Хайнц Хене - Пароль - Директор
- Мы его поймали! Он у нас в руках!
Пипе снова направился к лестнице. Солдаты вместе с полицейским держали за руки мужчину, который спокойно смотрел на Пипе. Это был радист.
Он отказался что-либо рассказывать, кроме нескольких слов о себе: зовут его Карлос Аламо, гражданин Уругвая, родился в Монтевидео. Только впоследствии Пипе смог выяснить, что под этим именем скрывался русский радист Михаил Макаров. Женщина в халате, которая оказалась шифровальщицей, назвала себя Анной Верлинден. Она скрыла свое настоящее имя - Софья Познанская. Также был немедленно арестован и посетитель, постучавший в эту дверь примерно час спустя и назвавшийся Альбертом Дезметом. Это был Антон Данилов. Единственным обитателем дома, выступавшим под собственным именем, оказалась рыдавшая на кровати женщина - Рита Арнольд, хозяйка дома и связная с брюссельской шпионской организацией.
Очевидно, она прониклась к Пипе доверием, и тот утверждал, что она была "готова рассказать все". Рита выдала то, о чем другие умалчивали.
- Хорошенько посмотрите внизу, - прошептала она Пипе. - Зачем? поинтересовался он.
- Вы обязательно кое-что найдете, - последовал загадочный ответ Риты Арнольд.
Пипе дал команду своим людям и устроил обыск в комнате, где встретил Софью Познанскую. Полиция простучала стены и вскоре обнаружила потайную дверь в темную комнату. Там оказалась настоящая мастерская по подделке паспортов - с бланками документов, симпатическими чернилами и печатями. Среди прочих бумаг обнаружили паспортные фотографии двух неизвестных ему людей.
Рита Арнольд быстро просветила соотечественника на сей счет: одна фотография изображала человека, которого её коллеги называли "Большой шеф", другая - его заместителя - "Малого шефа". Последний частенько бывал на Рю де Атребайтс и отдавал им приказы.
Ни один из снимков Пипе ничего не говорил. Окажись он тогда посообразительнее, мог бы захватить руководителя всей организации.
Стоило только немцам покинуть дом, оставив дежурить в нем двух полицейских, как опять раздался стук в дверь. Перед караульными предстал довольно потрепанный тип с корзиной кроликов. По его словам, он всегда продавал кроликов хозяйке дома, и немцы отправили его восвояси, нимало не подозревая, что только что говорили с главой советской разведки в Западной Европе. *
(* Бывший гестаповский чиновник, пишущий под именем Иоганна Немо, приводит другую версию случившегося. Согласно ей Треппер выступал под видом приезжего и расспрашивал полицейских о соседнем семействе. Прим. авт.).
"Мы все ещё оставались любителями, и нам приходилось учиться своему ремеслу," - признается сегодня Пипе.
Постепенно даже Гарри Пипе понял, что нанес русской разведке в Западной Европе решающий удар. Теперь можно было надеяться, что однажды удастся покончить с "Большим шефом" и его обширной организацией. Обнаруженные в доме документы и показания Риты Арнольд открыли новые связи, которые так или иначе должны привести к центру всей вражеской паутины.
В полдень четырнадцатого декабря 1941 года Пипе сообщил руководителю брюссельской службы абвера подполковнику Димлеру, что успешно завершил операцию против ПТХ. Димлер приказал ему незамедлительно доложить в Берлин, поскольку основная операция против советских шпионов проводилась по инициативе берлинской штаб-квартиры. Но как им назвать этот "оркестр"? (жаргон абвера для обозначения тайной вражеской радиосети) У кого-то появилась мысль о "Красной капелле". Так было найдено название для самой крупной шпионской организации времен Второй мировой войны. *
(* Пипе настаивает на своем авторстве этого названия, прозвучавшего в его беседе с руководителем службы абвера в Брюсселе. Я в эту историю не верю, поскольку его память на имена и даты часто оказывалась слишком ненадежной, что по прошествии стольких лет вовсе неудивительно. Бельгиец Андрэ Мойен, допрашивавший офицеров абвера в 1945 году, утверждает, что тогда Пипе о своем авторстве даже не заикался. Скорее всего, оно родилось в брюссельской службе абвера. Прим. авт.).
Однако ещё до того, как Пипе отправился в Берлин, "Большой шеф" приступил к перестройке своей организации. Он слишком хорошо понимал, что ей нанесли почти смертельный удар. Передатчик руководителя "Красной капеллы" вышел из игры, а с прекращением передач из Берлина Москва отсекалась от источников информации на Западе, и все это в момент крайней заинтересованности Генерального штаба Красной Армии в получении донесений от своих агентов в стане врага. Пятого и шестого декабря 1941 года войска советского Западного фронта, левое крыло Калининского фронта и правое крыло Юго-Западного предприняли первое русское контрнаступление в русско-германской войне.
