Джеймс Чейз - Том 15. Саван для свидетелей. Лапа в бутылке
— Я не верю вам! Вы пытаетесь запугать меня! Я не видела ничего и хочу домой!
Конрад с трудом сдерживался.
— Мисс Колеман, я прошу вас подумать. Мы сможем защитить вас. Ничего опасного! Или вы боитесь Маурера? Скажите, почему вы не хотите остаться здесь на несколько дней?
— Я не имею никакого намерения оставаться здесь, и мне не нужна ваша защита, — гневно сказала она. — Я думаю, что вы рассказали все это потому, чтобы вынудить меня дать показания. Но я не собираюсь этого делать!
Конрад подошел к двери.
— Мэдж, позвони, пожалуйста, окружному прокурору и спроси его, не может ли Головин подняться?
Мэдж с тревогой посмотрела на него.
— Головин? Вы не позволите…
— Делайте то, что я вам сказал, — отрезал он. Потом повернулся к Фрэнсис. — Здесь внизу адвокат, интересующийся вами. Он написал прошение о вашем освобождении. Мы не можем задерживать вас, но если вы откажетесь идти с ним, он не может заставить вас. Решать вам.
Фрэнсис с вызовом посмотрела на него.
— Я, конечно, уйду с ним!
Конрад подошел к ней.
— Послушайте, вы, дурочка! Почему, как вы думаете, адвокат беспокоится о вас? Он — адвокат Маурера! Вот почему!
— Откуда я знаю? Может быть, Ванти Бойд прислала его? — спросила она. — Вы же хотите, чтобы я осталась здесь? Я не верю ничему, что вы здесь наговорили.
Раздался стук в дверь, и в проем просунулась Мэдж.
— Мистер Головин.
Следом за ней вошел Головин с мягкой улыбкой на темном лице.
— Мисс Колеман?
Фрэнсис повернулась к нему, глядя ему в лицо.
— Да.
— Я — адвокат и представляю Норгейт-Юнион. Секретарь союза позвонил мне и сказал, что вас держат здесь. Окружной прокурор объяснил мне, что у него нет причин больше вас задерживать. Вы желаете уйти со мной?
Мгновение она колебалась. В Головине было что-то, что действовало ей на нервы.
— Я не хочу идти с вами, благодарю, — ответила она. — Я просто хочу пойти домой.
Головин засмеялся.
— Конечно. Я просто хотел сказать, что провожу вас до входа. Если вы свяжетесь с секретарем вашего союза и скажете ему, что я все устроил с вашим освобождением, я буду вам признателен.
Конрад спокойно дошел до двери и кивнул Мэдж.
— Скажи Вану, чтобы он привел сюда Вайнера, — шепотом сказал он.
Вернувшись назад, он услышал, как Фрэнсис спросила:
— Я могу уйти сразу?
— Конечно, — ответил Головин.
— Минуточку, — вмешался Конрад. — Пока вы здесь, мистер Головин, то вы, может быть, захотите поручиться еще за одного вашего клиента? Входи, Вайнер.
Ван Рош распахнул двери и с такой силой втолкнул Вайнера, что тот едва сохранил равновесие. Когда же он увидел Головина, то отпрянул назад, словно увидел змею.
Головин был настолько занят составлением прошения об освобождении Фрэнсис, что не поинтересовался, что случилось с Питом. Сейгель уверил его, что с Питом будет покончено, вот почему появление его здесь было для него неожиданным. Жирное лицо Головина стало синевато-багровым. Он сделал шаг навстречу Питу, прохрипев сквозь зубы ругательство.
— Оставь меня! — закричал Пит, отступая.
Слишком поздно Головин понял, что выдал себя. Он с трудом изобразил на лице улыбку, заметив выражение ужаса на лице Фрэнсис.
— Не хотите ли забрать с собой и Вайнера вместе с мисс Колеман? — спокойно спросил Конрад. — Я сомневаюсь, что он пойдет, но, по крайней мере, вы можете спросить.
Со сверкающими от бешенства глазами адвокат повернулся к Фрэнсис.
— Пошли, мисс Колеман. Я посажу вас в автомобиль.
— Не ходи с ним! — закричал Пит. — Он из организации. Останься! Здесь ты в безопасности! Не ходи с ним!
Головин мягко взял ее под руку.
— Я не знаю, кто этот парень, но похоже, что он сумасшедший, — сказал он. — Пойдемте, мисс Колеман.
Фрэнсис задрожала и отпрянула.
— Нет. Я останусь здесь! Я не хочу идти с вами! Я не пойду с вами!
— Боюсь, что вы — глупенькая молодая женщина, мисс Колеман, — сказал Головин. От скрытой угрозы в его темных глазах Фрэнсис похолодела. — Так вы пойдете со мной или нет?
— О, скажите ему, чтобы он ушел! — закричала она и села на кушетку, спрятав лицо в ладонях. — Пожалуйста, скажите ему, чтобы он ушел!
