что-то да и известно. Может, приметили кого-то постороннего. Как-то этот труп сюда доставили…
Щукариха, бойкая низенькая старушка в старомодной юбке колоколом и вязаной кофте из темного козьего пуха, варила щи с бараниной. Густой аромат наваристой похлебки плотным облаком стоял в хате, и у Гарика тут же снова потекли слюнки. А он бы сейчас щец навернул бы. Да с краюхой свежеиспеченного хлеба, что лежал пахучим бревнышком теперь под чистеньким полотенцем.
— Даня, дочка, ты ли это?! — пропела Щукариха, суетливо обметая передником добротные табуретки, выкрашенные охрой. — Проходите, проходите, детки. Я только щей наварила, хлеба испекла. Вы прямо к обеду. Давайте к столу.
Гарик Прокофьев так обрадовался, что чуть не прослезился. Вот уж воистину: голод не тетка. Скинув куртку на руки старой женщине, он дернул носиком алюминиевого рукомойника, сполоснул руки, вытер их полотенцем и полез за стол.
Даша кушать отказалась наотрез. В горле стоял омерзительный запах разлагающегося в их подполе трупа. Она теперь, наверное, месяц не сможет ничего съесть. Так, ко всему прочему, аппетита лишало осознание жуткой беды. Все надеялась, все верила, что какое-то объяснение найдется Лешкиному исчезновению. Нашлось! В виде трупа Лили Громыхиной, что пропала как бы вместе с ним.
Она покосилась на Прокофьева и слегка ему позавидовала. Вот выдержка у человека! Будто и не лазил в подпол, будто и не рассматривал в свете своего мобильного телефона тело и раны на нем. Сидит себе преспокойненько, черпает ложку за ложкой густые щи, вылавливает громадные куски баранины и вгрызается, вгрызается в них крепкими зубами. А хлеба так вообще уже почти полбуханки съел.
Скорее бы уже его Мазурин приезжал со своей командой. Скорее бы уже все осмотрели, вывезли и разъяснили хоть что-то. От этой невозможной неизвестности не то что аппетита, рассудка можно запросто лишиться.
Старая Щукариха от похвалы Прокофьева цвела запоздалым маковым цветом. То и дело снимала чистенькую косынку, теребила гребешок в редких волосах. Снова подвязывалась платком под морщинистым подбородком, без причины прыская в его концы.
— Старый-то по дрова пошел.
— А это куда? — с вежливой улыбкой интересовался Гарик, с сожалением поглядывая на показавшееся дно в глубокой миске.
— Тю! А то некуда! Сколь домов стоит заколоченными, никому не нужными. Тама этих дров-то!.. — Тут ее глаза озорно блеснули, не сболтнула ли, мол, чего лишнего, и женщина поспешила с объяснением: — Яблони старые, груши, пили — не хочу. Он у меня работящий.
Про работящего, перетаскавшего себе на подворье половину рам и половых досок с соседних домов, Даша кое-что слышала. Но сейчас ее это мало заботило. Заботило и даже злило другое.
Какого черта Прокофьев все топчется вокруг да около? Отчего не спросит напрямую, в лоб, видели или нет того, кто засунул бедную Лили в их подпол? Был же кто-то, непременно был. И незамеченным пробраться к дому не мог. И Громыхину притащить из города на руках за сто километров на смог бы. На машине был, не в шапке-невидимке. А раз на машине, то Щукины стопроцентно видели. У них муха не проскочит незамеченной.
Гарик, словно почувствовав ее нетерпение, отодвинул наконец опустевшую миску от себя подальше. С чувством поблагодарил. Поставил локти на стол, уложил на кулак подбородок и, сонно моргая в сторону старой женщины, как бы между прочим, поинтересовался:
— А что, у вас тут часто народ заезжает?
— Да ну! — махнула та с печальным вздохом и тут же спрятала взгляд, уставившись на расправленный на коленях передник. — Кому тут быть! Из всех обитателей мы с дедом да вон Даня с Лешкой и остались. Баба у Лешки манерная, ей тут не по нраву. Правда, была вот как-то на днях. Приезжала с кем-то с чужим. В дом вошла, минуты две побыла да и вышла. А разве же там на две минуты делов-то, да, Даня? Ты-то, анадысь, на всю ночь оставалась. А той две минуты хватило. Ох-ох-ох…
Ох и противная же старуха. Даша вспыхнула до самых ушей. Надо же, как ловко поддела ее, напомнив про ночевку с Муратовым. Может быть, даже и под окнами крались, чтобы подглядеть. И если не она, то ее супруг точно.
— А что за машина, не помните? С кем приезжала Варвара? Не с мужем, нет?
Гарик зевнул широко и неприлично. Но Даша ему это простила. Может, нарочно манерничает, чтобы бдительность хитрой старухи усыпить. Мол, это я не из острого интереса спрашиваю, а так, из желания разговор поддержать.
— Не-е-е, — Щукина интенсивно замотала головой, взметнув веером концы платка на достаточно пышной груди. — Лешкину машину я знаю. Машина другая совсем. Да и мужик другой!
— Мужик?! — Даша удивилась.
Насколько она знала Варвару, та никаких знакомств с мужчинами не имела. Более того, всячески сторонилась их, считая, что замужней женщине не пристало зубоскалить с посторонними. Братьев у нее не было. Даже двоюродных. Одними сестрами была богата ее невестка. Двоюродных, троюродных тьма. Братьев не было точно.
— Красивый мужик-то, статный, — соловьем запела Щукариха. — И машина из дорогих. Я сама-то не разбираюсь, дед сказал. Он такую по телевизору видал. Говорит, Варька-то на дорогой машине прикатила с мужиком. Вот… С хахалем, стало быть.
— Ну-у-у, — весело протянул Гарик, заметив насупившиеся Дашины брови. — Не стоит делать таких скоропалительных выводов. Это мог быть коллега по работе. Просто знакомый, который вызвался довезти ее до дома.
— Ага, знакомый. — Щукариха недовольно поджала бескровные старческие губы. — Только чегой-то со знакомым коллегой Варька возле гаража целовалась.
