Матвей Медведев - В поисках истины
Грубый, злой, деспотичный, Заломин не питал никакого уважения к женщинам. Вот почему ему ничего не стоило, повстречав незнакомую женщину, приставить к ее груди нож с угрозой пустить его в ход. И он это сделал, не задумываясь о последствиях.
Три больших тома составило дело об убийстве Валентины Платовской. Первый том открывается портретом. На нем — красивая темноволосая девушка с чуть печальными глазами. Это и есть Валя. Самую лучшую характеристику дали на нее с завода, на котором она работала. Трудолюбивая, добрая, отзывчивая. Да и дома она была такой же — заботливой дочерью, хорошей сестрой. Вот кого лишил жизни преступник!
Выступая на суде, мать Вали сказала:
— Заломину не должно быть пощады. Такие люди, как он, не должны жить среди нас. Он мог убить девушку, а потом как ни в чем не бывало расхаживать по поезду, веселиться. Это — зверь, а не человек.
Прокурор поддержал ее:
— Заломин как личность не вызывает ни симпатий, ни жалости. Это — исключительно опасный человек, и я требую для него смертной казни.
Нередко приходится слышать мнение людей, что за любое убийство следует лишать преступника жизни по принципу «око за око, зуб за зуб». Однако наш гуманный советский закон отрицает такой принцип. Смертная казнь по нашему закону является исключительной мерой наказания. Она применяется лишь в тех случаях, когда убийство совершено при отягчающих обстоятельствах, когда преступник не может быть исправлен, перевоспитан.
В данном случае было именно так. Поэтому прокурор, поддерживавший в суде государственное обвинение, в своей речи сказал:
— Во время судебного процесса, товарищи судьи, вы тщательно проверили и проанализировали все собранные следствием доказательства. Показания свидетелей и самого обвиняемого, заключения судебно-медицинской и криминалистической экспертиз, выслушанные и изученные вами в судебном заседании, не оставляют никаких сомнений в том, виновен Заломин или нет. Да, виновен!
И, решая вопрос о мере наказания, которое он заслуживает, вы должны учесть причину совершения им преступления, особо жестокий способ убийства, личность преступника и потерпевшей. Когда вы в совещательной комнате, оставшись один на один со своей совестью, взвесите все это на весах правосудия, то вы придете к выводу, что таким, как Заломин, не место на земле...
И суд вынес суровый, но справедливый приговор. Заломин был приговорен к смертной казни. Верховный Суд отклонил его кассационную жалобу и ходатайство о помиловании. Убийца был расстрелян.
«ОХОТА НА ЛИС»
Одно время около пивного бара на углу Невского проспекта и улицы Маяковского собиралась ежедневно одна и та же группа лиц. Нагловатого вида молодые люди, одетые в плащи «болонья» и териленовые пальто, что-то обсуждали между собой, передавали друг другу какие-то пакеты. Их уже знали в лицо и швейцар, и официантки, приносившие посетителям тяжелые кружки с янтарной жидкостью, над которой громоздилась шапка пены. Изредка молодые люди и сами заходили в бар, занимали места за полированными столами и сидели допоздна.
Глядя на этих посетителей пивного заведения, можно было предположить, что они либо преуспевающие торгаши с рынка, либо спекулянты, может быть даже фарцовщики. Однако они были птицами куда более «высокого» полета. Но никто об этом до поры до времени, конечно, ничего не знал.
Среди тех, кто постоянно пребывал около бара и в нем самом, был некто Додонов. В 1963 году он приехал в Ленинград из Алма-Аты с благим намерением поступить в Лесотехническую академию. И действительно, поступил на третий курс, поскольку в Алма-Ате уже учился в институте. Но в 1964 году его отчислили за академическую неуспеваемость, и он уехал. В 1965 году Додонов опять появился в Ленинграде и поступил на заочное отделение. Через два года его снова отчислили за множество «хвостов». Но на этот раз из Ленинграда он не уехал. Жил без прописки, снимал комнату у своих знакомых и нигде не работал. У него всегда водились деньги, на которые он мог посещать не только пивной бар, но и рестораны, хорошо одеваться.
Среди знакомых Додонова оказались Семин и Антонов. Они были одного поля ягоды. Семин, например, 18 лет нигде не работал, вел паразитический образ жизни. Правда, временами, когда особенно начинала допекать милиция, он устраивался на разного рода случайные работы, с которых вскоре же уходил. В последнее время Семин подвизался в роли подсобника в продуктовом магазине. Именно он и научил Додонова «уму-разуму».