Головин посмотрел на Пита и поспешно вышел из комнаты. Никто не пошевелился, пока он проходил через первую комнату. Они наблюдали, как он открыл дверь, шагнул в коридор и закрыл за собой дверь. Он оставил за собой угрожающе напряженную атмосферу.
— Дженни!
Конрад стоял в маленьком холле и ждал ответа. В нижних этажах ее не было, и он подумал, что, возможно, она вышла. Два-три раза она возвращалась домой позже него. За последние три дня их отношения ухудшились. Она не разговаривала с ним, когда приходила, а он не спрашивал, где она была.
— Это ты? — спросила она сверху.
Конрад, немного удивившись, что она дома, поднялся по лестнице и открыл дверь в спальню.
Дженни стояла за туалетным столиком, одетая только в бюстгальтер и трусики с оборками, и натягивала чулок.
— Что-то ты рано, — сказала она, не поднимая глаз. — Только половина седьмого.
Он закрыл дверь и посмотрел в окно. Ему уже не доставляло удовольствия видеть ее в таком виде.
— Меня не будет несколько дней, Дженни. Я уезжаю прямо сейчас.
Дженни, натягивая верхнюю часть чулка, быстро взглянула на его широкую спину.
— О, я, полагаю, не заключенная? Куда ты собрался?
Она потянулась за другим чулком. А голова ее заработала: «Несколько дней? Что это точно означает? Неделя, десять дней?» Она почувствовала жар. «Не опасно ли будет пригласить Луи сюда?» — думала она.
— Я занимаюсь двумя важными свидетелями, — сказал Конрад, поворачиваясь к ней. — Их нужно сохранить до суда. Окружной прокурор хочет, чтобы я присмотрел за ними.
Она справилась со вторым чулком и встала.
— Что происходит? С каких это пор ты стал сиделкой при свидетелях?
— Так получилось, что они очень важны и им угрожает опасность, — коротко ответил он. — Меня не будет до пятницы. Извини, Дженни, но так нужно.
Она подошла к гардеробу и открыла его.
— Ну что же, надо так надо, — сказала она безразлично. — Для меня мало что изменится. Я и так вижу тебя не часто. Куда ты собираешься?
— Я напишу адрес, — сказал он, вытаскивая бумажник и находя старый конверт. — Это рядом с Батчерву-дом. И, слушай, Дженни, это важно. Никто, кроме тебя, не должен знать, куда я уехал. Никому не говори, понятно?
— Кому, ты думаешь, я могу рассказать? — сказала она насмешливо, закутываясь в шаль. — Ты говоришь так, будто я все время окружена людьми, а не остаюсь на ночь в этом скучном доме совсем одна.
— Нечего говорить чепуху, — резко оборвал ее Конрад. — У тебя много друзей, и ты знаешь это. И это потому, что ты не интересуешься домом. Ты предпочитаешь уходить.
— Кто захочет заниматься кухней и стиркой, когда можно уйти? — огрызнулась она.
Конрад положил конверт в маленький ящичек в туалетном столике.
— Я лучше соберу вещи, — сказал он, уходя от привычного скандала.
— Что это за дурацкие свидетели, о которых тебе надо заботиться? — спросила она, снова усаживаясь за столик. — Держу пари, что это женщины.
— Неважно, кто они, — коротко сказал он и начал поспешно укладывать вещи. — Я лучше оставлю тебе немного денег. — Он положил несколько банкнот на камин. — Тебе должно хватить до пятницы.
«Было бы слишком рискованно приглашать сюда Луи», — решила Дженни, подкрашивая губы. Много любопытных соседей, но она сама могла пойти к нему. Она снова почувствовала жар. Он был как животное. Его любовь была грубой, эгоистичной и ненасытной. Он оставил ее с синяками и задыхающейся, но полной желания оказаться снова в его жестких мускулистых руках.
— Мне нужно идти, — сказал Конрад, захлопывая чемодан. — Почему бы тебе не пригласить Бэй провести с тобой несколько дней? Мне не нравится, что я оставляю тебя здесь совсем одну.
Дженни таинственно улыбнулась.
— Твои угрызения совести очень трогательны, дорогой. Учитывая, что ты оставляешь меня здесь по пятнадцать часов в сутки, лишние несколько часов не повредят мне.
— Бога ради, Дженни! Прекрати! Ты знаешь, что я работаю допоздна, — сказал он нетерпеливо.
— Тогда тем более приятным развлечением для тебя будет быть рядом с какой-нибудь женщиной и держать ее за руку в каком-нибудь Батчервуде, не так ли?
Конрад посмотрел на нее с отвращением.
— Всего хорошего, Дженни.
— Пока,:— ответила она и повернулась к зеркалу.
Она не пошевелилась, пока не услышала, как хлопнула парадная дверь. Потом она вскочила на ноги и побежала к окну. Конрад уже отъезжал. С минуту она постояла у окна, сложив руки и закрыв глаза, наслаждаясь чувством свободы. Она будет четыре дня и четыре ночи одна! Она не собиралась упустить такой подарок.
