Светлана Богданова - Ловушка для невесты
— А сколько он тебе платил? По договоренности или процент отстегивал? — не смог сдержать любопытство круглолицый.
— Я с друзей денег не беру, — брезгливо поморщился Толик. — Я — пацан конкретный, если с кем дружу, то навек!
— Тогда скажи нам, где доктор прячет товар, и мы тебя отпустим. За доктором должок остался, надо бы получить.
— Вы чего, мужики, русский язык не понимаете? Я ж вам объяснил, что меня его капиталы не интересуют.
— Зато нас интересуют! — меркантильный «лейтенант» рулил, но не упускал возможности вставить свое веское слово.
— Ничем не могу помочь, — посочувствовал Анатолий. — Ты уже большой мальчик, пора самому учиться зарабатывать на жизнь.
— Врежь ему по зубам! — попросил «майора» круглолицый.
Тот наотмашь саданул Анатолия в челюсть. Удар был мощным и молниеносным, точно укус ядовитой змеи, боль пронзила голову и застучала в висках.
— Понравилось! — засмеялся «старший лейтенант», поправляя зеркало заднего вида. — Сам напросился, хохмач хренов.
— Продолжим нашу познавательную беседу. Что тебе доктор говорил о нас? Ну!
Одного удара хватило для того, чтобы Анатолий понял, что эти двое ни перед чем не остановятся.
— Говорил, что вы — придурки! Что он по сравнению с вами — финансовый гений против бухгалтеров. Что вы только и умеете водку жрать и по бабам бегать, — выпалил он.
«Майор» закачался вперед-назад, монотонно повторяя:
— Убью, убью, убью…
— Во, во, доктор то же самое говорил, — блефовал Толик. — Говорил, что вас легче удавить, чем работать заставить.
— Ты! — майор метнулся к пленнику и схватил его за рубашку. — Ты! Ты знаешь, скольких компаньонов завалил твой лучший друг?! Сегодня он от нас решил избавиться, а завтра и тебя не пожалеет.
— Шеф! — «лейтенант» бросил тревожный взгляд в зеркало. — Кажется, за нами погоня.
Милицейская машина с мигалкой выскочила на тротуар, чтобы обойти плотный поток автомобилей и нагнать лимузин.
— Плевать! Мы почти у цели, — спокойно ответил тот. — Будем действовать по плану. За площадью Победы дави на газ, пусть преследуют. А проскочим под железнодорожным мостом и…
— А с этим что будем делать? — круглолицый кивнул на Анатолия.
— Оставим его в лимузине. Пусть покатается, — захохотал бандит.
— Еще один подарок для доктора! — заржал круглолицый.
От их смеха у Анатолия мурашки по коже побежали. Он еще не разгадал, в чем заключался план преступников, но последние надежды на то, что его отпустят с миром, исчезли как неуловимый доктор, из-за которого он несправедливо страдал.
— Не советую вам сердить доктора, — собрав все имеющееся у него мужество, Толик пошел ва-банк.
— Заткнись! Он еще указывать нам вздумал. Ты вот все про дружбу тут кричал, — злорадствовал «майор». — А знаешь, где твоя дружба? Там же, где и твой доктор — у черта в заднице!
— Ха, ха, ха! — гоготал «лейтенант». — А мы его еще и дальше запихнем!
— Кишка тонка! Это вы сейчас такие смелые, пока доктора рядом нет, — гнул свою линию Анатолий. — Только зря вы радуетесь, недоумки. Доктор гораздо ближе, чем вам кажется, и он следит за каждым вашим шагом. Лучше не доводите его до бешенства и отпустите меня.
— Метров через пятьсот — отпустим.
Лимузин стрелой летел по широкому шоссе.
Круглолицый был отменным водителем, он легко справлялся с длинной неповоротливой машиной, подрезая дорогу пугливым автолюбителям. Но преследователи не отставали. Завывала милицейская сирена, бешено крутилась мигалка, через мегафон милиционер приказывая лимузину остановиться.
— Они стрелять будут, — предупредил Анатолий. — Они лишь выжидают, когда машин поменьше будет.
— Да пусть хоть обстреляются! — веселился круглолицый, лихо закладывая вираж.
— Давай! — скомандовал ему «майор». — Уже мост. Пора валить.
— Угу, — буркнул водитель и прибавил газу.
Анатолий двумя руками вцепился в ручку, к которой его приковали преступники.
Круглолицый вынул из-под сиденья монтировку и прижал ею педаль газа. Как только лимузин миновал мост, машина на некоторое время исчезла с глаз преследовавших ее милиционеров. «Майор» воспользовался моментом, распахнул дверцу и выпрыгнул на обочину. Круглолицый направил лимузин в поле и тоже выпрыгнул в темноту. Анатолий остался один в салоне несущегося по бездорожью лимузина. Милиционеры предупредили преступников в последний раз и открыли огонь по колесам. Но они не были снайперами и мазали: пули звякали о багажник, разбили боковое зеркало и заднее стекло.
