Блондинка в Париже - Наталия Станиславовна Левитина
В кабинете витал аромат кофе и ванили. Настя вспарывала ножом пухлые булочки, мазала маслом, а потом отправляла их в рот, сладострастно прикрывая при этом глаза. И запивала всё кофе из большой кружки, сопя, как енот.
Не выношу, когда офис превращают в столовую!
На экране Настиного компьютера висела розовая заставка «Пышек» — девушка напряжённо переписывалась с подругами, сравнивая показатели: кто сколько граммов потерял или прибавил за последние сутки.
Увидев меня в дверях, Настя едва не подавилась. Она испуганно заметалась и попыталась прикрыть грудью булки и маслёнку.
— Леночка, только ногами не бей! — заголосила она. — Я не думала, что ты так рано! Хотела всё убрать к твоему приходу.
— Ладно, не суетись. Завтракай, — милостиво разрешила я и опустилась в директорское кресло.
— Подожди минутку, налью тебе кофе.
— Давай.
Настя, сделав вывод, что сегодня я настроена миролюбиво и не буду её убивать за крошки на клавиатуре, расслабилась.
— Катя-Умница берёт надо мной шефство! — радостно объявила она.
— Вроде бы, мы это уже проходили? Она уже брала над тобой шефство.
— Но теперь я точно дойду до конца! — с воодушевлением воскликнула Настя. — В смысле, похудею. Каждый день буду делать фотоотчёт.
— Мало у тебя здесь селфи в трусах и лифчике! — я кивнула в сторону экрана.
Подруга не стеснялась выкладывать в сетевом дневнике полуобнажённые фото, чтобы получить от соратниц комментарии следующего свойства: «О, да, да, Настя, очень заметно, что ты похудела на двести двадцать три грамма! Ты боец! Так держать!». Правда она обнажалась в закрытых записях, доступных только узкому кругу посвящённых.
— Нет, Лен! Это будут фотографии еды. Прежде, чем что-то съесть, я должна сфотографировать продукт и выложить картинку в дневнике.
— Боже, — пробормотала я. — Ты собираешься уволиться?
— Нет! — испугалась Настя. — Почему?
— Вряд ли у тебя останется время на работу. Отщёлкать за день миллиард снимков — это колоссальный труд.
— В том и заключается смысл фотоотчёта. Я не могу ничего положить в рот, пока не сфотографирую еду и не опубликую фото. А пока буду фоткать — успею подумать, нужна ли мне эта шоколадка или бифштекс.
— Гениально!
— А Катя-Умница будет комментировать мои записи в реальном времени, анализировать состав белков-жиров-углеводов, давать советы.
— Она тоже решила уволиться?
— Лена!
— Работнички! И сколько человек по стране мается подобной фигнёй?
— Это не фигня! — обиделась Настя. — У меня проблема, как ты не понимаешь! С любой диеты я срываюсь через два часа. Может, хотя бы этот метод поможет.
— Сомневаюсь.
— Что ты так переживаешь? Долго ли сделать снимок и выложить его на своей страничке? Пять сек!
— Надо же, какая ты, оказывается, ловкая! А когда я попросила поменять картридж в принтере, ты занималась этим сложнейшим вопросом целых два дня.
— Господи, Лена! Ты теперь всю оставшуюся жизнь будешь попрекать меня этим картриджем! Ну, забыла я про него, забыла! Я уже сто раз извинилась!
— Хорошо… А эти булки с маслом почему не фотографируешь? Ты их четыре штуки умяла!
— Мы начинаем в девять утра, — быстро взглянув на часы, сообщила Настя. — Это я как будто ещё за вчерашний день ем.
— Вот оно что! О’кэй. Но предупреждаю: если твоё увлечение фотографией будет мешать работе, вылетишь отсюда, как пробка от шампанского.
— Спасибо, я очень ценю твою поддержку и деликатность. Уверяю, я приложу все усилия, чтобы сохранить место. Мне здесь нравится. Только работа и отвлекает меня от постоянных, выматывающих мыслей о еде. Я боюсь накосячить, чтобы не разозлить тебя, ты же сразу начнёшь орать, как фашист в концлагере. Поэтому я стараюсь сосредоточиться на работе и бывает, что на целых полчаса забываю о еде.
— Чудесное сравнение! Мерси, — скривилась я.
— А ещё мне нравится всё время находиться рядом с тобой. Ты уникальная. Ты — мой кумир.
— Хитренькая лиса. Ладно, убери тут всё. Пора приниматься за работу.
…Я задумчиво присматривалась к Насте, пока она наводила порядок на своём столе. Мне она всегда казалось незамысловатым экземпляром. Но если подумать… Каким-то загадочным образом она втёрлась ко мне в доверие — ко мне, ярой противнице такого понятия как «женская дружба»! Года не прошло, а я уже сама совершенно серьёзно называю её подругой. Настя постоянно рядом — весёлая, заботливая, полезная, готовая петь дифирамбы.
Как же это вышло? И что действительно скрывается за милой улыбкой и всеми этими восторгами в мой адрес?
Человек отправляет робота на Марс, расшифровывает код ДНК, запускает адронный коллайдер, превращая повседневность в научно-фантастический роман. Единственное, что ему не под силу, — понять, что на самом деле творится в душе другого человека.
***
Светлана — мой юрист. Я бы назвала её совместителем, но Света утверждает, что она «на аутсорсинге». Да пожалуйста, пусть именует себя как угодно, лишь бы документы правильно оформляла.
Сегодня Света приехала в офис перед самым обедом, поэтому вскоре наша харизматичная троица — гендиректор, ведущий консультант, юрист — загадочным образом очутилась в кафе неподалёку от офисного центра. Загадочным — потому что две трети коллектива активно худели, и посещение кафе было им противопоказано в принципе.
Я не худела, поэтому спокойно заказала греческий салат и кофе. А эти две клуши вцепились в тарелки с утробным рычанием, так, словно провели пару недель на воде и хлебе.
— Света, проконсультируй Настю насчёт наследства.
— А в чём проблема?
— Настя ничего не делает. Её прекрасная тётя Изабель Бриссон, увы, покинула этот мир в апреле. Сейчас на дворе сентябрь, а у Насти ещё и конь не валялся.
— Серьёзно? Вот прямо-таки совсем не валялся?
— Ни одной справки не сделала.
— И чего же ты тянешь, Настя? — удивилась наш юрист. — Тебе даётся шесть месяцев на то, чтобы собрать необходимые документы и вступить в наследство. А если не успеешь — потом придётся восстанавливать права через суд. Конечно, ты их восстановишь, никто у тебя наследства не отберёт. Но ведь это лишние нервы, время и деньги. Зачем всё усложнять?
— О-о… — проныла Настя. — Бегать по инстанциям… Собирать бумажки… А что изменится? Изабель меня вырастила, детей у неё не было, и других наследников тоже нет. Я единственная… И вообще, давайте не будем о грустном.
— А какова цена вопроса? Какое имущество осталось?
— Настя живёт в квартире Изабель, — пояснила я.
— Я там всю жизнь прожила! — возразила подруга. — Если по справедливости, она и мне
