Астер Беркхоф - Трактир у озера
— Нас тоже, — пробормотал комиссар.
Взяв Пьера под руку, он повел его к выходу и по дороге сказал:
— Слуги знают только половину...
— А что во второй половине? — спросил Пьер удивленно.
— Я только что говорил с нотариусом Боймлером, — сказал комиссар. — Вы, конечно, понимаете, что нас интересовало, кто наследует замок Валерии.
— Насколько мне известно, Филин фон Далау, он ближайший родственник по мужской линии, — сказал Пьер.
— Да, и поэтому мы с вами решили, что Отто фон Далау не заинтересован в смерти Валерии, так как Филип, вернув себе замок, тут же продал бы его городу, и Отто пришлось бы убраться отсюда. Мы рассуждали логично: если Отто хотел остаться в замке, а он этого безусловно хотел, ему не выгодно устранять Валерию. Так?
— Да. А что, неужели право наследования изменилось? — спросил Пьер.
— Нет. Но оно потеряло силу.
— И как же теперь обстоит дело?
— После смерти Валерии фон Далау замок не подлежит наследованию, вернее, оно будет неполным.
— Как это — неполным? Разве замок не принадлежит полностью Валерии? Ведь Филип передал его сестре.
— Да, но Валерия успела кое-что предпринять: она подарила право пользования доходами замка.
— Подарила Отто, вы хотите сказать? Отто мог оставаться жить в замке, это мы знаем...
— Нет, я имею в виду совсем другое. Разрешение жить в замке было дано устно и ничем не закреплено, это своего рода одолжение, которое можно в любое время аннулировать. Я говорю об акте, согласно которому Валерия фон Далау навсегда уступила права пользования доходами замка в Ландсберге Отто фон Далау.
— А что, был такой акт? — изумился Пьер.
— Да, оформленный нотариусом Боймлером месяц назад.
— И подписанный обоими?
— Да.
— Значит, Валерия и Отто фон Далау подписали месяц назад этот документ?
— Да, в присутствии нотариуса.
— Просто не верится! — сказал Пьер. — Валерия и Отто фон Далау... Но ведь, это же королевский подарок. И после всего того, что он ей причинил... Невероятно!
— Вопрос не в том, вероятно это или нет! Дарение произошло. Нотариус позвонил мне, так как полагал — и не без оснований, — что это может пригодиться нам для расследования.
Далее комиссар рассказал, что месяц назад Боймлеру, нотариусу семьи фон Далау, позвонила Валерия фон Далау и попросила принять ее. Встреча состоялась. Валерия спросила, может ли она посредством акта дарения передать право пользования доходами замка Отто фон Далау. Нотариус ответил утвердительно. После этого Валерия попросила Боймлера посетить Отто и сказать, что она может передать ему в виде дарственной доходы замка и узнать, не хочет ли он принять этот подарок. Нотариус отправился в замок по ее поручению и через несколько дней сообщил, что Отто принял предложение. Когда акт был подготовлен, нотариус пригласил к себе Валерию и Отто. Они пришли.
По словам Боймлера, это была довольно странная встреча. Оба они, и Отто и Валерия, очень нервничали, держались настороженно, оба были настолько взволнованы, что почти не понимали вопросов нотариуса, и он вынужден был задавать их по два раза. Рука Валерии дрожала, когда она ставила свою подпись. Отто напрягал все силы, стараясь сохранять спокойствие, но это ему плохо удавалось — подписывая акт, он сломал ручку. На протяжении всей процедуры ни Валерия ни Отто ни разу не взглянули друг на друга. Затем они встали. Отто посмотрел в лицо Валерии, их взгляды встретились.
— Спасибо, — сказал он тихо.
На глазах Валерии навернулись слезы.
— Будь счастлив... — прошептала она.
Отто яростно затряс головой.
— Никогда! — воскликнул он и уже тише добавил: — И все же спасибо.
Он повернулся и захромал прочь. Вслед за ним уехала и Валерия.
Вспоминая подробности этой встречи, нотариус Боймлер рассказал, что поначалу все выглядело так, словно между Отто и Валерией снова восстановились прежние отношения, какие были до ее отъезда в университет. Но то, что произошло потом, не поддавалось объяснению. Отто снова стал злым и раздражительным. В последний раз, когда нотариус был у него, он наотрез отказался снова встретиться с Валерией, хотя эта встреча была ему крайне необходима. Отто хотел документально зафиксировать свое право на пользование землями замка. Отто считал, что в акте это было оговорено недостаточно четко. Узнав от нотариуса, что ему и Валерии надо подписать и приложение к акту, где отражены эти дополнения, он попросил: «Только не вместе. Пусть она подпишет этот документ у вас или в любом другом месте. А я подпишу его здесь, в замке». Однако эта процедура не состоялась — на следующий день после этого разговора Валерия была убита.
