Валерий Макеев - Тайный монах
В принципе, можно и пивко. Ведь уже пополудни, то есть об утренней опохмелке речь не идет. А все, что после обеда, — это уже новый жизненный цикл.
* * *Жизнь продолжалась.
В общем, всё становилось на свои места.
Я не умею пить пиво литрами. Истинное наслаждение мне доставляет только несколько первых глубоких глотков. Сначала этот могучий кислородный коктейль из пенки (по теории Наума, доносимый до клеточного уровня кислород непременно должен бодрить и молодить), затем — глубокий первый глоток, замораживающий все раздражающие неприятности окружающего мира, и следующий за ним маленький короткий контрольно-завершающий. После этого желателен смачный глубокий выдох с рекомендуемым шипящим гортанным утверждением: «Ха-а-а-а…»
Если Наум прибыл за сим рецептом, то я его не продам ни за какие деньги — это наше национальное достояние. Разве что речь может идти о лицензии на использование.
— Хорошо-то как посидели…
— М-да…
Я уж и не пойму, кто из нас троих проговорил это сейчас на балконе, перекуривая. Но слов нет, если сегодня пошёл и рассольчик, и супчик, и, наконец, пивко, значит, вечер вчера действительно удался.
Эх, Владька.
Он-то всегда начеку, или на посту, опять влез в эту физиологическую (даже неприятно выговаривать) дискуссию:
— Наум, ну а вы в Америке хоть как-то подобрали ключик к проблеме омоложения?
— По большому счёту ключом ко всем клеточным перерождениям является недостаточность капиллярного возрождения в организме человека. Даже когда частично восстанавливается капиллярное кровообращение в организме, автоматически восстанавливается кровообращение во всех тканях в целом. Дело в том, что у стариков и сами диаметры капилляров уменьшаются, и скорость кровообращения, по сравнению, с молодыми людьми, уменьшена на треть.
— То бишь, если бы «стенки» капилляров выдерживали, а кровь в системе кровообращения стариков можно было бы как-то разогнать, то физиологически они стали бы молодыми? — уяснял Владька.
— А ты чего удивляешься? В течение пяти-семи лет все клетки человеческого организма полностью обновляются со скоростью от 5 до 7 миллиардов клеток в день. И если, скажем, с шестидесятилетним человеком в течение пяти лет проводить определённые процедуры по разгону скорости крови с одновременным укреплением стенок сосудов, то почему бы и нет, — словно на конференции упивался тезисами Наум.
— Ну да, представляю себе. У бабульки подтягивается безжизненно обвисающая грудь и без всякого силикона округляется, наполняясь клокочущими кровью с молоком, а воспоминания о климаксе кажутся кошмарным сном. В общем, работы у нас предвидится — непочатый край, — почти по-деловому резюмировал я.
Мужики есть мужики. Все дружно рассмеялись. У нас свои шуточки.
— Кстати, в чём-то ты прав, — прерывая свой смешок, продолжил Наум, — омоложение организма начинается именно с кожи, которая из-за улучшения снабжения кровью становится гладкой и эластичной. И действительно, при таких раскладах старческое оцепенение и безразличие сменяются пробуждающимся интересом к жизни.
— Всё верно, но из этого следует, что для осуществления такой программы, пожилого человека надо положить в стационар на пять-семь лет, и в этот период безостановочно ускорять скорость движения крови в его организме, при этом питая и укрепляя его сосуды. Но это же не жизнь? — как всегда резонно подметил Владька.
Наум как-то по-лисьему прищурился:
— Безусловно, ты прав. Такие процедуры надо проводить на порядок быстрее, и мы над этим работаем.
* * *— Полковник Ефимов, задержитесь, пожалуйста, — генерал Крикун явно не хотел обсуждать тему ОРД Анисимова в присутствии всех приглашённых на совещание.
Тема, на первый взгляд, не ахти какая. Если по каждому случаю контактов с иностранцами открывать оперативно-розыскное или уголовное дело, то на обслуживание таких «сигналов» никакой государственной структуры не хватит. Всю страну придётся мобилизовать «под ружьё». Но в деле Анисимова что-то было. Это он просто интуитивно чувствовал. А интуиция для профессионального разведчика — первое дело. Суметь вовремя выйти за рамки устава, общепринятых правил, повинуясь исключительно подсказке его величества Сердца, — вот что отличает истинного разведчика от банального служаки.
Генерал Крикун был настоящим разведчиком. Точнее — контрразведчиком. За маской мужицкой простоватости скрывался мощный аналитический компьютер, способный вычленить из безбрежья всевозможных событий именно те, которые не должны быть реально упущены из вида руководимого им ведомства.
К сожалению, большую часть времени приходилось заниматься лавированием между всевозможными политическими течениями общегосударственного и местного масштаба.
Интуиция подсказывала ему, что «дело Анисимова» тянуло на «классику контрразведки», но заранее широко засвечивать его, даже в размерах распространения информации внутри собственного ведомства, он не спешил. Генерал Крикун считал, что в деле пока предположения и гипотезы явно преобладают над неоспоримыми фактами.
— Какие новости по «делу Анисимова»? — генерал обратился к полковнику Ефимову.
— Работаем по нескольким направлениям: архивы НПО, в котором работал Анисимов, контакты с Польшей, Швейцарией. Установлен также интерес к теме полускоростного вихря из Америки.
Генерал, слушавший до этого Николая Степановича, сидя в своём рабочем кресле, слегка наклонив голову, внимательно рассматривая прибор с канцелярскими принадлежностями, при последней фразе, как бы приостанавливая дальнейший доклад своего подчинённого, медленно выпрямился, развернув широкие тренированные плечи, и пристальным взглядом в упор буквально продырявил полковника.
— Есть ли какие-либо подтверждения дальше о том, что интерес исходит от ЦРУ или иных разведывательных ведомств? — медленно, с расстановкой, как бы акцентируя внимание на значимости задаваемого им вопроса, пробасил генерал.
— Подтверждённых данных нет. Ещё один бывший сотрудник НПО, который работал в лаборатории вместе с Анисимовым и Дерюгиным, пять лет, назад эмигрировавший в США, в личной беседе выразил глубокую заинтересованность результатами исследований Анисимова по проблеме полускоростного вихря. С его слов, Ковальский сейчас работает в Нью-Йорке экспертом в научно-исследовательской лаборатории — компании, которая вовсю занимается биофизическими и биохимическими исследованиями.
Направление исследований — преодоление старения организма. Для более глубокого понимания проблематики, нам требуется консультация специалистов в этой отрасли (если исследования в этом направлении вообще у нас ведутся). Но со слов майора Дерюгина, принципиальное направление в данных исследованиях следующее: пациентов помещают, словно лётчиков-испытателей, в специальные аппаратные ёмкости, которые при процедуре как бы зависают на «воздушной подушке». Создается искусственный аналог невесомости с помощью специально подобранной музыки и передаваемого в аппараты голоса психотерапевта. Таким образом, пациенты вводятся в состояние глубокого транса.
Сами аппараты помещают в некие ускорители, что позволяет осуществлять терапию по укреплению стенок сосудов и ускорению кровообращения в пространстве, как бы пронизываемом пациентом со сверхвысокой скоростью.
— Это что-то как по теории относительности Эйнштейна? При движении с космическими скоростями у астронавтов жизненный цикл проходит как год за сто? Или как там? — вмешался генерал.
— По мнению американцев, для такой процедуры, на проведение которой в естественных условиях понадобилось бы 5–7 лет, понадобится от 5 до 7 недель.
— То бишь — они до сих пор ещё реально не осуществляли таких экспериментов над человеческим организмом.
— Пока всё идёт классическим путём: Стрелки — Белки, мышки — крысы…
— И как же психотерапевт уговаривает мышек войти в транс?
— Этого не знаю. Но всё-таки младшие наши собратья как-то засыпают, или как-то гипнотизируются. Но вся проблема кроется в том, что «воздушная подушка» ведёт себя непредсказуемо. Без всяких команд в любой день может дать знать о себе именно эта вибрация, которую после длительных лабораторных исследований наконец-то идентифицировали как вибрацию типа полускоростного вихря. А вследствие этого, ни о каких состояниях транса, гипноза и так далее, при вибрациях не может быть и речи.
— Ну да… Так, так… Поляки, швейцарцы и американцы почти одновременно поняли, что у них есть проблемы с этим самым полускоростным вихрем, — казалось, думая о чём-то своём, как-то приглушенно констатировал генерал. С его невозмутимой фигурой резко контрастировали глаза, которые горели, как у борзой собаки, взявшей след.
