Записки следователя Ротыгина - Григорий Григорьевич Жадько
– Подожди Валера. Кассету сменю. Две стороны уже мы с тобой исповеди твоей записали. Порядок. Продолжай.
– Ну, вы меня не обманете?
– Если не замешан в убийстве, думаю, отделаешься условным. Ведь ты не убивал?
– Не убивал. Но как не замешан.
– Не отвлекайся.
– Как раз я и подхожу к этому убийству. Били мы их били, ну кормили тоже конечно. Но тут стало опасно. Бойцы Слепого землю роют. Мы как их похитили вначале, сбили их с толку. Послали СМСку Слепому, что де извини, долго думали, решила часть братвы тебя покинуть. Свое дело организовать. Не ищи, не мсти родным ну и т. д. Конечно, это смешно выглядит, не думаю, что Слепой этому поверил безоговорочно. Но что он мог подумать, если вдруг в течение двух дней пропало столько народа. С месяц, даже полтора, было более или менее все спокойно. Внешне мы ничего не замечали. Потом Слепой все же заволновался. Сколько можно было верить нашей дурацкой СМСке. Да и родственники наверно за горло стали брать, особенно жены, любовницы народ ушлый. Шашлыки, машлыки, вместе, юбилеи. Друг друга знают, и вдруг пропали без следа. Организовали поиски. Не думаю, что подозрение пало на нас. Кто мы в их понимании? Студентики-перворкурсники, ПТУ-шники недоделанные. Тем не менее, наверно решили последить и за нами. Мы пару раз замечали слежку. Мы конечно были аккуратны, не скрывались, не отрывались от них, не возбуждали лишнего подозрения. Но и понятно не показывали дороги на поселок. Сменили все телефоны. Ну, так на всякий случай зарегили все Архипыча. Вдруг у них у сотовых операторов подвязки. Пеленг снимут. Проверяться стали перед отправлением. Старались держаться хотя бы по двое. Если бы они рискнули похитить одного из наших, может он под пытками и сдал тюрьму.
В общем, через два месяца стало теплей, а иногда жарко. Мы когда похищали, не ставили цели убивать, вообще не думали, что там будет дальше. Главное отомстить. А тут встал вопрос, что делать. Были мнения отдать пленников за большое отступное и самим смотаться, получив его. Но что делать с родственниками? Я же не скажу отцу матери, я тут папа и мама натворил делов, и вы скрывайтесь на другой край страны. Могли и сестру изнасиловать убить, а родителей не трогать. Ну, в общем, почти для всех кроме тренера этот вариант не подходил и его сразу отмели. Другой вариант был основной. Отпустить всех, без отступных, но взять честное слово с них и Слепого, что де мы теперь квиты и разборок не будет. Может воровское слово Слепого что-то и значило, особенно если к этому в качестве гарантии подпрягли бы авторитет Клима. Но оставался большой вопрос, как сам Клим воспримет произошедшее, не примет ли он сторону Слепого. Это раз и второе, захочет ли он за нас впрягаться и наживать головняков. Кто мы для него по большому счету. И тем более столько времени скрывали свои дела, не отстегивали ему ничего, а тут вдруг, жареным запахло,… прибежали. Здрасте… выручайте нас.
– Ну, покороче Валера,… ты уж разошелся.– Сказал Ротыгин.– Не роман пишешь.
– Хорошо. Но вы поняли. Сказать раньше времени Климу о пленниках мы не могли и реакцию его просчитать тоже. Но все-таки мы наверно рискнули бы всех выпустить. Все шло к тому если бы не случай.
