БРЕНД. Повод для убийства - Орлова Лидия Витальевна
Магринов, словно не слыша вопроса, сказал:
– Наш друг пошел за едой? Думаю, он один справится…
– Возможно, – отозвалась Марина. – Что это за манера такая – не отвечать на вопросы… Серегин тоже глухим прикидывается…
– Правда? – усмехнулся Магринов. – Научился, значит. Молодец.
Подошел Серегин. Ногой отодвинул стул с одеждой и поставил на стол поднос.
– Кушать подано! – театрально сказал он и неуклюже пристроился на свободный стул.
Марина взглянула на своих приятелей и ей стало смешно.
– Мы похожи на заговорщиков!
– А то! – поддержал ее Магринов. – Трое умников на поле чудес в стране дураков…
Серегин улыбнулся. Обстановка разрядилась. Мужчины с удовольствием ели пухлые булочки с котлетой внутри, Марина пила кофе с горячим жареным пирожком, начиненным вишнями.
– Ну как там, в Китае? – поинтересовался Магринов.
– В Китае все хорошо. Просто замечательно, – поддержал разговор Серегин. – Знаете, они умеют работать… И к деньгам относятся со вниманием…
– Надо же! – притворно удивился Магринов. – Значит, живут хорошо?
– Неплохо, совсем неплохо… – Серегин успокоился, с готовностью поддерживал несколько игривый тон разговора. – Мне нравится с ними работать…
– Так вы ездили к ним по работе?
– Конечно. И хотя у меня в Китае есть постоянный представитель, неожиданно потребовалось мое личное присутствие…
Возникла пауза – ситуация требовала объяснений. Но Серегин не спешил сообщать о том, какие обстоятельства заставили его отправиться в Китай. Марина уже хотела спросить его, почему же он не предупредил их с Магриновым о своем отъезде, но поймала предостерегающий взгляд Александра Ивановича. Помедлив, она сказала:
– Никогда не могла понять, почему китайцам удалось так быстро поднять свою промышленность и войти в рыночную экономику без таких потерь, как у нас…
– Все очень просто, – внезапно оживился Серегин. – Они в полной мере использовали возможности тоталитарного режима…
Марина с удивлением посмотрела на него.
– Да, именно так! – воскликнул Николай Андреевич. – Партия ставит перед народом – или населением – цель, и все старательно начинают ее добиваться. Предлагается вкусный пряник – лучшая, сытая жизнь – и кнут, с которым в тоталитарном государстве хорошо знакомы. И что вы хотите? Цель достигнута! Но эта цель должна быть очевидной, не как у нас – в начале реформ. У нас вовсе не использовалась эта инерционная энергия, хотя она сохранялась еще довольно долго. Вспомните историю с брокерами… Вначале никто не знал, что это такое и с чем едят… Но уже через полгода мы имели столько брокеров, что их с избытком хватило бы для всей Европы… Такая же история повторилась с экономистами, юристами, нотариусами, бандитами, наконец… Все происходило стихийно и дико, без плана и целей… Хотя нет, цель была – обогатиться самим организаторам реформ, урвать то, что они сами вывели из собственности государства… А потому никто и не стал объяснять людям, ради чего они должны терпеть нищету и лишения в ходе этих безумных преобразований…
– А вы, пожалуй, правы, – заметила Марина. – Перед первыми президентскими выборами для журналистов устроили встречу с женами кандидатов в президенты. Из всех приглашенных дам пришли только две – мадам Брынцалова и мадам Ельцина. Остальные не решились на разговор с прессой. О подробностях встречи говорить не буду, но один эпизод показался мне любопытным. Я, помнится, спросила Наину Иосифовну, не рассказал ли ей случайно, как-нибудь на кухне, ее замечательный муж о том, ради чего народ должен переживать все эти ужасы приватизации, ваучеризации, грабительского отъема денег у населения… На меня тут же зашикали присутствовавшие на встрече главные редакторы политически ориентированных женских журналов, а Наина Иосифовна смутилась, покраснела и не нашла, что ответить… Не было общей цели, ради которой следовало терпеть, о которой можно было мечтать и за которую стоило бороться дружно, сообща… Сами понимаете, делить отобранное у государства сподручнее было между своих – в тишине, без рекламы и огласки… Дележка получилась несправедливой, а потому – кровавой. О национальной идее вспомнили потом, когда все уже было поделено.