Семин был участником преступной группы, занимавшейся изготовлением и сбытом поддельных дипломов об окончании высших и средних учебных заведений. Видя, что у Додонова немало свободного времени, он поручил ему изготовление печатей различных учреждений. Бывший студент охотно взялся за эту «работу». Он легко освоил производство фальшивых печатей. Тут он оказался способным учеником. Ему платили за каждое клише по 10—15 рублей. Позже, когда Семин стал больше доверять своему новому напарнику, он познакомил его с неким Корзухиным, занимавшимся сбытом готовых дипломов. И Додонов начал сам приобретать у Корзухина дипломы, чтобы, в свою очередь, сбывать их желающим. На этих дипломах подделывалось все, вплоть до подписей ответственных лиц: ректоров, председателей и секретарей приемных комиссий. За каждый диплом Додонов брал 500—700 рублей. Такой была «такса». Дипломы об окончании техникума шли дешевле. Так фабриковались «специалисты», якобы окончившие институты: железнодорожного транспорта, советской торговли, Северо-западный политехнический, инженерно-строительный и другие.
Однако, по мнению Додонова, реализация дипломов, фабриковавшихся фирмой «Семин и К°», приносила недостаточный доход. И он решил заняться чем-нибудь другим, более выгодным, например сбытом поддельных билетов денежно-вещевой лотереи. Нет, не всяких билетов, а только таких, на которые якобы пал выигрыш — автомашина «Волга».
На этом поприще Додонов встретил единомышленников. Это были некие Бурский, Корин и Саркян. С ними-то и вошел Додонов в сделку.
Если Бурский, как и Додонов, бездельничал, то Корин работал инженером в проектном институте, а Саркян — механиком на одной из кафедр Лесотехнической академии. Последние жили явно не по доходам. Саркян, например, любил кутнуть. Корин тоже не отставал от него.
Руководил всем Бурский. Он четко распределил обязанности: Корин и Додонов играли роль владельцев «счастливых» билетов, Саркян, знающий армянский и грузинский языки, подыскивал желающих приобрести эти билеты среди «своих». Сам же Бурский никогда не показывался потерпевшим на глаза, предпочитая оставаться в стороне и незримо руководить действиями своих соучастников. Как человек предусмотрительный и прожженный, он даже использовал маскировочные средства, почерпнув сведения о них из детективных романов и кинофильмов, до которых был большой охотник: гримировался, надевал парик, темные очки, менял головные уборы и требовал того же от своих «компаньонов».
Бурский называл свои махинации «охотой на лис» — термином спортивных состязаний радиолюбителей. Дескать, «клиенты», за которыми приходится «охотиться», совсем не просты, а хитры, как лисы: так и норовят провести тебя самого!..
Приезжий из Еревана — некто Гарибян — ходил по магазину спорттоваров, присматриваясь к новеньким, еще пахнущим краской мотоциклам. Это увидел молодой человек, болтающийся тут же в торговом зале. Он подошел к Гарибяну и, заговорщически подмигнув, спросил, не хочет ли он вместо мотоцикла приобрести автомашину.
— Хочу! — оживился Гарибян. — А как это сделать?
— Очень просто, — ответил незнакомец. — Вот!
Он распахнул пальто и, высунув из внутреннего кармана кончик лотерейного билета, сказал:
— На этот билет пал выигрыш — автомашина «Волга». Тот, кто понимает, что такое счастье, никогда не упустит его. Я бы сам воспользовался, да нужны деньги на строительство дачи. Вот и хочу продать билет.
— За сколько? — спросил Гарибян.
— Отдам за тринадцать тысяч.
— Сейчас у меня такой суммы нет, но завтра будет.
— Значит, завтра и встретимся.
— Где?
— В сквере на Исаакиевской площади.
— Не обманешь?
— Как можно! На всякий случай запиши мой телефон. Спросишь Николая Петровича Личенко. Это я — Личенко. Ну, кацо, будь жив!
Они расстались. Личенко, он же Корин, поспешил к Бурскому с сообщением, что «клюнуло», а Гарибян, не теряя времени, кинулся в аэропорт — брать билет на самолет. Оперативность он проявил завидную. В тот же день уже был в Ереване, взял деньги, а на следующий день вернулся в Ленинград.
Однако в назначенный срок «Личенко» в сквер не явился. Гарибян, который уже считал себя владельцем личной автомашины, дрожа от нетерпения, позвонил по телефону. «Николай Петрович» извинился, объяснил, что занят по работе, и сказал, что завтра придет обязательно.
