Петр Владимирский - Объяснение в ненависти
Еще строже обстояло дело в компании с опозданиями на работу. Янис относился к исчезающему виду людей, патологически пунктуальных и обязательных. Прийти на встречу с опозданием было для него все равно что оказаться без штанов в общественном месте, — стыдно и категорически неприемлемо. Прекрасно понимая, что многие люди не таковы, он все же ввел правила: за опоздание на пять минут— никаких замечаний, а просто выговор в приказе; за опоздание от шести до пятнадцати минут — у опоздавшего отнимают пропуск, чтобы он его потом «выкупил». Сумма выкупа равнялась минутам опоздания. При втором опоздании сумма удваивалась, при третьем — человека увольняли с соблюдением всех законов и формальностей. Опаздывающих на двадцать минут не было никогда, обычно сотрудники старались прийти за полчаса до начала работы. Так спокойнее.
Выход на обеденный перерыв формально не запрещался, но и не поощрялся. Если выходишь, изволь записаться в специальном журнале у охранника: кто, куда, зачем и на какое время уходит. Впрочем, чтобы работники не наживали гастрита, не тратили драгоценного фирменного времени на лечение, было заведено заказывать обеды в офис. И неплохие, между прочим, обеды, недорогие и вкусные.
Стиль корпоративной одежды был в «Океане» не таким строгим. Сам президент компании носил ту одежду, какая ему нравилась, то есть вещи удобные, надежные — свитера, джинсы, мягкие туфли. Янис предпочитал изделия итальянских дизайнеров, потому что они умеют создавать «льнущие» вещи. Туфли, как перчатки, не должны жать, но должны помогать ногам бегать быстрее. Правда, девушки в офисе вынуждены были даже летом носить колготки и закрытые туфли, запрещался пирсинг, татуировки советовали скрывать деталями одежды. А мужчины в костюмах любого цвета даже в жару, когда все ходили в теннисках и без пиджаков, обязательно носили галстуке заколкой в виде рыбки.
Одно корпоративное правило Янис считал очень важным, хотя оно заставляло морщиться некоторых новичков: категорически не поощрялись на службе личные отношения между сотрудниками компании. Считалось, что это вредит работе еще больше, чем опоздания или слабость к спиртному. Желаете смотреть друг на дружку как мужчины и женщины — пожалуйте за дверь. Лучше всего в другую компанию. А здесь, на рабочих местах, — никаких нежных взглядов, никаких сексуальных двусмысленных разговоров, тем более приставаний. Рабочие и офисные должности не имеют признаков пола!
Да, Янис Пылдмаа был человеком уравновешенным. В душе он считал украинцев и вообще славян слишком эмоциональными и поэтому изменчивыми. Они-де подчиняются настроению, безоглядно следуют своим склонностям, плывут по воле волн. То уходят с намеченного пути, то возвращаются к нему; что-то решают — и тут же легко меняют свое решение; им свойственны одновременно щедрость, переходящая в расточительность, — и скупость, изобретательность и непроходимая тупость, смех и слезы. Но все же, работая здесь уже более десяти лет, он как-то сблизился с этими людьми. Стал им доверять. И несмотря на всю свою сдержанность, в глубине души считал их близкими себе. Поэтому такого цинизма, какой продемонстрировали его сотрудники, он не ожидал. Он уехал из офиса с чувством острой брезгливости.
* * *Выйдя из компании «Океанимпэкс», психотерапевт Лученко отправилась к ближайшей станции метро. Она шла стремительной летящей походкой, словно не было никаких проблем ни на работе, ни в личной жизни. Словно у нее была еще куча дел, хотя именно сегодня никаких особых хлопот не намечалось. На ходу разглядывая свое отражение в стеклах витрин, но не задерживаясь возле них, Вера поправила прическу, посмотрела на запястье. Маленькие часики на серебряном браслете сказали ей, что можно не торопиться, но она просто не умела медленно фланировать, и потому обгоняла многих. Остановившись у одной из витрин, она заметила в отражении джип с тонированными стеклами, похожий на тот, в котором Янис ее возил по Одессе. Джип медленно следовал параллельно Вериному курсу. Совпадение? Тут она увидела парикмахерскую и вспомнила, что неплохо бы изменить прическу. Вера всегда быстро принимала решения. Но сначала…
Она зашла в метро, подошла к выходу и стала из-за дверей наблюдать. Джип «лендровер» постоял три минуты, подождал, потом двинулся вперед и влился в поток машин. Что за странности такие? Ладно, потом разберемся. Вера направилась в парикмахерский салон и, оглядевшись, села в кресло к молоденькому симпатичному мастеру. На фирменном лиловом халатике, туго обтягивающем юную грудь, был прикреплен значок с именем «Слава».