Дело в том, на словах почти все бойцы, да не почти, а все, клялись и божились всеми воровскими клятвами, что поняли свою ошибку. Готовы были все напрочь забыть и жить в последующем мирно и тихо, и даже нас взять к себе отдельным ядром. Ну и деньги у нас будут и уважуха со стороны всех, так как мы себя показали, кто мы есть на самом деле. С их слов каких только золотых гор они нам не сулили. Но вот на счет случая. В подвале мы, готовясь к приему пленников, забетонировали отдельно железную вентиляционную трубу большого диаметра. А в нее очень хорошая слышимость. Архипыч ночью как то случайно услышал разговор между ними и нам передал суть. Оказывается все, что они нам лепили на наших допросах, это была полная туфта. В планах у них было, если они вдруг выберутся убить нас не просто, а лютой смертью, что бы мы еще этой смерти у них просили. Да так и сказали. Если выберутся, всех до одного порешат. Еще и родителям вышлют предсмертные крики их чад, записанные на кассете. Еще там фантазии у них были разные, что их озвучивать. Короче Архипыч открыл глаза и уберег нас от неверного шага. Оставался только один выход. Убрать всех шестерых, и концы вводу. Решение то приняли, но вот кто его будет исполнять? Ни один из нас никогда никого не убивал. Да и воспитаны мы были в другой среде. В общем, на роль киллера, ни один не согласился и тогда пришли к мнению, что пусть все возьмет на себя жребий. Кому выпадет. Тот и будет убийца в этот вечер. В следующий вечер другой, а может и опять тот же. Короче назначили мы день казни. Первым решили убить Долгова, Долю. Почему его? Он во-первых участвовал в расправе над учителем, во-вторых, со слов Архипыча горячее всех высказывался на счет расправы над нами и придумывал иезуитские методы как это будет происходить. Короче, Доля сам выбрал свою долю. Он первым должен был пойти на заклание.
В среду поздно вечером мы все собрались. Привезли водки дешевой, но пять бутылок. Себе попить для храбрости, ну и пленнику предложить перед смертью. Толи водка была паленая, толи мы просто переборщили, а вышло, что мы напились. Мы же на спортивном режиме, у нас это непринято. Доля тоже взал на грудь хорошо. Как Соколов в «Судьбе человека», давай заяснять, что после первой не закусывает. Ему сразу второй. Последний раз в жизни, этой дряни не жалко. Наклюкался он. Мы тем временем жребий бросили. Записки скатали и в железный бидон. На одной было написано: «Киллер», на остальных слово «Лафа». Убийцей предстояло стать Гаврилову. Я был за рулем, но из машины не выходил, стоял на пригорке. Он был сильно пьян, перед самым отъездом, после жеребьевки, добавил. Как он там его убил, я не знаю, вроде лопатой по горлу, а копать у него уже сил видать мало осталось. Он приходил ко мне просил помочь труп спрятать. Я не пошел. Сказал ему: «Как напился, так и делай. Тебе говорили, не пей последнюю». Его долго не было, наконец, пришел. Сказал, что как смог закопал. Я хотел сходить проверить, но не мог. Меня и так тошнило или от водки или от того что мы делаем. Вот и все. Остальное вроде вы уже знаете. А не сказал, что вторая казнь была назначена на сегодня на 12 часов, но не состоялась.
– Мы взяли Лютикова и тебя. Остальных кто предупредил?
– Никто. Мы должны были каждый час отзваниваться Лихманову. На телефоны забиты сигналы. Начало часа они пикают. Если мы не вышли на связь, значит, что-то случилось. Если трое, мы и Архипыч, не отзвонились, значит у нас беда. Мы конечно мало думали о вас. Боялись быков Слепого.
– Что у вас было запланировано на случай обнаружения?
– Конкретно, такие действия не отрабатывались, но думаю Лихманов конечно где-то соберет наших. Где не могу предположить, ну скорей всего не на своей квартире и не в подвале где мы тренировались. Сменят телефоны, снимут хату, перейдут на нелегал, наверно осторожно попытаются прощупать, что же с нами случилось. А уже по обстоятельствам к Климу пойдут на поклон.
– Да-а-а! История! Ты мне рассказал Кузнецов. Ничего такого не утаил?
– Вы же видите, что я не матерый преступник.
– Но и не бандит поневоле.
– Так. Конечно. Может им бы и стал. Затянуло. Уйти думал. Остановиться.
– Это тебя жребий спас.
– Есть такое дело. Но меня и так тошнило. Не знаю. Смог бы я как Гаврилов.
– Тебе видней.
– А как же со мной. Вы обещали?
– Обещал. Не отказываюсь. Но ты даже не знаешь о чем меня просить, и где я тебе
