Самид Агаев - Ночь Волка

Зарплата Костина в пересчете на доллары составляла немногим более трехсот долларов, но на иждивении трое детей и работающая женщина, которая одну часть зарплаты оставляла в рабочей столовой, а вторую тратила на себя. Впрочем, зарплата у нее была маленькой, несмотря на то, что она трудилась даже в выходные.

— Я должен обдумать этот вопрос, — сказал Костин.

— Конечно, подумайте, — торопливо сказала девственница, — но имейте в виду, что всегда можно договориться.

— Конечно, я обязательно позвоню, приятно было познакомиться. До свидания.

— До свидания.

Уходя, Костин оглянулся, и увидел, как девственница подошла к какой-то пожилой женщине, то есть еще более пожилой, чем она сама и принялась что-то живо с ней обсуждать.

Я так понял, что это была ее мать, и то, что мать привела дочь на продажу вконец меня убило.

Костин замолчал и надолго задумался.

— Это все? — спросил Марат, и, не дожидаясь ответа, добавил, — зачем ты мне все это рассказываешь, не могу понять.

— Скоро поймешь, — недовольно сказал Костин, — я еще не закончил, это было предисловие.

— Вот как? — удивился Марат, — такое длинное.

— Время, то, у нас есть, — заметил Костин.

Марат помрачнел при этом замечании:

— Да, — сказал он, глядя в окно, — однако уже темнеет, а о Веронике ни слуху, ни духу. И Шилова с трактором, кстати говоря, тоже нет. Как мне все это не нравится.

— Да, — поддакнул Костин, — попал ты, братан.

Марат посмотрел на охотника тяжелым взглядом. Этот человек вызывал у него раздражение, и он никак не мог понять почему.

— Темнеет уже, — повторил Марат, — еще одну ночь в этом доме я не вынесу.

— Слушай, а действительно, может ночевать придется, надо печку протопить, а?!

— Дров нет, — буркнул Марат.

— Я схожу, где топор?

— Там в сенях, и сани, и топор.

— Ты сиди, я по быстрому, как в армии — одна нога здесь, другая там. Служил в Армии?

— Давно это было.

Костин ушел, а Марат вновь устыдился своей неприязни к нему. Но вскоре мысли его вернулись к пропавшей девушке, и он забыл об охотнике.

… Вероника позвонила ему, когда он уже перестал надеяться. Прошел месяц с тех пор, как они расстались в вестибюле гостиницы. Водитель такси, седой грек взял ее чемоданы, и Вероника направилась за ним. Марат подождал пока она сядет в «Мерседес», улыбнулся ей и пошел на пляж.

Увидев на определителе незнакомый номер, Марат несколько времени раздумывал, брать ли трубку, потом все же взял. Незнакомый женский голос спросил:

— Алло, это Марат?

— Он, — подтвердил Марат и поднес ко рту рюмку с коньяком.

— Это Вероника, — произнес голос.

Марат помедлил и поставил рюмку на стол.

— Привет, — сказал он, — я уже перестал надеяться.

— Это означает, что ты ждал моего звонка.

— Именно это означает.

— Чем занимаешься?

— Собираюсь на охоту. Поедешь со мной?

— Возможно.

— Я очень хочу тебя увидеть. Почему ты мне не звонила?

— Разбиралась.

— С кем, или с чем?

— С кем, с собой в первую очередь. У тебя все в порядке?

— Да.

— Я рада слышать твой голос.

— Я тоже. Давай встретимся. Скажи, куда мне приехать за тобой?

— Я сама приеду, скажи мне свой адрес.

Марат продиктовал ей адрес и спросил:

— Через сколько ты будешь, я выйду на улицу?

— Не сегодня, я приеду в другой день, завтра, или после, хорошо? Извини, я не могу больше говорить, я позвоню, пока.