Анатолий напряг бицепсы и дернул ручку, та хрустнула и переломилась. Пленник не стал дожидаться, пока милиционеры его случайно подстрелят и по примеру своих похитителей выкатился на поле. Затаившись в канаве, он наблюдал, как лимузин проехал еще метров двести, а потом взорвался и загорелся.
Перспектива быть схваченным разозленными милиционерами, ничуть не прельщала. Поэтому Толик благоразумно вылежался в укрытии и чуть ли не по-пластунски дополз до дороги. С болтающимися на запястье наручниками, в грязной и разорванной белой рубахе, с кровоподтеком на лице и раной на ноге он попытался голосовать. Но попутные машины проносились мимо, водители принимали его за бомжа. Телефон Анатолий оставил в пиджаке, а пиджак накинул на плечи невесты, чтобы прикрыть ее экстравагантный наряд. Ситуация была патовой, с неба валил мокрый снег, стоять на дороге можно было хоть до посинения, шансы на то, что кто-нибудь осмелится его подвезти, таяли, как снежинки на разгоряченной коже. Анатолий сгорбился, вжав голову в плечи, и потрусил по направлению к городу, изредка поднимая руку, уже не надеясь, что кто-нибудь остановится.
Но судьба всегда преподносит сюрпризы, когда их не ждут. Старенький «запорожец», выбрасывая дымовую завесу из выхлопной трубы, тоже проехал мимо. Анатолий остановился и откашлялся. Автомобиль тоже остановился и попытался вернуться к марафонцу задним ходом. Мотор взревел, чихнул, выплюнул остатки дыма и заглох.
— Анатолий Дмитриевич! — из «запорожца» вылез маленький, юркий, похожий на барсука, мужчина. — Как вас сюда занесло? В таком виде и в такое время…
— Да вот, — развел руками Анатолий, обдумывая наиболее правдоподобную легенду. — Вы даже не представляете как я рад встрече с вами.
— Жениться вам пора, голубчик, — по-своему истолковал его слова бывший пациент (и как его зовут?). — Вы же видный врач, красавец-мужчина, да за вас любая пойдет! К тому же, как медику, вам должно быть известно, что женатые мужчины и живут-то дольше.
— Я исправлюсь. Но, если я не согреюсь прямо сейчас, моя смерть будет на вашей совести.
— Что вы, что вы, Анатолий Дмитриевич! — засуетился водитель «запорожца». — Милости прошу в мою иномарку. Я и курточку могу вам одолжить, правда она вам тесновата будет.
— Я от холода так скукожился, что влезу даже в детский комбинезон. Давайте вашу курточку и поедемте поскорее.
— Не сочтите за труд, Анатолий Дмитриевич, подтолкните моего строптивого мустанга. А то, пока я к вам задним ходом рулил, движок заглох, — бывший пациент сел за руль, покрутил ключом в замке зажигания, но машина не сдвинулась ни на сантиметр.
За неимением другого транспорта Анатолий бы и на метлу согласился, а сдвинуть с места игрушечную машинку для него не составило труда.
— Хватит, хватит! — заорал водитель. — Уже завелся! Все. Садись.
Он жил в Пушкине, а в Питере, в самом центре города жила его старенькая мама. Анатолию сказочно повезло, что именно в этот вечер заботливый сын отправился ее навестить. Через три года после операции по удалению язвы желудка пациенту выпала возможность отблагодарить доктора-золотые руки.
— Слава Богу, мир не без добрых людей… Кстати, о людях, — Ангелина вспомнила про Голубева, осаждающего звонками и SMS-ками мобильник Анатолия. — Что-то Илюха совсем распоясался? Если ты не отвечаешь, значит, занят. Что ему так неймется, ума не приложу.
— Ему, как и тебе, неймется разузнать все подробности моего спасения, — объяснил Анатолий. — Мы же вчера так ни о чем и не поговорили. Вот Илюха и лютует, требует справедливой сатисфакции.
— Нужно его проучить за назойливость.
— И это говорит женщина, которой Голубев презентовал свою «ауди» и два наряда от кутюр.
— Не презентовал, а навязал, — поправила она. — Давай называть вещи своими именами. И вообще, настало время решать, кто тебе больше дорог — я или Голубев. До свадьбы я молчала, не хотела омрачать торжество, но теперь моему ангельскому терпению пришел конец. Я каждый день только и слышу от тебя: «Голубев, Илюха, Илья…»
Толик не ожидал от любимой женщины такой вспышки эгоизма. Он уже почти поверил в ее благородный гнев, но лукавые искорки в глазах Ангелины выдали ее.
