Гера. Детектив - Александр Асмолов
— А какой может быть смысл в буквах?
— Таков, что написать слово другими буквами нельзя, логика сломается.
— Как она может сломаться?
Гера задумался на минуту, чтобы подобрать пример, на котором можно объяснить эту мысль.
— Смотри… Любой современный европейский язык является знаковой информационной системой, предназначенной для формирования, хранения и передачи данных. С помощь его знаков записывают набор звуков, соответствующий уже существующему понятию в устной речи. В принципе, сами значки могут быть любыми, главное запомнить соответствие. В этом логики нет, потому что буквы в таких алфавитах — простые значки, не имеющие собственных образов. Но. Стоит только договориться, что будем обозначать силу буквой «F», что уже логично, ускорение буквой «а», массу — «m», что тоже логично. Только после этого мы сможем записать второй закон Ньютона a=F/m. Попробуй что-то поменять и логика физического явления рухнет.
— Почему же тогда не придумать образы?
— Потому, что для этого нужны время, система знаний и представлений, культура… Например, как это было сделано у нас в матрице 49-символьной Буквице. У буквы «Р» записаны образы — речь, сила (свет, энергия), вибрация, изречение, течение, разграничение, разделение. Поэтому РАДОСТЬ просто понять, как РА-ДАСТЬ — то есть: дать силу, поделиться светом души. С буквой «П» такое слово не написать, поскольку у него образы совсем иные — покой, неподвижность, бездеятельность. Да и буква «Ф» никак не подойдет, у нее образы — гордость, благородство, значимость.
— И все это у нас было?
— Почему — было. И сейчас все есть. Только Иванам непомнящим родства об этом не говорят. Будет время и желание, найдешь все на славянских сайтах. Разберись с буквицей, и мир русского языка зазвучит с новой силой.
Гера серьезно глянул на удивленную Наташку.
— Буквица, это исторически сложившаяся система образов и их графических символов, связывающих понятийную, графическую и звуковую систему. Она хранит представление наших предков о строении мира, многовековую культуру народов, населявших огромную территорию, а не аул в горах. Это и определяет богатство выразительных форм русского языка, воспринимаемое нами интуитивно, подсознательно, основанное на генной памяти. Потому простое слово русского человека до слез прошибает или дает новые силы в бою.
— Поэтому иностранцам так трудно понять наш язык?
— А еще труднее понять нашу душу. Ну, или хотя бы, наши поступки. Для нас естественно откликнуться на просьбу о помощи, потому что генная память сразу вызовет сострадание, основанное на собственном переживании. Бурю эмоций передаст одно слово и родит не меньше. Но. Только у русского душой, а не пришлого, который просто выучил слово, но в душе у него ничего не откликнется… Пусто там… Если вообще такой орган внутри есть. Потому пришлые могут, как попугаи, повторять, что им «стыдно быть русскими». К пришлой душонке эти образы не применимы.
— Это фраза для тебя лакмусовая бумажка?
— Не фраза, я русский язык. Хотя изуродованный сегодня, испоганенный чуждыми словами, и ежедневно пинаемый даже дикторами, едва живой, но еще не мертвый… Ты видела новый школьный учебник, предлагаемый Сванидзе?
Девушка отрицательно покачала головой.
— Называется забавно: «Учебник российского языка», — с горечью произнес Гера.
— Да, за что ж такое?
— За то, что нет сильнее нашего сакрального языка. Будешь говорить правильно и жить иначе не сможешь, ибо в тебе с детства будет созвучно сострадание и желание нести добро, гордость от этого, а не ехидная усмешка расхожей фразы — «Вы не знаете, кто такой Кац. Он вас продаст, купит и снова продаст. Но уже дороже» … Для русской души предательство и обман — зло, вызывающее физическое недомогание. Нам плохо от этого. Для пришлых, это принцип жизни. Они не испытывают отрицательных эмоций от сознания того, что обобрали сирот, инвалидов или беспомощных. Это они придумали фразу «ничего личного».
Двое замолчали, каждый по-своему понимая свое бессилие в этой ситуации, но парень вспомнил начало разговора.
— Извини, мы отвлеклись от кодовой фразы, которая должна быть первым ключом или, как теперь говорят, логином, для получения доступа к тому, что храниться в филиале Bernerland Bank городка со смешным названием Кур.
— Ты хочешь сказать, что нужно взять другой алфавит?
— Думаю, что теперь ты сможешь сделать правильный выбор, — подбодрил он девушку.
— Скорее всего, нужен алфавит до правок, внесенных Николаем II. Ведь счет в том банке открывали в период 1812–1900 годов.
— Согласен. Эту последовательность букв трудно запомнить, а вот, вычислить можно за час. Ну, зная, конечно, верный алгоритм.
— И ты уверен, что прав на сто процентов?
— На девяносто… но у нас же будет не одна попытка, — улыбнулся он. — Я подготовлю несколько вариантов первой шифровки, поиграв с параметрами.
— Хакер! — фыркнула Наташка, — с кем я связалась…
Впрочем, негодование было напускным. В ее глазах уже горел огонек азарта кладоискателя. И тут она, как бы невзначай, произнесла фразу, которую Гера давно ждал.
— Как будем делить?
— Шкуру неубитого медведя… — рассмеялся он, но потом серьезно добавил. — Я не возьму ни копейки из того, что мы, возможно, найдем. Во-первых, это оставлено для наследников рода Игнатьевых ее родственниками, а возможно, еще и биологическим — Великим Князем Георгием Михайловичем Романовым. Эта тайна для меня пока не понятна. Во-вторых, есть вероятность того, что в том хранилище еще есть средства Рязанцевых. Уж так все переплелось…
— Хоть пиши исторический роман, — просияла девушка.
— Лучше приключенческий сериал снять, — он мечтательно прикрыл глаза, — две военные компании, роскошные костюмы в царских дворцах, интриги, застолья, звон клинков, погони, юные влюбленные и коварные искатели сокровищ…
— Герка, ты неисправимый романтик, хотя бываешь жутким занудой.
— У меня в душе не слышен звук тальянки, рыжий юнга чаще склянки бьёт, ветер с вантами играет в прятки, и на мачте «Роджер» песнь свою поёт… — процитировал он вполголоса и потупив глазки.
— Признавайся, — вскинулась Наташка, — откуда это?
— Итак, мы нащупали логин, благодаря древнему изобретению под названием Код Цезаря.
АНЮТА
Гера сидел за компьютером, когда раздался звонок его сотового. Он даже не успел ответить, как едва знакомый голос обрушился на него без всяких прелюдий:
— Как вы могли подставить наивную девочку под такое нападение! Что вы себе там возомнили! То увезли мою дочь из дома без объяснений. А теперь Наташа в больнице. С серьезными травмами!
— Как в больнице…
— Он там ничего не знает! Святая