— Что будем делать? — спросила Слава, разглядывая Верино лицо и профессиональным движением проводя рукой по ее густым каштановым волосам.
— Будем делать какую-нибудь стрижку посовременнее! — уверенно сказала Лученко.
— Люблю, когда человек точно знает, чего хочет, — одобрила мастер. — Значит так, могу предложить несколько последних хитов. Прическу «Здравствуй юность босоногая» хотите?
— Вообще-то босоногое — это детство, а юность — это как?
— Это когда все волосики коротко подстригаются, наверху остается шапочка, челка асимметричная и вся масса волос — вперед. Как у мальчишки-сорванца.
— А еще какие хиты? — улыбнулась Вера.
— Еще можно сделать «All you need is love», знаете, в стиле «Битлз».
— Ага. Все, что мне нужно, это любовь?
— Ну, это такая стрижка, когда нижние волосы остаются длинными, закрывают шею. А вся макушка выстригается коротко и делается рваная челка. От такой прически лицо становится очень заметным. — Слава улыбнулась Вериному отражению в зеркале.
— Я согласна на «Битлз». Пусть лицо наконец станет заметным. — Критически разглядывая себя, женщина вздохнула: — И действительно, любовь — это все, что мне нужно.
Мастер приступила к работе. Ее руки замелькали над Вериной головой, как два быстрых ручейка, прикрепляя к прядям какие-то серебряные бумажки, так что вскоре вся голова напоминала новогоднюю игрушку. Потом руки-ручейки стали носиться с ножницами, подхватывая волосы. И там, где встречались два потока, отстригался маленький веерок каштановых прядей. Вера сначала смотрела в зеркало, потом закрыла глаза и невольно услышала вопросы телеведущего: большой жидкокристаллический монитор в углу зала показывал что-то. Ведущий огласил вопрос в телеигре «Кто хочет заработать?»: сколько рассказов в пушкинских «Повестях Белкина». Варианты на выбор: 3, 4, 5, 6. «Идиотский вопрос по самой своей постановке, — подумала Вера лениво, — это все равно что спросить, какова ширина и высота картины «Джоконды» Леонардо или сколько оттенков желтого в «Подсолнухах» Ван Гога. Сточки зрения психиатрии, мания все подсчитать — непременное свидетельство ограниченности. Для душевного здоровья, впрочем, черта не опасная. Такой манией всегда были одержимы отдельные представители рода человеческого. Стремились поверить алгеброй гармонию. Некоторые исследователи Библии в прошлые века не находили ничего лучшего, как потратить годы упорного труда, чтобы подсчитать, сколько букв содержит Библия. Серость постигает великое доступным ей убогим способом. Изучает великое по буковкам, классифицирует его, пишет о нем статьи и книги и таким образом приобщается. Вернее, думает, что приобщается…»
Вера вздохнула, чувствуя все большую легкость, по мере того как часть волос отстригалась и они становились короче. Казалось, даже мысли стали яснее. Тут она открыла глаза и увидела себя в зеркале. Перед ней в накидке из синего нейлона сидела девушка — разноцветные, от коньячного до темно-вишневого тона, пряди ее волос свободно разметались по темечку. А на самой макушке торчал кокетливый темно-каштановый хохолок. На первый взгляд девушке было не больше двадцати пяти. На лбу, над бровями и вдоль щек волосы были совсем огненные, а вокруг высокой шеи закручивались кольцами длинные, отливающие здоровым шоколадным блеском локоны.
— Что вы со мной сделали? — изумилась Вера Алексеевна Лученко, надежа и оплот отечественной психиатрии, бывший солидный медицинский работник, а ныне — юная гурия.
— Не нравится? — расстроилась Слава, обозревая свое произведение критическим взглядом.
— Как же такое может не нравиться… Слава! Сколько мне лет?
— Вам? — Девушка задумалась на секунду. — Не больше двадцати шести, от силы двадцать семь. А что?
— Господи! Никто не поверит, что такое возможно без пластической хирургии, — все еще не веря своему превращению, сказала Вера. — Предупреждать надо!
У мастера зазвонил мобильный, она нажала кнопку громкой связи и положила телефон на столик, чтобы освободить руки.
— Слава, это я, — прозвучал мужской голос.
— Валик, ты? Наконец-то! — Слава продолжала еще что-то подправлять в Вериной прическе. — Я уж думала, ты никогда не освободишься от своих дел!
