Элейн Каннингем - Лидия
Свернувшаяся на сиденье калачиком Лидия долго отбрыкивалась, требуя, чтобы ее оставили в покое, но я не уступал.
- Футах в двадцати от нас, - тихо, но твердо сказал я, - находится огромный каменный особняк, битком набитый мягкими кроватями и теплыми одеялами. Насколько я знаю, убийцы обходят этот дом стороной.
- Мне наплевать, - проныла Лидия. - Пусть убивают.
- Нет, убить тебя я никому не позволю. Я уложу тебя в постель. Только дойти до нее ты должна сама - я слишком устал, чтобы таскать тебя на руках.
Это она поняла. Лидия, пошатываясь, выбралась на свежий воздух, и тут же начала причитать, как она устала, замерзла и хочет спать. Я снял пиджак, набросил ей на плечи и проводил Лидию в дом. Дверь была не заперта и мы тихонько вошли в прихожую, в которой горел заботливо оставленный тетей Эвелиной свет. К дверной ручке гостевой спальни была пришпилена записка.
Мы прочитали, где лежат запасные одеяла и пижама, а Лидию тетка проинструктировала, что, в случае надобности, та может воспользоваться ночными рубашками Хиллери.
- Кто это - Хиллери? - спросила Лидия.
Я пояснил, что речь идет об умершей дочери тетки Эвелины. Лидия выслушала меня вполуха - она засыпала на ходу. Я отвел ее в спальню Хиллери, уложил на кровать, снял с нее туфли и укрыл девушку одеялом.
В гостевой спальне я разделся, облачился в пижаму, закурил сигарету и присел подумать. Ужасно нелепая смерть. Мне пришла на ум моя покойная матушка, погибшая в автомобильной катастрофе вместе с моим братом и кузиной - Хиллери. Вскоре после случившегося мой отец, так и не найдя в себе сил пережить эту трагедию, пустил себе пулю в висок. Да, каким-то непостижимо-трагическим образом его смерть породнила меня с Лидией. Правда, в какой степени - я не знал. Как не знал и того, хочу ли и в самом деле жениться на худенькой, едва оперившейся девочке, которую знал менее двадцати четырех часов.
Внезапно на меня нахлынула дикая усталость. Загасив сигарету, я выключил свет и мгновенно уснул.
* * *
Проснулся я, когда из открытого окна прямо в глаза мне брызнуло яркое полуденное солнце.
Я приоткрыл глаза и тут же зажмурился. На секунду я провалился в небытие, словно был за тысячу миль и за тысячу лет от Сарбайна, его убийц и грозящей нам опасности. Затем, кинув взгляд за окно, я увидел молодое деревце с первыми распускающимися почками, а за ним - поля, обсаженные кустами, и, в отдалении - лес. На вершине далекого холма высился еще один каменный особняк, напоминавший дом моей тетушки.
Я кинул взгляд на часы и обомлел - половина первого.
Я принял ванну и побрился. В гостевой спальне у тети Эвелины всегда была припасена бритва со свежим лезвием. Судя по всему, тетя заходила, пока я спал. Во всяком случае, на месте моего перепачканного серого костюма висели коричневые брюки, чистая белая рубашка и зеленый вельветовый пиджак. Хотя со дня смерти моего дяди прошло уже больше пяти лет, тетушка сохранила всю его одежду. И брюки и рубашка пришлись мне как раз впору. Я прошлепал через холл в комнату Хиллери, но Лидии в ней уже не было, а постель кто-то прибрал.
Внизу, в залитой веселыми солнечными лучами гостиной, миссис Сокол, горничная моей тети, сказала, что тетушка поехала в Нью-Хоуп, а симпатичная девушка гуляет в саду. И еще добавила, что ждала, пока я проснусь, чтобы накормить нас завтраком.
- Очень милая девушка, - с улыбкой сказала она.
Внезапно я почувствовал, что голоден, как волк, и сказал миссис Сокол, что поищу Лидию, а она может пока пожарить яичницу или сварганить что-нибудь по своему усмотрению.
- Яичницу с беконом, Харви?
- С чем угодно - я все уплету.
За садом позади особняка, где резко обрывался зеленый косогор, раскинулось небольшое озерко, на берегу которого я увидел Лидию. Сидя на корточках, она наблюдала, как белая гусыня учит технике плавания и ныряния свой пушистый молодняк. В серой юбке, белоснежном свитере и белых кроссовках, которые без сомнения дала ей тетушка Эвелина, Лидия выглядела лет на пять моложе своих двадцати трех. Отдохнувшая, со свеженькой мордашкой и темными волосами, развевающимися на ветру, она напоминала мне сказочную нимфу. Она не услышала, как я подкрался, и лишь в последнюю секунду подскочила, как ужаленная, и обернулась. В следующий миг она радостно улыбнулась и обняла меня, но почти сразу разжала руки и попятилась.
- Я все время забываю, что не нравлюсь тебе, и что мы еще почти не знакомы, - сказала она.
- Да, это верно, - вздохнул я. - Ты ведь совсем еще ребенок и не должна сближаться с такими пожилыми и прожженными мужчинами.
- Беда в том, Харви, - сказала Лидия, - что ты ведь вовсе не шутишь. Ты - жуткий зануда. Как спал-то хоть? Выспался?
