Выжить для любви - Светлана Михайловна Чудова
Телефон в номере зазвонил, когда она стаскивала мокрые носки. Раздраженно застонав, Вероника рухнула в постель и решила не брать трубку. Но, вспомнив, что звонить могут и родственники Виленского, и из полиции, взяла трубку где-то на восьмом гудке.
– Вероника Тропарева, это Дмитрий Кречетов из «Городского вестника». Я хотел бы взять у вас интервью. Подробнее узнать о трагическом убийстве…
– Я не даю интервью, – отрезала Ника. – Всего хорошего. – И она положила трубку и тут же перезвонила администратору с просьбой поменять ее номер и зарегистрировать ее под чужой фамилией. Следующие минут двадцать пришлось потратить на то, чтобы перебраться в другой номер. Она мысленно ругала себя за то, что не приняла мер предосторожности заранее.
В новом номере было прохладно. Вероника включила обогреватель. А когда воздух в комнате немного прогрелся, с нетерпением начала раздеваться, предвкушая горячий душ.
И в этот момент зазвонил ее мобильник.
По крайней мере это уж точно не журналисты. Но если это Катя или Михаил, значит, им требуется помощь. Она схватила телефон, даже не взглянув на дисплей.
– Ну где ты? – раздраженно выпалил Кирилл. – Мне сказали, что ты съехала.
– Слава богу, – с чувством глубокой признательности администратору откликнулась Ника. – Мне позвонил какой-то журналист, вот я и поменяла номер и зарегистрировалась под чужим именем.
– Правильно. Ты уже ужинала?
– Если ты спрашиваешь, ела ли я что-нибудь сегодня, то да.
– Нет, я спрашиваю про ужин.
– В таком случае – нет, не ужинала. И отсюда меня ничем не выманить. Я весь день возила моих женщин по магазинам. У меня ноют ноги, я чертовски замерзла. И мне срочно нужен горячий душ. И точка!
– Бедняжка! – отозвался Федоров, и Ника поняла, что он улыбается. – В каком ты номере?
– Не скажу. Я хочу побыть одна.
– Знаешь, я умею прекрасно массировать ноги.
При мысли о массаже Ника чуть не застонала. Однако ей хватило силы духа ответить:
– В другой раз. Я устала как собака. А чтобы общаться с тобой, нужны силы. Сегодня я это не в состоянии сделать.
– Так изысканно меня еще никто не отшивал. Ладно, увидимся завтра. Спи спокойно.
– Завтра? – На следующий день была суббота. И… никаких дел. Осознав это, Вероника растерялась. Обычно в субботу у нее была уйма хлопот. – А когда нас впустят в дом?
– Может быть, в воскресенье. Кажется, мы уже сделали все необходимое.
– Тогда сообщи мне заранее, ладно? Я хочу убрать библиотеку, прежде чем туда войдут родственники.
– Ну конечно, – мягко пообещал Кирилл. – Спокойной ночи. – И отключился.
* * *
День похорон выдался ясным и прохладным, ветер пробирался под одежду. Вероятно, это последняя атака зимы, думала Ника. Синоптики обещали потепление. По настоянию Кати в церкви она заняла место рядом с родственниками Виленского. Кирилл устроился где-то позади. Войдя в церковь, он подошел к Нике, поздоровался, коротко пожав ей руку. Она не знала точно, за кем Федоров наблюдает со своей позиции, но от его глаз ничто не ускользало.
Мысленно она прощалась с Аркадием Юрьевичем. Ей казалось, что его дух витает поблизости, пытаясь утешить тех, кого старик любил. У Вероники дрожали губы, когда она вспоминала его шутки, блеск хитрых глаз, умение радоваться жизни. Потерять его было все равно что потерять деда. Она понимала, что в ее сердце навсегда останется крохотная ниша, принадлежащая только ему.
Церковь была переполнена. Утрата ошеломила давних друзей и знакомых судьи Виленского. За несколько дней они заметно постарели и словно утратили прежнее жизнелюбие. В воздухе повис густой аромат цветов – роз, гвоздик, надменных хризантем. Наверное, во всем поселке и даже городе не найти сегодня стоящего букета, думала Ника, разглядывая целую гору цветов и аллею из корзин и венков.
Похороны – всегда очень эмоциональное и сентиментальное событие.
У могилы состоялась еще одна короткая служба. Затем, когда родственники в последний раз попрощались с отцом и дедом, начался торжественный обряд погребения. После того как свежую могилу засыпали цветами, Катя пригласила всех присутствующих на поминальный обед в ресторан. Как правило, после похорон покойника поминают в его доме. Но поскольку дом судьи был по-прежнему опечатан, поминать решено было в ресторане. К тому же гости чувствовали бы себя неуютно там, где произошло убийство.
Кирилл догнал ее, когда она уже садилась за руль.
– Можешь присылать уборщиков, – сообщил он. – Родственников пустят в дом только завтра. Я сам сообщу им.
– Спасибо. – Похороны закончились, и Вероника вдруг растерялась. Если бы не предстоящая уборка, она не знала бы, чем заняться. – А можно я еще разберу свои вещи?
– Если хочешь, можешь переночевать в доме, – удивленно отозвался Кирилл.
Она думала в первую очередь о своем ноутбуке, где хранилось ее резюме. Но от мысли переночевать в доме ее передернуло.
– Нет уж. Пока в библиотеке не убрано – нет.
Кирилл понимающе кивнул и протянул ей визитку.
– Это адрес клининговой компании, специализирующейся на такого вида уборках.
– Спасибо. Завтра первым же делом позвоню им.
– Звони сегодня: второй номер рукой – домашний телефон хозяина компании. Они выполняют срочные заказы.
Неприятная, должно быть, работа – убирать места преступлений. Ведь трупы бывают не только свежие…
Но кто-то же должен этим заниматься, предпочтительно профессионально. Ника понимала, что сама на это не отважится.
– С тобой все хорошо? – спросил Кирилл, вглядываясь в ее лицо. Он стоял так, что заслонял плечами открытую дверцу и создавал иллюзию уединения. – У меня намечена пара дел, но если тебе нужна моя помощь…
– Нет. – Она коснулась его руки и быстро отдернула ладонь, боясь поддаться искушению. – Спасибо, я справлюсь. Мне тоже предстоит много дел.
– Значит, до завтра. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Не отключай мобильник – мне бы не хотелось разыскивать тебя по всему городу.
– Ты собираешься арестовать меня?
– Нам надо еще кое-что обсудить и решить. Если понадобится, я прикажу арестовать тебя. – Он двинулся прочь, а Вероника засмотрелась на его широкие плечи, чувствуя, как по коже побежали мурашки.
Если она надеется спастись бегством, действовать надо как можно скорее.
Немедленно!
* * *
Кирилл терпеть не мог записей, отснятых видеокамерами наружного наблюдения. На них все вечно оказывалось искаженным, качество – хуже некуда. Они навевали невыносимую скуку. Но становились бесценными, если в зоне обзора камеры происходило что-то важное.
Впрочем,
