Ирина Градова - Клиника в океане
Халид посмотрел на меня и виновато развел руками. Действительно, я была разочарована, ведь все шло так хорошо, казалось, что разгадка исчезновения кардиохирурга уже практически у меня в руках! Кисло поблагодарив персонал, мы с водителем несолоно хлебавши поплелись к выходу. Уже у самой двери кто-то схватил меня за локоть. Обернувшись, я увидела молодую женщину в такой же униформе, как и у администратора. Она заговорила по-арабски, глядя на Халида.
– Она просить ждать у бассейн через десять минута, – перевел он.
Недоумевая в душе, я кивнула, и девушка мгновенно скрылась где-то в недрах обширных помещений «Хайята». Я уже успела заметить, что в Шарм-эль-Шейхе мало работающих женщин – в магазинах, на рынках и на лодочных станциях в основном мне встречались мужчины. Я поинтересовалась у Халида, верное ли это наблюдение.
– Да, – кивнул он. – Женщин в Египте мало работать, но уже больше, чем раньше. Теперь есть даже женщин-министр!
В ожидании возвращения загадочной работницы отеля мы присели в пустые шезлонги. Солнце, отражаясь от воды, слепило глаза, и я пожалела о том, что не воспользовалась советом Нур и не прихватила темные очки. Я категорически не люблю этот пафосный предмет гардероба, но в Египте солнцезащитные очки – вовсе не понты, а досадная необходимость. Через некоторое время мы услышали тихие шаги на гравиевой дорожке... Девушку звали Зейна, она работала в «Хайяте» чуть меньше полугода.
– Она спрашивать, зачем тебе нужен этот человек, – перевел Халид вопрос Зейны.
Я, разумеется, не собиралась раскрывать всю правду, так как это могло поставить под угрозу мою собственную безопасность. Тем не менее было похоже, что девушке что-то известно, поэтому я назвалась другом семьи Ван Хасселя и сообщила, что они никак не могут смириться с его исчезновением.
– Доктор Ван Хассель был очень хорошим человеком, добрым и щедрым. Мне очень жаль, что вам придется сообщить его семье плохую новость: доктор... умер.
– Умер?! – переспросила я. – Откуда вам это известно?
– Я точно знаю, – опустив глаза, проговорила Зейна.
– Погодите, вы сказали, что не проработали в отеле и полугода, так откуда же вы знали доктора Ван Хасселя?
Девушка заметно занервничала и взглянула на Халида, словно ища его помощи. Тот лишь пожал плечами.
– Здесь... – начала она и запнулась, словно боясь сказать лишнее и собираясь с мыслями. – В «Хайяте» работал мой двоюродный брат, Касем. Это он... знал доктора Ван Хасселя. Он был очень хорошим: давал нам деньги, лечил дядю, но ничего не получилось – требовалась дорогостоящая операция в специализированной клинике. Когда дядя умер, он помог его похоронить...
Я выразила удивление по поводу такой щедрости. Зейна покраснела и опустила голову.
– Пожалуйста, не надо больше искать доктора, возвращайтесь домой и передайте... передайте его семье мои соболезнования.
– Нет, так не пойдет, Зейна! – возразила я, хватая за руку девушку, уже встававшую с явным намерением уйти. – Как я скажу им это, если даже не знаю обстоятельств смерти Ван Хасселя? Мне нужна более подробная информация!
– Касем сказал, что он умер, – ответила Зейна. – Он не вдавался в подробности.
– Зейна...
Но она уже почти бежала по дорожке по направлению к главному входу. Мы с Халидом переглянулись.
– Врет! – убежденно заявил он. – Что теперь делать, а?
Видимо, мне повезло: я нарвалась на человека, явно неравнодушного к детективному жанру. Вместо того чтобы принять слова девушки за чистую монету, Халид всерьез заинтересовался происходящим. Хотя, вполне возможно, он просто не спешил расставаться с клиенткой, способной обеспечить достатком все его семейство на ближайший месяц.
– Пойдем-ка в машину и посмотрим, что будет, – предложила я, нутром чувствуя, что, если Зейна соврала, она непременно предупредит о нашем визите своего кузена. Скорее всего, она позвонит ему по телефону, но чем, как говорится, черт не шутит?
Через полчаса наше терпение было вознаграждено: Зейна, переодетая, с платком на голове, вышла из ворот отеля и направилась к стоянке такси, где маялись от безделья человек восемь или десять водителей. Она обратилась к одному из них, и мужчина, отделившись от толпы, пошел к своему автомобилю.
– За ними? – вопросительно поднял брови Халид.
– Разумеется!