— Вы понимаете, что это означает? — спросил комиссар Мюллер. — На основании акта Отто фон Далау получил право оставаться в замке до самой смерти и использовать его по своему усмотрению, следовательно, Валерия была ему уже не нужна. Если бы ее не стало — ничего страшного, ему не пришлось бы убираться из замка, даже в том случае, если б Филип фон Далау решил продать его. Кто бы ни стал владельцем замка, только Отто фон Далау имел право распоряжаться его доходами. Знаете, о чем я подумал? Может быть, Отто каким-то образом вынудил Валерию подписать этот акт, чтобы потом привести в исполнение последнюю часть своей угрозы, не боясь, что сам он окажется на улице.
— Нет, — произнес Пьер взволнованно, — нет, Ганс... Начнем с того, что все было совсем не так. Валерия сама предложила передать Отто доходы замка.
— Да, когда они встретились у нотариуса. А что предшествовало этому, вы знаете? Что он перед этим сделал?
— Я думаю, ничего особенного он не делал, — сказал Пьер. — Ганс, я в это не верю. Не верю, и все!
— Ты просто не хочешь поверить, — пробурчал комиссар. — Отто мертв, а о покойниках не принято говорить плохо, но насколько мне помнится, ты и раньше не желал слышать о нем ничего плохого.
— Не думаю, что Отто каким-то хитроумным способом вынудил ее подписать акт, — сказал Пьер. — Просто Валерия сделала то, что обычно делают в джунглях: когда хищник настигает тебя, а у тебя есть с собой кусок мяса...
— Кидаешь мясо зверю... — подхватил комиссар.
Пьер кивнул.
— Возможно, она пообещала: «Я сделаю тебя до конца жизни хозяином замка в Ландсберге, если ты оставишь меня в покое...». Отчаянная попытка купить свободу.
И заканчивая свою мысль, Пьер добавил:
— Скорее всего, так и было, и Отто принял ее предложение.
— Он принял замок. Это все, что мы знаем, — сказал комиссар.
— Принять замок и продолжать угрозы, а затем привести их в исполнение — ведь это же подло и отвратительно...
— Да, но что мы, в сущности, о нем знаем? — возразил комиссар.
Пьер вошел в узкую комнату рядом с библиотекой и снова остановился перед неподвижным телом на столе. Он еще раз вгляделся в бледное, на удивление кроткое лицо покойного.
«Возможно ли такое? — подумал Пьер. — Неужели этот человек принял подарок, и после этого продолжал выполнять свой чудовищный замысел? Неужели в нем продолжала жить все та же дикая, сатанинская ненависть? Или же в последнее время он успокоился? Этого я не знаю, — подумал Пьер. — Но надеюсь, что было именно так».
Он снова прикрыл дверь комнаты.
— Послушайте, Пьер, — сказал комиссар, — раньше у Отто фон Далау была причина сохранять жизнь Валерии, а несколько недель назад эта причина перестала существовать. Нам следует иметь в виду данное обстоятельство при расследовании.
Пьер, опустив голову, думал о чем-то.
— Ты слушаешь меня? — спросил комиссар.
— Да, слушаю, — рассеянно отозвался Пьер. — Меня интересует, Ганс, знал ли Филип об этом дарственном акте?
— Что ты хочешь сказать?
— Ведь это очень важно: знал ли Филип фон Далау, что Валерия передала Отто право пользования доходами замка. Я полагаю, что нет, Филип почти не встречался с Отто. Точно так же он больше года не видел и сестру. Сегодня, когда я спросил Филипа, станет ли он теперь владельцем замка, он ответил утвердительно. Тогда я поинтересовался, собирается ли он его продавать. На что он ответил: «Да, я хочу это сделать». И еще добавил при этом: «Для Отто фон Далау это будет большим ударом, так как ему придется выехать из замка».
— Так и сказал? — воскликнул комиссар.
— Да. А из этого следует, что он даже понятия не имел об акте дарения. Если бы знал, он не говорил бы о продаже в такой категоричной форме. После этого акта замок стал как бы непродаваемым, правда, можно продать собственность, доходами от которой пользуется кто-то другой, такая собственность, помнится мне, называется «голой» — после продажи меняется владелец, но лицо, распоряжающееся доходами, останется прежним. В жизни такие сделки происходят крайне редко, так как покупать «голую собственность» желающих очень мало. Кому придет в голову купить вещь, если ею нельзя пользоваться? Поэтому я уверен, что в таких условиях город отказался бы купить замок в Ландсберге. А Филип говорил о продаже с такой уверенностью, словно не существует никаких проблем.
