Роза Планас - Флорентийские маски
– Не сердитесь, пожалуйста, – сказала женщина, понизив голос. – Нельзя же все принимать так близко к сердцу. Вы человек серьезный, но скажите на милость, разве может серьезный человек увлечься какой-то детской сказкой?
Федерико изумленно посмотрел на собеседницу. Ну вот, и она туда же. Откуда ей известно о его поисках, связанных с Пиноккио? И что еще знает эта женщина, чье лицо скрыто под маской птицы? Глядя на изогнутый в форме клюва нос маски, он почему-то подумал, что рыжеволосая женщина очень некрасива.
– Да, вы меня совсем не знаете, и я согласна, что веду себя несколько назойливо и бестактно. Но вы можете не опасаться моей настойчивости. Дело в том, что я жена вашего друга Марка Харпера.
У профессора Канали задрожали колени. Он почувствовал себя куклой, которую ребенок, не целясь, забросил в комнату, полную взрослых гостей. В первое мгновение он попытался как-то оспорить слова незнакомки, найти в них несоответствие, которое позволило бы ему высказать сомнение в правдивости ее дерзкого заявления. Но откуда посторонняя женщина могла знать о его дружбе с Марком и о таинственном черепе? Эта неожиданная новость настолько озадачила Федерико, что он почти забыл, зачем пришел в этот дворец и что ему вот-вот предстояло вступить в братство карбонариев – тех самых, которые отправили великого Гарибальди в знаменитый победоносный поход.
Глава четвертая
Бракосочетание Марка Харпера с Адой Маргарет Слиммернау происходило настолько заурядно, что сам жених подумал поначалу: невеста ничего от него не скрывает и о лучшей жене современный мужчина не может и мечтать. Новобрачные решили ограничиться чисто светским обрядом. Брак был зарегистрирован районным чиновником под внимательными взглядами родителей невесты, которые выглядели одновременно и взволнованными, и какими-то отстраненными. За несколько дней до свадьбы Ада призналась Марку, что ее родители уже много лет назад развелись, но оба будут присутствовать на бракосочетании и изо всех сил постараются разыграть счастливую супружескую пару. Так оно и вышло. В зале с розовой отделкой, украшенном портретом королевы Елизаветы, родители появились врозь, но тотчас же дружески и сердечно поздоровались и держались рядом во время церемонии, которая, к счастью, оказалась недолгой. Со стороны они действительно могли показаться вполне обычной, довольной собой супружеской четой среднего возраста, которая приехала на свадьбу после совместного завтрака, на котором они обсуждали, насколько качественно муниципалитет проводит дорожные работы на той улице, куда выходят окна их общего дома.
Родители невесты с улыбками на лицах обняли новоиспеченного зятя, который, не предупреди его Ада об их разводе, ничего бы и не заподозрил. К этому дню Марк уже знал, что Ада Маргарет – не единственный ребенок в семье. У нее было трое братьев: один жил в Австралии, другой в Индии, а самый младший в Эдинбурге. Никто из них не смог приехать на свадьбу, но каждый посчитал своим долгом прислать сестре подарок и передать в письме наилучшие пожелания новобрачным. Во время церемонии Ада вела себя так, как и подобает молодой невесте. Счастливая и романтически настроенная, она не выпускала из руки ладонь жениха и довольно улыбалась всякий раз, когда слышала клацанье затвора фотоаппарата. Идея пригласить фотографа была высказана самим Марком; он же, кстати, озаботился и поисками подходящей кандидатуры.
Семья Харперов также присутствовала на свадьбе, не совсем понимая, что именно происходит и в какой, собственно говоря, мере это их касается. Родственники Марка выглядели не как близкие новобрачных, а как случайные зрители не слишком интересного спектакля. По правде говоря, невесту толком никто и не знал, даже с родителями Марк познакомил ее всего за пару недель до свадьбы. Вела она себя предельно любезно, но со стороны могла показаться немного замкнутой. По крайней мере наедине с Марком и со своими родственниками она вела себя намного более открыто и раскованно.
Марк, в свою очередь, чувствовал себя виноватым, что не пригласил на свадьбу друзей. Он не без оснований опасался их реакции и, более того, внутренне был уверен, что этот поступок ставит под серьезную угрозу столь давние и дорогие его сердцу дружеские отношения. Впрочем, у него было веское оправдание своему поступку: в конце концов, в брак он вступил, движимый той же силой, которая вот уже столько месяцев заставляла его тратить все свободное время и силы на поиски разгадки черепа. Он просто не мог провести грань, которая разделила бы его личную жизнь и эти изыскания. По правде говоря, единство столь далеких друг от друга сторон жизни не могло не пугать Марка. Он прекрасно знал, как отреагирует Антонио, узнав о его женитьбе: мексиканец откровенно посмеется и воспримет женитьбу как поступок, на который люди идут порой со скуки, а не по любви и даже не по расчету. Более того, Антонио наверняка проклянет его за то, что он раскрыл секрет Пиноккио посторонней женщине. Да, именно посторонней, несмотря на всю близость их отношений. С этим все было более или менее ясно, зато реакцию Федерико предсказать было невозможно. Этот эрудит и интеллектуал отнесся бы к столь важному событию в жизни приятеля с подобающей серьезностью. Несмотря на всю свою сентиментальность, профессор Канали не стал бы в открытую выражать неодобрение поступком друга. Встретившись с ним, придется угадывать, что именно он хочет сказать своим многозначительным молчанием. В последнем письме Федерико ясно дал понять, что ему грозит какая-то серьезная опасность. Было в скупых строчках электронного письма нечто, заставившее Марка принять его слова всерьез. И как же он поступил, получив от друга столь тревожное известие? Отправился на помощь? Нет, он вместо этого озаботился устройством своей личной жизни. Интересно, выдержит ли их дружба столь серьезное испытание?
Вот какие мысли обуревали Марка, пока он ехал в машине тестя, который повез молодых прямо из зала бракосочетаний в здоровенный особняк, расположенный все там же – в Ковент-Гардене. Родные невесты приготовили по случаю свадьбы торжественный обед и обещали взять на себя «культурную программу». Оказавшись в компании незнакомых родственников, Марк понял, какую страшную ошибку совершил, согласившись на брак. Вся благопристойность семейства Ады Маргарет мгновенно испарилась, едва они перешагнули порог родового гнезда. Марк тотчас же понял, что попал в клан, принадлежащий к абсолютно чуждому ему миру. Буквально в течение нескольких минут он выяснил, что родные Маргарет, включая и ее родителей, были актерами. Этим людям оказалась свойственна непреодолимая тяга к лицедейству и эффектным выходкам, а также к притворству и откровенной лжи. В другой ситуации Марк не стал бы иметь с этими людьми ничего общего. Ему просто не о чем было с ними говорить, а общение с ними стало для него тяжелым испытанием. В общем, будь на то его воля, он пулей вылетел бы из особняка через минуту после того, как оказался внутри, и даже не подумал бы, в какой мере нарушает приличия.
Марк живо представил себе ехидно усмехающегося Антонио, который и сам любил пустить фиглярскую слезу по поводу психологических проблем своего отца – постаревшего актера, переставшего быть востребованным. Время от времени он даже доставал из бумажника фотографию отца и пояснял, что, например, твердый и решительный взгляд, который сумел поймать и удачно отобразить профессиональный фотограф, на самом деле говорит лишь о скрытой агрессивности и упрямстве. При этом Антонио иногда так увлекался описанием собственных страданий, вызванных необходимостью сосуществовать с престарелым самодуром, что Марк и Федерико, расчувствовавшись, готовы были поверить в искренность слез и вздохов своего мексиканского друга.
В день свадьбы Марк пал жертвой собственной безответственности. Он как мог старался быть любезным с гостями и пытался отвечать беззлобно, с легкой иронией на каверзные вопросы собравшихся родственников Ады. Невеста не предупредила его, какой стиль общения принят у них в семье, и Марку пришлось перестраиваться на ходу. Не то чтобы он был в восторге от такой фамильярности, но и выставлять себя на посмешище, продолжая общаться церемонно и официально, ему тоже не хотелось. Родственники самого Марка очень быстро перебазировались за угловой столик в дальнем конце террасы. Он прекрасно понимал, что чувствуют они себя здесь не в своей тарелке. Ему и самому было не по себе, и, чтобы заглушить внутреннюю неловкость, он опрокидывал рюмку за рюмкой любого спиртного, что попадалось под руку. Вскоре Ада Маргарет обратила внимание на эту, нехарактерную для Марка, жажду:
– Почему ты так много пьешь? По-моему, ты не привык к такому количеству алкоголя. Не забывай, сегодня наша свадьба и ты должен произвести благоприятное впечатление на гостей. Постарайся взять себя в руки.