Теперь Москва пожинала горькие плоды своей неспособности вовремя снабдить передатчиками французскую агентурную сеть.
С потерей рации "Кента" в Брюсселе Треппер лишился радиосвязи с Москвой. Однако без разрешения "Директора" он и пальцем не мог шевельнуть, чтобы оградить себя от будущих попыток проникновения в его организацию, не мог назначить нового резидента в Брюсселе или задействовать один из спрятанных в Бельгии передатчиков. Он даже не мог попросить местных коммунистов передать его сообщение в Москву.
"Большой шеф" не мог предпринять ничего, и оставалось только ждать сигнала из Москвы и тем временем перебрасывать в безопасные места подвергавшихся риску разоблачения агентов бельгийской сети. В конце декабря он вызвал "Кента" с его подругой Мартой Барча в Париж и позволил им обосноваться в неоккупированной Франции. "Кенту "предстояло сформировать новую сеть в Марселе. С такой же целью Треппер отправил в Лион торговца бриллиантами и любовника Риты Арнольд Исидора Шпрингера.
Весточки от "Директора" "Большому шефу" пришлось ждать больше двух месяцев. К середине февраля 1942 года, несмотря на упорное сопротивление немцев, советские войска на Восточном фронте продвинулись на двести пятьдесят миль и освободили 50 русских городов. Но действовать им пришлось без помощи "Красной капеллы". Генеральный штаб в Москве не знал ни номеров, ни назначения свежих дивизий, перебрасываемых из Германии. Ему не были известны ни планы предстоящего весеннего наступления, ни разногласия Гитлера со своими генералами по стратегическим целям русской кампании.
Только к февралю Треппер смог установить контакт с французской компартией. Он встретился с агентом партии, который назвал себя "Мишель", и поведал ему о своих проблемах. Хотя передатчики партии шпионской сетью не использовались, он попросил передать через них в Москву накопившиеся сообщения и выделить один в его распоряжение. Товарищи коммунисты разрешили "Большому шефу" связаться с Москвой, и Треппер, наконец, смог снова получать приказы генерал-полковника Пересыпкина. Все ещё остававшийся в Брюсселе Ефремов должен был возглавить бельгийскую сеть с Йоханом Венцелем в качестве радиста. Французская компартия была уполномочена в ограниченных пределах использовать свои рации для передачи сообщений Треппера (около 300 шифрованных групп в неделю) вплоть до того момента, когда сможет выделить передатчик в полное распоряжение "Большого шефа".
На самом деле французской компартии не хватало передатчиков и для собственных нужд, так что рацию для организации Треппера её радиоспециалисту Фердинанду Пайриолю пришлось собрать самому. Ее мощности едва хватало для связи с советским посольством в Лондоне, откуда его сообщения передавали в Москву. Но появление даже такого передатчика привело Треппера в восторг, и с конца февраля "Красная капелла" снова начала передавать информацию в Москву силами своих радистов, польской супружеской пары Херша и Миры Сокол.
Преследовавшие Треппера немцы и не подозревали о затруднениях своего невидимого противника. Они полагали, что столкнулись со сверхорганизацией профессиональных разведчиков, работавших с какой-то сверхестественной точностью, и что для борьбы с ними потребуются объединенные усилия всей полиции и абвера. Капитан Пипе в середине декабря 1941 года отправился в Берлин доложить о "Красной капелле" высокому начальству. Его доклад поднял на ноги весь Берлин: теперь на охоту за организацией "Большого шефа" вышли абвер, служба безопасности связи, полиция и гестапо.
РСХА хорошо понимало, что от зловещего слова "гестапо" офицерам абвера становилось не по себе, и потому поначалу эта организация держалась несколько в тени. В помощь Пипе, преданному патриоту Германии, сражавшемуся за свою страну, Мюллер-гестапо отобрал полицейских старой школы, поднаторевших в искусстве помощи консервативным воякам закрывать глаза на наиболее кровожадные проявления нацистской диктатуры.
Криминалкомиссар и гауптштурмфюрер СС Карл Гиринг родился в 1900 году в семье судьи из Пехлюге, что неподалеку от Шверина. Осмотрительный и осторожный бюргер, питавший склонность к профессии военного, он мог бы претендовать на скромную карьеру в армии, но та не удалась: он был призван в 1918 году, вступил в Свободный корпус Люттвица в 1919, а в 1920 перешел в министерство рейхсвера, откуда через три года ушел в отставку в связи с ухудшением здоровья (он страдал от опухоли). Два года ему пришлось работать ночным сторожем в электроламповой компании "Осрам", а когда здоровье пошло на поправку, в 1925 году Гиринг начал новую карьеру в берлинской уголовной полиции. Во времена Веймарской республики он перешел в политическую полицию, а в 1933 году его взяли в гестапо.