Ехать нам пришлось долго. Выбравшись за пределы Шарма, мы затряслись по плохой дороге, пыль из-под колес летела прямо на ветровое стекло – хорошо, что Халид предусмотрительно догадался закрыть все окна, несмотря на отсутствие кондиционера и сильно нагретые солнцем сиденья! Небольшая деревенька, состоявшая всего лишь из нескольких домов, стоявших за покосившимися заборами, из-за которых виднелась скудная растительность, явно не относилась к элитным районам проживания и сильно отличалась от внешне благополучного Шарм-эль-Шейха. К одному из таких домиков и подъехало, громыхая, первое такси, Зейна выскочила и быстро направилась к двери. Остановившись за углом, мы с Халидом подождали, пока такси уедет, и только потом осторожно двинулись к дверям, за которыми только что скрылась девушка. Оттеснив меня в сторону, водитель постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь. Посреди узкого коридора с застывшим на лице выражением растерянности и ужаса стояла Зейна, а за ее спиной маячила другая, более высокая фигура. Это был мужчина, и я наугад окликнула его:
– Касем?
Несомненно, Халид обладал незаурядными дипломатическими талантами, потому что через десять минут напряженных и весьма эмоциональных переговоров нам все же удалось убедить насмерть перепуганных девушку и парня поверить в то, что мы пришли с миром. Зейна в итоге даже принесла нам чай в маленьких стеклянных стаканчиках. Мы сидели на полу, на старых подушках, и настороженно вглядывались в лица друг друга. Касем оказался молодым парнем лет двадцати пяти, среднего роста, стройным, как девушка, с большими «оленьими» глазами, затененными длинными ресницами.
– Послушайте, ребята, – заговорила я, видя, что ни один из них не спешит начинать разговор, – мне просто нужна информация о том, что именно произошло с доктором Ван Хасселем. Насколько я понимаю, он...
Не дослушав меня, Зейна что-то сказала Касему. Тот подскочил на подушке и энергично замотал головой, но девушка решительно взяла его за руку и обратилась к Халиду – видимо, попросила его перевести.
Тем не менее, когда она заговорила, водитель почему-то занервничал и заговорил с ней по-арабски, причем голос его повысился на пару тонов.
– Эй, я тоже здесь! – напомнила я им о себе. – О чем разговор?
– Она сказать... – начал Халид и отвел глаза.
– Ну же, говори! – поторопила я его.
– Твой доктор, он... был друг ее брат.
– Это я уже поняла.
– Нет, не поняла! – возразил мой водитель. – Он был его друг — в смысле, boyfriend.
Вот это да! А ведь, по словам Еленина, у Ван Хасселя была прекрасная семья, жена и дети! Значит, наш доктор развлекался в Египте с мужчиной, а вовсе не с дамой сердца, как предполагала Люсиль – конечно, откуда же ей было догадаться?!
Зейна вновь заговорила по-арабски: создавалось такое впечатление, что она в чем-то горячо убеждает кузена, а тот сомневается, стоит ли ее слушать. Наконец он устало провел рукой по глазам и кивнул с выражением полной безнадежности на лице.
– Ладно, – произнес он по-английски. – Спрашивайте, я отвечу...
– Зейна сказала, что доктор Ван Хассель умер. Как это произошло?
– А вы точно не из полиции? – уточнил Касем.
Я подтвердила – нет, не из полиции.
– Я не уверен, – ответил он после паузы. – Он позвонил мне и сказал, что его преследуют какие-то люди с корабля...
– С «Панацеи»?! – перебила я его возбужденно.
Парень кивнул:
– Мы должны были встретиться. Петер... он хотел забрать фотографии, которые оставил мне на хранение. Он так и не доехал до меня.
– Может, передумал встречаться? – предположила я.
– Петер обязательно меня предупредил бы! Нет, он был напуган, очень напуган и сказал, что... что они могут его убить!
– «Они»? Он называл какие-то имена?
– Н -нет... Петер встречался с кем-то в порту, собирался передать ему флешку со снимками. Я так понял – это важно...
– Да, но почему вы решили, что Ван Хассель мертв?
Касем тяжело вздохнул и взъерошил свои иссиня-черные кудрявые волосы:
– Вы не понимаете! Мы встречались больше трех лет – каждый раз, когда «Панацея» заходила в Суэцкий канал, а это случалось не реже пяти-шести раз в год, мы проводили вместе около недели.
– Да, – пробормотала я, – это и в самом деле можно назвать длительными отношениями!
– До нашего знакомства я делал плохие вещи, – продолжал Касем, словно не расслышав моих слов. – Туристы... женщины, мужчины... Вы понимаете, я этим не горжусь!
Во время беседы Халид явно чувствовал себя не в своей тарелке – его эта тема напрягала. Теперь, отчасти уже познакомившись с особенностями исламской культуры через свое общение с Нур и некоторыми другими мусульманками с корабля, я понимала, почему. Личные отношения являются своеобразным табу в исламе, о них не принято говорить вслух, они остаются между мужчиной и женщиной в спальне. Те, кто продает себя, считаются нечистыми и имеют соответствующую репутацию в обществе. Что же касается гомосексуализма, то в некоторых мусульманских государствах за такие вещи просто казнят, в других – сажают в тюрьму на длительные сроки. А Касем, по его же собственным словам, не брезговал представителями обоих полов – страшно себе представить, что является в Египте карой за такой «разврат»!
