Александр Трапезников - Механический рай

— Сдаешься? — грозно спросила она.

— Еще чего! — Гера ловко, как змея, вывернулся из-под нее, толкнул в бок. И они покатились по ковру. Как в любой войне, удача перешла на его сторону, и Гера распял ее руки. Наступило перемирие. Их лица были в нескольких сантиметрах друг от друга. И Галя первая поняла, что игра зашла слишком далеко. Могло произойти то, чего она и ждала в своих ночных фантазиях, и боялась. Она чувствовала его тело, плоть, которая вдруг стала упираться в бедро. Колени ее сомкнулись, пробежала острая дрожь.

— Пусти! — сказала она, вывернувшись, ударив по руке, потянувшейся вниз, к ее межножью. Сладкое наваждение исчезло.

— Дура! — отреагировал Герасим, сев на колени. — Я же тебя не насилую, была охота!

— Тебе еще подрасти надо. Утенок!

— Растут огурцы на грядках, а я зрею. Не видишь, что ли?

— Вот и зрей дальше, без меня. И вообще, мы еще дети…

Галя, вскочив на ноги, уже поспешно одевалась. Ее примеру последовал и Гера, прыгал на одной ноге, пытаясь справиться с джинсами.

— Ну кто там все трезвонит, как пономарь? — выкрикнул он от злости. — У твоих родителей ключей нет?

— И слава богу, что дома забыли, — ответила Галя, поправляя волосы. — Лезь под кровать.

— А мы уроки делаем, книжки читаем, телевизор смотрим.

— Тогда сиди тихо. И не высовывайся.

— Ладно, товарищ генерал. Ты там построже с ними…

За дверью стоял Герин отчим, вдавив указательный палец в кнопку звонка. Казалось, что эта маленькая кнопка и не дает ему упасть, поскольку глаза его были закрыты, а сам он раскачивался, как молодой тростник.

— Это я! Дядя Вова! — очнулся он, когда опора вдруг исчезла, а перед ним обрисовалась девочка. — А мамка где? Дома? Наставили тут порогов…

— Вам чего? — спросила Галя, пытаясь вытолкнуть его обратно.

— Хозяйка нужна! Дело у меня… Пусть деньги дает — в счет долга, забубнил тот. — Давай поторапливайся, зови скорее. Меня люди ждут.

— Нет никого дома. Уходите. — Галя беспомощно оглянулась, не зная, что предпринять.

— Тогда… вещами возьму, — сказал отчим.

Войдя в квартиру, он осмотрелся. Пока в поле зрения попали лишь детские фигурные коньки, висевшие на крючке. Галя уже полгода не ходила в секцию, но с ноября занятия должны были возобновиться. Дядя Вова деловито повесил коньки себе на плечо.

— А лыжных ботинок нету? — озабоченно спросил он. — Классно за грибами ходить.

— Вам не стыдно? — Гале и плакать хотелось, и разбирал смех. — Взрослый человек, а ведете себя, как полный идиот!

— Цыть, соплячка! Щас ухо крутану.

Гера, наконец, вышел из комнаты, ему надоело ждать и прислушиваться. Рядом с отчимом он выглядел хрупким цыпленком, а дядя Вова отчего-то стал наливаться краской.

— Ты… чего здесь? — буркнул он недовольным голосом.

— Верни коньки, — сказал Гера, подходя ближе.

— Я спрашиваю: чего тут делаешь, гаденыш?

Отчим качнулся, пытаясь схватить пасынка, но тот ловко увернулся из-под руки, очутившись за его спиной. Толкнул — и дядя Вова налетел на трюмо, лезвия коньков ударились об зеркало, посыпались осколки.

— Ну я тебя сейчас! — Отчиму удалось поймать Геру за ворот рубашки. Он занес над его головой кулак. Посыпались удары…

— Прекратите! — закричала Галя. Она уже успела вернуться из комнаты.

Оба они застыли, увидев в ее руках пистолет. И в этот момент прогремел выстрел.

Осторожно, словно боясь разбудить старика, Драгуров приподнял его кисть, пытаясь нащупать пульс. Рука была холодной и морщинистой, как гусиная лапка. «Веселенькое дельце!» — подумал Владислав, тревожно оглядываясь. Слабый огонек свечки колыхался, грозя потухнуть в любую секунду. Перспектива остаться в полной темноте наедине с покойником не радовала. А помочь Белостокову было уже ничем нельзя. Старик вышел из игры. Наверное, отказало сердце. Или несчастный случай?