– Вот именно, – в разговор вмешался Магринов. – Не пора ли нам, друзья, перейти к делу…
Он перебил Марину бесцеремонно, словно напомнил, что они пришли не дискуссии разводить на разные там отвлеченные темы, на них и времени-то нет, да и какой смысл обсуждать то, что и так всем ясно? Марина даже не обиделась, поняла, что увлеклась.
– Я понимаю, – Николай Андреевич отставил в сторону чашку с кофе. – Я мог и не лететь в Китай, но произошло нечто, заставившее меня предпринять экстренные и тайные действия…
– Мы вас слушаем, – тон Магринова был суровым и подчеркнуто официальным.
Марина поняла: он не собирается вести пустопорожние светские разговоры. И не будет деликатничать.
– Видите ли, я пытался все-таки спасти свое дело, – начал Серегин.
– Но при чем здесь Китай? – удивился Магринов.
– Я хотел зарегистрировать там новое предприятие и перевести туда все свои деньги… – спокойно ответил Серегин. И, помолчав, добавил: – Но из этого ничего не вышло…
– И почему же? – поинтересовался Магринов.
– Предприятие там может открыть только китаец, а переводить ему деньги – все равно что бросать их на ветер… Так что поездка была напрасной. Вот так.
Марина была потрясена. Нет, конечно, не тем, что Серегин неудачно съездил в Китай. Бог с ним, пусть ездит, куда хочет. Но о том, может ли он открыть в Китае предприятие, он мог узнать и не выезжая из Москвы. Посоветовался бы со своим личным представителем, сам же говорил, что он у него в Китае есть. Да все он давно знал – не первый год работает с китайскими фабриками… Либо Серегин совершенно не адекватен, либо – мягко говоря, просто вводит их в заблуждение.
Марина видела – и Магринов был вне себя. Он достал сигареты, но в раздражении снова убрал их в карман – в этом жалком заведении и курить-то было нельзя! «Все кончится скандалом», – подумала она.
– Знаете ли, Николай Андреевич, – сказала Марина как можно дружелюбнее, – я привыкла доверять людям… Особенно тем, к кому отношусь с симпатией… Вы сами попросили меня о помощи – мы же не вмешивались в ваши дела, правда? Теперь же мы с Александром Ивановичем оказались втянутыми в историю, о которой, как выясняется, на самом деле ничего не знаем. Вы нам рассказываете совершенно неправдоподобные вещи о вашей поездке в Китай, зачем? Мы объявляем вас в розыск, думаем, как помочь вам сохранить и жизнь и предприятие, но вы ведете какую-то свою – другую – игру… Зачем мы вам?
– «Зачем, зачем»… Для прикрытия! – буркнул Магринов и раздраженно отодвинул от себя пустую пластмассовую чашку из-под кофе. Чашка беззвучно и мягко плюхнулась на стол, и по его поверхности растеклась противная коричневая лужица.
Серегин сидел молча, опустив голову. Марина видела – он не чувствует себя виноватым, скорее – просто растерялся, не ожидал, что его разоблачат. Хотя и это слишком сильно сказано – он просто думал или рассчитывал, что ему поверят. А ему не поверили… Ну что ж, бывает…
– Вы правильно все поняли, – ответил Серегин. – Я начал действовать сам, независимо от вас. Я всегда так жил и так действовал. Вам меня не понять! Но я искренне тронут тем, что вы пришли мне на помощь и поддержали в трудную минуту. Я благодарен вам. Но я попытаюсь справиться сам. Собственно, ради этого я и пригласил вас на встречу… Просто не знал, как это сказать…
– Так и надо было сказать, а не сочинять истории про поездку в Китай, – заметила Марина.
Она встала, взяла со стула свою дубленку и сказала Магринову:
– Извини, друг, но мы с тобой, кажется, можем идти…
Магринов помог ей надеть шубку, вынул из кармана и положил на стол деньги за ужин, поставил на место стулья. Не прощаясь, они с Мариной направились к выходу. На улице было морозно и ветрено. Марину бил нервный озноб.
– Ладно, не переживай, – Александр Иванович взял Марину под руку – мостовая была скользкой, обледеневшей. Они медленно шли к месту парковки Марининой машины.
