Сергей Владимиров - Бог жесток
Повторно оперативники выехали к Пырину сегодняшним утром. Окраина, заболоченные котлованы, обломки свай и ржавой арматуры вновь произвели на них тягостное, удручающее впечатление. Беда таилась где-то неподалеку. Сначала их насторожила распахнутая настежь калитка в частоколе. Подойдя ближе, сотрудники заметили у самого забора пятно, которое было гораздо темнее, чем разбухшая от влаги земля. Отсюда до входа вела неровная узкая дорожка, рыжая трава примята; нетрудно было догадаться, что совсем недавно здесь проволокли что-то тяжелое. Пригибаясь под забором, оперативники добежали до калитки, достали оружие.
Собака скалилась на цепи, вдруг сорвалась, бросилась на них… Ее пришлось пристрелить. Но жутко стало не от этого, а от происходящего в дальнем конце двора. Маленький, перемазанный в глине и крови человек из последних сил пытался столкнуть в поганую яму другого, большого, в грубой кожаной куртке и черных линялых джинсах, тоже перемазанных сейчас кровью и грязью. Большой не оказывал никакого сопротивления, и очень скоро стало ясно почему. Пуля угодила ему в глаз, разворотив надбровье и височную кость; в зияющей безобразной дыре подрагивал сизый изуродованный мозг. Маленький не слышал криков оперативников. У него началась агония; стиснув зубы, прокусив себе язык, он пытался закончить задуманное во что бы то ни стало. Две пули вошли ему в спину между лопаток, но он зло и упрямо хватался за прощающуюся с телом жизнь.
«А тело… тело можно утопить в выгребной яме», — шумело у меня в голове недавнее пророчество.
Вскоре на место преступления прибыли следователь Голубев и оперативная группа. Одно тело увезли в морг, другое — на операционный стол. Сразу же были обнаружены три гильзы от пистолета ТТ, продолжали вести его поиски, но без особого рвения, наверняка убийца унес его, чтобы избавиться от «горячего» ствола где-нибудь в другом месте. Для следствия не составило труда воссоздать общую картину случившегося. Александр Солонков квартировал у Федора Пырина (на это указывали документы и кое-какие личные вещи, обнаруженные в доме воспитателя). В позднее время суток приятели что-то делали на улице у забора (оставили множество следов и окурков), и это занятие оказалось для них последним. Александр Солонков был убит наповал, Федор Пырин попытался убежать, но тут же получил два ранения в спину. Посчитав, что мужчины мертвы, убийца скрылся. Отсутствие контрольных выстрелов наводило на мысль, что работал не профессионал.
Пырин остался жив. Обезумев от боли, несколько раз теряя сознание, он дополз до своего квартиранта и поволок его за собой. Зачем? Об этом не задумывался никто. Вряд ли это знал и сам воспитатель.
— Надо отдать вам должное, — Голубев близоруко прищурился, протирая очки белоснежным платочком, — все, что вы говорили здесь вчера, было недалеко от истины. Это действительно оказалось похищением. Догадываетесь, почему? Под матрасом у Федора Пырина мы нашли кейс с деньгами. Без малого десять тысяч долларов. Все купюры новые, достаточно грубая подделка, выполненная на цветном ксероксе. Рассчитана на ребенка или на человека, который настоящие доллары в глаза не видел. Это вам о чем-то говорит?
Риторический вопрос. О чем мне это говорило? У опустившегося Побера не могло быть таких денег, особенно в валюте. Но не выглядел денежным мешком и Александр Солонков. Передал «капусту», бесспорно, он. Но и Солонков, и Пырин были всего-навсего исполнителями. А исполнителей, как положено, устранили. Воспитатель мог и не знать, куда увезли мальчика. Александр Солонков знал наверняка. Сейчас ниточка к Саше Стрелкову оборвалась, и вполне возможно, что его уже нет в живых.
Голубев, сжав пальцами виски и зажмурив глаза, раскачивался посреди кабинета с носка на пятку. У него тоже был сын, ровесник похищенного мальчика, но ему и в голову никогда не приходило, что с его ребенком может случиться что-то подобное.
— Значит, отцом мог быть Пастушков, — шепотом проговорил Валерий Игоревич.
— Именно так, — подтвердил я. — Он же спонсировал похищение, извините за дурацкое слово, но пожадничал и всунул фальшивку. Он же нанял киллера, чтобы устранить киднепперов, но опять дал маху, прибегнув к услугам любителя, а не высокооплачиваемого профессионала. Он же двумя месяцами раньше устроил несчастный случай своей любовнице, правда, здесь прошло все как по маслу. Он же близок к прокурору и мэру, но это между прочим. В этом деле больше нет никаких странностей?
