Бриллианты с царской иконы - Ольга Баскова
Николай щелкнул каблуками, прошелся по пшеничным волосам расческой и вышел на улицу.
Тряская езда в экипаже еще больше раззадорила и развеселила его.
«Поглядим, что вы придумали, великий князь. – Он напевал слова на веселый мотив. – Поглядим, поглядим».
Когда извозчик подвез его к Мраморному дворцу, одному из самых красивых зданий столицы, Савин немного оробел. Он никогда не был в этом огромном архитектурном ансамбле, созданном Антонио Ринальди, облицованном разными сортами мрамора, который как бы подчеркивал щедрость любвеобильной императрицы, приказавшей не жалеть денег на дорогой подарок для своего фаворита.
У входа его уже ждали слуги, проводившие Савина в здание.
Оказавшись во дворце, Николай затаил дыхание. Он никогда не видел такой роскоши.
– Князь ждет вас в Мраморном зале, – сказал лакей, и Савин поднялся по парадной лестнице.
По ее бокам в нишах прятались скульптуры. Николай понял, что они изображают день и ночь, утро и вечер. Белые мраморные орлы держали в клювах фестоны.
Когда же корнет оказался в Мраморном зале, он едва не вскрикнул от восхищения. Отделка из мрамора разных видов – греческого, итальянского, уральского – делала этот зал жемчужиной дворца.
Николай подошел к стене и дотронулся пальцем до лазурита.
– Нравится? – послышался глуховатый голос, и в дверях показалась стройная фигура великого князя.
Савин вздрогнул, повернулся и поклонился.
– Чем я обязан чести видеть вас, ваше высочество? – спросил он, принимая подобострастный вид.
Николай Константинович подошел к нему:
– Вам здесь нравится, правда?
Савин еще раз поклонился.
– Здесь действительно красиво, – продолжал великий князь. – И все это богатство я хочу бросить к ногам любимой женщины. Она вам известна.
– Она известна всем, – согласился корнет, даже не покраснев. – Но я не верю, ваше высочество, что вы пригласили меня только за тем, чтобы показать эти прекрасные хоромы.
– Да, вы правы, – кивнул князь небрежно. – Я хочу просить вас об одной услуге. Дело в том, что мы немного повздорили, что свойственно любящим людям, и я хочу примириться с ней. Я подумал, что вы можете мне помочь.
Корнет пристально смотрел в голубые безмятежные глаза Николая Константиновича.
– Но как? – удивился он совершенно искренне, размышляя, известно ли великому князю об их связи.
Савин просил Фанни во всем признаться Романову, и она на днях клялась, что все рассказала бывшему любовнику. Но можно ли было ей верить? Какая женщина не мечтает войти в семью императора?
По спокойному лицу великого князя он не мог прочитать ответ на мучивший его вопрос.
– Как вам помочь? – повторил корнет, опуская глаза. – Это для меня великая честь.
Николай Константинович окинул его взглядом, в котором читалось легкое презрение, и махнул рукой:
– Ступайте за мной.
Они прошли по коридору, украшенному скульптурами и барельефами, и великий князь дернул дверь в самом конце.
– Это спальня моей матери, которая сейчас гостит у своей приятельницы княгини, – пояснил он и поманил Савина за собой.
Спальня Александры Иосифовны тоже поражала роскошью: в глаза бросился мрамор, полудрагоценные камни, хрустальные люстры и несколько икон с золотыми окладами, украшенными бриллиантами.
Великий князь подошел к самой большой, иконе Божьей Матери, выделявшейся не только размерами, но и богатыми ризами.
Николай Константинович снял несколько бриллиантов, два больших и два маленьких, и протянул Савину:
