Питер Чейни - Поймите меня правильно
Дежурный портье был на вид очень смышленый парень. Я подошел к нему и показал свою бляху.
— Слушай, бэби, — сказал я ему. — Может быть, сейчас тут у вас будет небольшой шум. Твоя обязанность сделать так, чтобы никто не заметил. Если ты мне этого не обеспечишь, я предъявлю тебе обвинение в отказе от сотрудничества. Понял?
Он сказал, что понял.
Я поднялся в квартиру Кальцисмо на шестой этаж. Найдя его дверь, я постучал. Через некоторое время оттуда вышел какой-то японец, наверное, слуга.
— Добрый вечер, — сказал я. — Я с телефонной станции. У мистера Кальцисмо испортился аппарат. Заведующий просит дать разрешение произвести починку. Будьте любезны спуститься со мной вниз, переговорить с заведующим.
Он сказал «хорошо», он пойдет со мной, закрыл за собой дверь и спустился со мной в лифте. Когда мы выходили из кабины, к нам подошли двое, одетые в штатское, — ребята Крельца, как я просил.
— Заберите-ка его, ребята, — сказал я им, — и скажите ему, что если будет хорошо себя вести, через месяц его выпустят.
Я снова вошел в лифт, поднялся и начал наигрывать мелодии на звонке Кальцисмо.
Наконец дверь открылась, на пороге стоял широкоплечий парень среднего роста с довольно умным лицом.
— А вы не считаете, что слишком уж настойчиво звоните? — спросил он.
— Возможно, — сказал я. — Вы мистер Кальцисмо?
Он кивнул.
Я поднял ладонь на уровень его лица и слегка толкнул его. Он с грохотом отступил в холл.
Сначала он стукнулся о вешалку, а потом растянулся на полу. Я вошел и закрыл за собой дверь. Он поднимался на ноги, бледный от ярости и ничуточки не испугавшийся.
— Что это за безобразие? — крикнул он. — Я вам покажу…
— Слушай, Кальцисмо, — сказал я. — Речь идет об очень серьезном деле, а насколько серьезным оно будет для тебя, целиком зависит от тебя самого. Понял?
Вот что ты сейчас сделаешь. Ты, кажется, ведешь какие-то дела Джека Истри по продаже недвижимости или что-то в этом роде? О'кей. Так вот, сейчас ты ему позвонишь и скажешь, что произошло нечто очень важное, а что именно, ты расскажешь ему сегодня в половине двенадцатого в клубе «Олд Вирджиния», где он должен дожидаться тебя, как обычно, наверху в задней комнате.
— Да? — спросил он. — Вы так думаете? А кто вы такой, черт вас возьми? Вы не можете заставить меня сделать это. Я адвокат… Я…
Я сначала дал ему хорошенький ударчик, а потом начал колотить его куда попало и так вколотил его в гостиную, куда он ввалился, уже совсем не соображая, что к чему.
Вот так я расправился с этим парнем. И верите мне или нет, это доставило мне огромное удовольствие, потому что я терпеть не могу этих паршивых, двуличных, вонючих крыс-адвокатов, которые, понимаете ли, таскают из огня каштаны для гангстеров, а потом, когда почуют, что над хозяином нависла опасность, начинают делать круги вокруг полицейского управления.
Я лупил этого типа до тех пор, пока его рожа не стала похожа на перезрелый томат, после чего впихнул его в кресло. Он развалился на нем и дышал, как вытащенная из воды рыба.
— Мой дорогой друг, многоуважаемый законник, — обратился я к нему. — Слушай-ка, что я сейчас тебе скажу. Ессли ты не будешь делать то, что я тебе велю, я упрячу тебя в тюрьму Алькатрац, и ты там будешь находиться до тех пор, пока окончательно не сгниешь. Понял?
Он посмотрел на меня. Губы у него дрожали.
— Слушай, Кальцисмо, вот какое дело-то. Есть такие крупные важные вещи, ради которых вполне допускается совершенно без всякой вины засудить такую образину, как ты. И вот теперь выбирай сам, что хочешь. Ты делаешь все, что я тебе скажу, после этого я засажу тебя в тюрягу, где ты просидишь в одиночке всего месяц. И когда ты выйдешь на свободу, будешь держать свой люк полностью задраенным, нравится тебе это или не нравится.
Это с тобой случится, если ты сделаешь, что я тебя заставлю. Если же нет, все будет обстоять несколько иначе.
Ну, так что же ты выбираешь?
Он судорожным движением расстегнул воротничок сорочки и попытался остановить кровь, ручьями льющуюся из носа. Еще раз взглянул на меня и, кажется, принял решение.
— Хорошо, — сказал он. — Во всяком случае, слушаю вас.
— Отлично, бэби, — сказал я ему. — А сейчас переведи как следует дыхание и позвони по телефону. После этого мы с тобой уйдем отсюда. И пойдем мы недалеко. На той стороне улицы стоит машина с копами. Ты туда тихонько сядешь. Понял?