— Как вам сказать… — задумчиво произнес Голубев. — В чулане у Пырина был обнаружен незарегистрированный охотничий карабин с самодельным глушителем. Сейчас идентифицируются пальцы с него. И еще… Совсем недавно из карабина стреляли. Связан ли как-то этот выстрел с похищением, мы стараемся выяснить. Пока добавить ничего не могу.
— А в связи с тем, старым делом? — спросил я.
Голубев в ответ пожал плечами.
— Гели вы питали надежды в отношении улик или чего-то подобного, должен вас разочаровать. Кража была вполне банальная. Александр Солонков похитил крупную сумму денег. Их как раз сняли с книжки на покупку машины. До этого Солонков несколько раз бывал в доме, знал, где что лежит, а за день до преступления случайно встретил Олега Пастушкова на улице. Тот похвалился, что собирается покупать новый автомобиль, и, сам того не ведая, спровоцировал знакомого на кражу. Но деньги уже тогда были возвращены хозяевам.
— Нельзя ли поподробнее?
— Гели желаете, — вздохнул Валерий Игоревич. — Преступление было совершено спустя четыре месяца после того, как они закончили университет. В квартиру Солонков проник через лоджию, а на лоджию попал по пожарной лестнице. Над Пастушковыми жила некая полоумная особа, он ей представился инспектором пожарной безопасности, и дело выгорело. Но, выходя уже через дверь, Солонков столкнулся с соседом, сцепился с ним и основательно покалечил.
Когда его задержали на следующий день, похищенного при нем уже не было. На него надавили, и он сказал, где оставил деньги. Как говорится в протоколе изъятия, у восемнадцатилетней Людмилы Гориной, являвшейся студенткой того самого университета, который заканчивал Солонков. Скорее всего, там они и познакомились. Деньги находились в плотной бумажной упаковке, Горина к ним не прикасалась, сказала, что даже понятия не имеет, что там лежит, думала, какая-то книга, оставленная у нее Александром. Единственное, в чем она созналась, — что уже год как они любовники.
— Насчет книги умнее не придумаешь, — заметил я едко.
На губах Валерия Игоревича блуждала горьковатая понимающая улыбка.
— Следователя, который вел дело, тоже не убедило такое объяснение, — рассказывал Голубев. — Он начал наводить справки и выяснил, что раньше девица была проституткой, причем среди ее клиентов были уважаемые, в основном пожилые люди, хорошо платившие за любовь слолитой. Когда же Горина выросла из этого возраста, она не пожелала быть заурядной девочкой на ночь. Но к деньгам она уже привыкла, и единственное, что сделала, — это поменяла профиль. За полтора года до преступления Александра Людмила проходила свидетельницей по делу о вымогательстве. Рэкетира взяли с поличным, и не то чтоб у него соответствующее прошлое… Парень из приличной семьи, тоже студент вуза… Как попал в СИЗО, сразу понял, чем пахнет, и выложил все чистосердечно. Встретил, окрутила, влюбила, начала презирать… Вот он и решил показать себя героем. Кстати, тот самый парень, не дождавшись суда, удавился в камере.
Вся эта история стала меня изрядно забавлять.
— Валерий Игоревич, вам еще не стыдно за сильнейшую половину человечества? — обратился я к следователю.
— Извините, я не вижу здесь ничего смешного, — отреагировал Голубев.
— Это и не смешно, — ответил я. — Это трагифарс. Как я понял, Горину по тому делу не привлекали?
— Представьте себе, нет. Не нашлось ни одного свидетеля, чтобы подтвердить… да что там подстрекательство!.. хотя бы их крепкую связь! А Людмила заявила, что только здоровалась с этим парнем и не виновата, что у того оказалась неустойчивая психика. Парень был на самом деле излишне впечатлительный, «тепличное растение», вроде бы так похожих называют…
— А в случае с Александром Солонковым?
— Тем более. Когда приговор уже зачитали, он просил у нее прощения, что так опозорил, впутал в историю…
Я поинтересовался, где сейчас эта Людмила Горина. Следователь только развел руками:
— Послушайте, я же не Господь Бог! Где она? С кем? Какое это имеет значение? В нынешнем деле она не замешана.
— Неужели?! — воскликнул я. — Зато люди, которые знали ее в прошлом, умирают один за другим. Лена Стрелкова, Александр Солонков, Федор Пырин в реанимации…
Голубев смутился.
— Разумеется, мы найдем ее. Но с того времени прошло восемь или девять лет, нельзя даже предположить, кем она стала.