- Спал, как бревно, - усмехнулся я, взял ее за руку и повел к дому. Пойдем, я умираю от голода...
- Я познакомилась с твоей тетей, когда она уезжала. Она - самая милая женщина, которую я когда-либо видела. И такая обаятельная!
- Она была звездой немого кинематографа.
- Врешь!
- Ей-богу. В допотопные времена. Ты, должно быть, даже не представляешь, как можно дожить до таких лет?
- У тебя, по-моему, никак не идет из головы, что я моложе тебя на двенадцать лет, - укоризненно произнесла Лидия.
- Не могу сказать, что ты совсем не права, - кивнул я.
* * *
Позавтракали мы в столовой. На завтрак миссис Сокол подала яичницу с колбасой и беконом, свежие булочки и апельсиновый сок. Я заглотал яичницу из трех яиц и четыре здоровенных ломтя бекона. Лидия съела яичницу, шесть ломтей бекона, два куска колбасы и четыре булочки. Мне хватило одной булочки.
- Я вовсе не всегда столько ем, - извиняющимся тоном пояснила Лидия.
- Я знаю. Тебе сала не хватает.
- Какого сала?
- Масла девушки из Техаса.
- Харви, да я на сало смотреть не могу. В жизни его в рот не брала. Вообще ты ведешь себя со мной удивительно негостеприимно. Даже враждебно.
- Не делай из мухи слона.
- Лучше передай мне мармелад, - попросила она. - Ты же сам видишь, какая я худенькая. Ношу платья для подростков и у меня даже намека нет на этот подозрительный горб, который выпирает у тебя из-за пояса.
В эту минуту зашла миссис Сокол и поведала Лидии, что я всегда отличался завидным аппетитом.
- Кормить Харви - одно удовольствие, - пояснила она. - Он не любит, чтобы пропадали продукты. Что ему ни положишь, он вернет тарелку зеркально чистой.
- Ах, как замечательно! - Лидия восторженно захлопала в ладоши. Какой молодец Харви!
- Видите, как он вылизал свою тарелку? - улыбаясь, кивнула миссис Сокол.
- О, да, я вижу. Наш Харви - просто чудо.
Я извинился и вышел из-за стола. Лидия догнала меня уже на улице, когда я подходил к скотному двору.
- Извини, Харви, - запыхавшись, проговорила она.
Я покачал головой.
- Не могу понять, Лидия, то ли ты надо мной смеешься, то ли так странно кокетничаешь. В любом случае, ты избрала не лучший способ завоевать сердце мужчины.
- Может быть, Харви, я вовсе не пытаюсь завоевать твое сердце.
- Вот - опять. Я не знаю, как мне с тобой держаться, Лидия. Не пойму я тебя.
- Господи, ну почему же ты такой зануда! - в сердцах вскричала Лидия. - Неужели ты не способен протянуть другому руку?
- А вдруг ее оттяпают?
- Ну, конечно! Больно нужно. Ладно, Харви, мы больше не будем обсуждать эту тему. У меня нет ни дома, ни работы, ни друзей, ни будущего зато целая банда придурков строит планы, как бы меня прикончить. А Харви Крим отказывается протянуть мне руку помощи. Ну и пожалуйста. Покажи мне скотный двор.
- Чего там смотреть - обычный хлев.
- Перестань дуться, Харви, и покажи мне его. Это вовсе не обычный хлев, а очень даже интересный.
Я послушно провел ее в очень необычный хлев. Это было совершенно древнее строение, лет, этак, под сто. Я показал Лидии призовую свиноматку тетки Эвелины, очень беременную суку сеттера, пару гнедых лошадей...
- Ты ездишь верхом, Харви?
- Нет, больше не езжу. Когда-то тетя Эвелина любила скакать на лошадях, но потом, после смерти мужа, перестала. Хотя конюшню сохранила. Из сентиментальных соображений, должно быть.
- Но как ты можешь удержаться, чтобы не покататься на таких красавчиках?
- Могу вот. Я много ездил когда-то со своим отцом. А теперь как-то поднадоело.
- А со мной поездил бы?
- Не знаю. Может быть.
Затем я показал ей старинную повозку, косилку, а также собачью упряжь - когда я был маленьким, для меня запрягали нашего волкодава. Слово за слово, Лидия вконец оттаяла, и потом, когда мы покидали скотный двор, уже повисла у меня на руке, рассуждая, насколько замечательно было бы иметь такой загородной дом, чтобы растить своих детишек.
- Ты не согласен, Харви?
Я сказал, что не знаю, но думаю, что детишек лучше растить в городе.
- Что за ерунда, Харви? Ой, вот и твоя славная тетушка вернулась!
По аллее величаво катил джип. В гараже у тети Эвелины стоял хороший современный автомобиль, но она предпочитала разъезжать на этом пугале с открытым верхом. При одном только взгляде на нее, гордо восседающую за рулем уродца полувоенного образца, меня кидало в дрожь, но тетю Эвелину подобные пустяки никогда не волновали. Остановив джип, она лихо выпрыгнула из него, обняла меня, чмокнула в щеку и громко заявила, что Лидия прелесть, и на сей раз я уже не должен упустить своего счастья, непременно женившись на ней. Не самые мудрые слова, подумал я, поскольку Лидия стояла в двух шагах от нас, жадно ловя каждое слово,