— Понял, — сказал он.
Он попытался встать, но, видимо, всякое движение причиняло ему изрядную боль. Вероятно, он чувствовал себя так, будто по нему проехал стотонный грузовике полным грузом.
Я помог ему. Он застонал, но все-таки благополучно добрался до телефона.
В половине двенадцатого я подкатил к задней двери клуба «Олд Вирджиния». Машину я оставил за деревьями. Потом пересек дорогу и прошел по лужайке. План местности я получил от Крельца.
Направо гравиевая дорожка вела к служебному входу, здесь в клуб загружали продукты. Дверь, конечно, заперта, но замок оказался несложным, я моментально с ним справился.
Вошел. Я оказался в длинном коридоре, по обеим сторонам которого находились комнаты, очевидно, кладовые. В конце коридора дверь была слегка приоткрыта. Оттуда слышались звуки джаз-банда.
Я пошел к этой двери и увидел еще один коридор, ведущий налево.
Заглянул в приоткрытую дверь. Небольшая комната, — по-моему, это был зал для репетиции оркестра. Я плотно закрыл дверь и запер ее, а ключ положил в карман. Потом вернулся назад и пошел по коридору, ведущему налево.
В середине коридора была железная винтовая лестница. Я начал тихонько подниматься по ней. Лестница привела меня прямо на третий этаж, и здесь из-под одной из дверей увидел полоску света.
Я тихо, на резиновых подошвах, подошел, толкнул дверь и вошел. Отличная большая комната, роскошно меблированная. У стены огромный письменный стол красного дерева, а за столом Джек Истри.
Крупный парень, почти такой же крупный, как я. У него четырехугольное лицо и лысая голова. Похож на первоклассную крысу, только, пожалуй, я этим сравнением оскорбил крысу.
— В чем дело? — спрашивает он.
Я немедленно снимаю роговые очки и прячу их в карман. Потом тем же манером беру стул, подвигаю его к столу и усаживаюсь.
— Дело вот в чем, — начал я. — Твое дело кончено, Джек. Да, ты конченный человек. Понимаешь? Я уже давно собирался поболтать с тобой. Мое имя Коушн.
— О, йе! Кажется, я слышал что-то о вас.
— Конечно слышал. Ты, вероятно, получил телеграмму от Зеллары, ту, которую я заставил послать. Я хотел дать тебе понять, что в это дело ввязался я.
Теперь мы с тобой побеседуем, Джек, а поэтому положи, пожалуйста, свои руки на стол впереди себя и не пытайся двигаться, а то ведь я могу и рассердиться.
Он сделал, что я ему велел, хотя, видно, был здорово этим недоволен.
Я встал, подошел к двери и запер ее. Потом вернулся обратно и посмотрел на него.
— Если тебе могут доставить удовольствие мои слова, так слушай. Мне известна твоя афера, все-все до мелочи. Каким образом я до всего этого дознался, никого не касается.
И прежде, чем я сделаю с тобой то, что я собираюсь сделать, нам нужно немножко поболтать. Прежде всего выслушай мое мнение о тебе. Я считаю, что ты самая проклятая вонючая крыса, которая когда-либо ходила на двух ногах. Хотя, пожалуй, есть еще одна такая крыса, как ты, это Ятлин, и даже еще подлая, поскольку он предал тебя.
Ты знаешь, я терпеть не могу вступать в переговоры с такими, как ты. Терпеть не могу договариваться с парнями, которым, видите ли, оказывается мало их обычных мошенничеств, убийств, шантажа, разврата. Им, понимаете ли, захотелось участвовать в делах международных, получить некоторую суммочку за изобретение нового газа.
Вероятно, тебе надоело заниматься индивидуальными убийствами, так сказать, убийствами в розницу, решил перейти к оптовым операциям? О'кей.
Ну вот, слушай, что ты сейчас сделаешь. Где-то здесь, в Чикаго, у тебя спрятана джеймсоновская половина формулы. Мне она очень нужна, и я ее непременно получу. Я ее действительно получу, понял?
Я получу ее всеми правдами и не правдами.
Я посмотрел на него и улыбнулся.
— Говорят, ты очень любишь делать ребятам парафиновые ванны, — продолжал я. — Ну, я сразу так далеко не пойду. Я качну с зажигалки, которую буду держать между пальцами твоих рук, и посмотрим, как это тебе понравится.
Я закурил.
— Когда ты выйдешь отсюда, тебя заберет Крельц, начальник полиции. Вы с ним совершите небольшую прогулку в полицейской машине, а потом он упрячет тебя в тюрьму, из которой ты никогда не выйдешь.
Но вот как Крельц и его ребята обойдутся с тобой, приедешь ли ты в полицию цел и невредим или тебе по дороге сломают половину ребер, а лицо будет похоже на пропитанную кровью губку, это все зависит от тебя. Ну, что ты будешь делать?