Тут только Драгуров обратил внимание на то, что в комнате царит беспорядок. В прошлый раз здесь было более прибрано, что ли, по крайней мере, казалось, что каждая вещь стоит на своем месте — как того хочет хозяин. Теперь некоторые куклы из его коллекции валялись на полу, одна полка с рогатыми игрушками-чертями была даже сорвана, словно Александр Юрьевич, прежде чем упасть, ухватился за нее. Или это сделал не он? И запах… Противный кисло-сладкий запах, смешанный с дурманящей мутью, как из чана с наркотическим зельем. Владислав почувствовал, что у него начинает кружиться голова, болезненно заныли виски. Он поспешил на кухню, проверил газовую плиту, но все конфорки были отключены. И тем не менее ощущение каких-то болотных испарений продолжало оставаться. Дом старый, прогнил насквозь, возможно что угодно… Находиться здесь дальше было бессмысленно и опасно. Надо уходить.

Владислав вернулся в комнату, пребывая в некоторой растерянности. Он вспомнил о металлическом мальчике с лютней и луком, оставленном здесь накануне. Фигурка так и стояла на столе, будто Белостоков не прикасался к игрушке. Теперь уже не узнать. Первым желанием было уйти, оставить все как есть. Но металлический мальчик должен вернуться к хозяину. И лучше, если это произойдет как можно скорее. Драгуров шагнул к столу и чуть не упал, будто двигался на ватных ногах. Сознание еще ясное, а все тело — чужое, отказывается повиноваться. Понятно, почему свалился старик… Действительно, что-то произошло с трубами… Впрочем, какая разница? Хотелось точно также прилечь на пол, рядом с мертвым телом, и уснуть. Владислав даже не заметил, что огарок свечи погас. В темноте перед ним продолжали вырисовываться очертания предметов. Блестела на столе металлическая фигурка. Неожиданно, сквозь равнодушное спокойствие, ему показалось, что он узнает в ней свою дочь. Словно она вошла в эту игрушку, превратившись в мальчика с лютней и луком, и теперь глядит на него, улыбается, наблюдает, ждет чего-то…

— Галя? — произнес он, поперхнувшись. И вырвавшийся звук ненадолго вернул его в реальный мир. Быстрее, вон отсюда!..

Драгуров схватил фигурку, побрел к двери, едва не споткнувшись о тело Белостокова. В коридоре он сорвал с крючка хозяйственную сумку, бросил туда, на картофельную шелуху, металлического мальчика, переступил через порог. На лестничной клетке дышать было немного легче, хотя и тут ощущался приторный запах. Держась за перила, Драгуров побрел вниз.

На улице стало лучше, в лицо ударил холодный ветер, Владислав набрал полные легкие воздуха. Пошатываясь, зашагал в сторону метро, больше не оборачиваясь на старый дом и не вспоминая об оставленном мастере. У него еще мелькнула мысль вызвать милицию, но потом он решил, что на старика все равно наткнется кто-нибудь из соседей. Какая разница, кто обнаружит труп? Сейчас это не играет никакой роли.

Драгуров поехал не домой, а обратно в мастерскую. Он и сам бы не смог объяснить, почему поступил именно так. Возможно, он даже не отдавал себе отчета, куда едет. А очнулся только тогда, когда вставил ключ в замочную скважину.

— Вот ведь история! — растерянно пробормотал он, увидев выгнувшего спинку котенка. — Выходит, я снова здесь?

На некоторое мгновение ему даже показалось, что он никуда и не уезжал, а Белостоков сидит спокойненько у себя дома и пьет чай. Но его хозяйственная сумка — с ним, а в ней — металлический мальчик. Котенок Никак прыгнул на эту сумку, выпустив когти.

— Раз уж я вернулся, не купить ли чего-нибудь съестного — для тебя и меня? — произнес Владислав. Странно, но ему вовсе не хотелось ехать домой. Не было и желания позвонить. В конце концов, они могут поужинать и без него. А он имеет полное право… напиться! Эта неожиданная идея пришлась Драгурову по душе. Может он хоть раз в жизни подпортить свою репутацию трезвенника? И повод достаточно убедительный: смерть Александра Юрьевича. Тут надо помянуть как следует, по полной программе.

Владислав вышел из мастерской, основательно отоварился в ближайшем магазине и съестным, и питьем. Когда он вернулся и подошел к двери, то вдруг почувствовал, что внутри кто-то есть. На порог пробивалась узкая полоска света, а в замочной скважине торчал ключ, который он, уходя, позабыл вынуть. Толкнув дверь, он произнес:

— Снежана?.. — И увидел ее в углу мастерской, сидящей на диване и прижимавшей котенка к груди.

Глава восьмая

Карина смотрела на этого «соломенного» человека с недоумением и досадой, ощущая на губах вкус его поцелуя, — все произошло так неожиданно… Она не успела оттолкнуть Алексея. Может быть, и не хотела? Теперь и он стоял перед ней с какой-то виноватой улыбкой, а взгляд вновь ускользал, словно блуждал в лабиринте.

— Неужели ты думаешь, что я пришла сюда только затем, чтобы заняться с тобой любовью? — насмешливо спросила она.

— А разве нет? — нагло ответил Алексей. Секунду спустя он уже потирал щеку, а пыл его несколько остудился.