Марат вслед за ней положил трубку и взялся за рюмку, выпил, но вкуса коньяка не ощутил, как не ощутил радости от ее звонка. Прошло три недели с тех пор, как он вернулся в Москву. Все это время он ждал звонка. Теперь, когда это произошло, у него остался неприятный осадок от разговора украдкой. А в том, что говорила Вероника украдкой, он не сомневался. Марат ходил по квартире, теперь он чувствовал себя оскорбленным, поскольку выходило, что Вероника все еще колебалась. Выходило, что не такое уж и сильное впечатление он произвел на девушку. А ведь он нисколько не сомневался в том, что звонок раздастся в первый же день его приезда. Неприятно было осознавать это. Вероника усилила это чувство, когда, приехав на следующий день, прямо с порога заявила, что рассталась со своим другом, но Марат к этому не имеет никакого отношения. Через некоторое время Марат понял, что за этим заявлением был обыкновенный страх молодой девушки перед зрелым мужчиной, желание сохранить свою независимость. Ведь женщина горда и независима, только до тех пор, пока мужчина сомневается в ее любви. Но позже, забыв об осторожности, в минуту нежности Вероника сказала:

— Я так боялась, что ты бросишь меня через неделю.

Марат засмеялся от радости, и тут же заснул, держа в ладони ее грудь.

Почувствовав приближение головной боли, Марат поднялся, разыскал в рюкзаке таблетки, разжевал сразу две на всякий случай и, чувствуя на языке их холодную горечь, запил водой. Замер на некоторое время, чувствуя, как в правой части головы, над глазом, капля за каплей собирается боль. Это было очень некстати.

Послышался скрип снега и шорох санных полозьев. Марат выглянул в окно, Костин, проваливаясь по колено в снег, волок за собой огромную охапку дров. Марат вышел в сени и помог разгрузить.

— Еще чего надо, может, воды? — спросил Костин.

— Я смотрю ты, не на шутку разошелся, — заметил Марат.

— А чего, я люблю работать, — признался Костин.

— А я, нет, — сказал Марат.

— А чего любишь?

— Водку пить, девок любить.

— Ишь ты, — завистливо сказал Костин, — так бы каждый согласился.

— Нет, тебе нельзя, — наотрез отказал Марат, — кто-то же должен работать.

— Это почему же? — обиделся Костин.

— Да ладно тебе, я же шучу, — сказал Марат.

— И то, — повеселел Костин, — что это я разошелся. Пойду все-таки за водой схожу. Где колодец?

— Туда, — показал рукой Марат.

Костин схватил пустые ведра, коромысло и пошел за водой. Марат посмотрел ему вслед, потом по сторонам и закричал "Вероника".

— Костин чуть не упал. Отпрыгнул в сторону и испуганно оглянулся.

— Ты чего орешь? — спросил он.

Но Марат ничего, не ответив, скрылся в избе. Костин хмыкнул и пошел дальше.

Колодец, приплюснутый снегом, был едва виден. Костин, подойдя к нему, откинул крышку и заглянул внутрь. Колодец был квадратный, выложенный из бревен, несколько метров было покрыто толстым слоем льда, а ниже шли черные, осклизлые стены, кончавшиеся черной водой. Костин столкнул побитое, скособоченное ведро с подвешенной гирькой на боку и отскочил в сторону от опасно закрутившейся загогулины, торчащей из барабана. Ведро с грохотом, отскакивая от бортов, ушло в воду. Подождав немного, Костин взялся за железную ручку и принялся крутить заскуливший барабан. Выбрав цепь, он подхватил ведро и перелил его, затем повторил операцию, закрыл крышку, приспособил коромысло и, сказав вслух "тяжело, блин, как только бабы таскают", осторожно пошел, стараясь попадать в такт подпрыгивающим ведрам. Подходя к дому, увидел слабый дым из печной трубы.

Марат стоял у печи на коленях, старательно дуя в открытую конфорку, и вытирал слезы.

— Горит? — спросил Костин, опуская ведро.

— Горит, — сказал Марат, — чай поставил, жрать нечего, хоть кипяточку попьем, революционного.

— А что заварки нету? — поинтересовался Костин.

— Есть, есть, — успокоил его Марат, — еды нет, а заварка есть.

— Это хорошо, довольно сказал Костин, — от голода еще никто не умер, научно доказано, что без еды человек может прожить сорок дней, главное, чтобы питье было.

— Ничего, если я пойду лягу, — сказал Марат, — голова что-то побаливает.

— Пошел и лег на диванчик.

— Не мудрено, — сказал ему вслед Костин, — с таких-то переживаний, ничего, чайку сейчас попьешь, и все пройдет.

Марат не ответил; еще была вероятность того, что приступ не повторится, главное не нервничать, не делать резких движений. Хорошо бы заснуть, но это вряд ли, скрип половиц, шорох, доносящийся из прихожей, где Костин шарил в своем рюкзаке, не давали ему забыться. Марат лежал с закрытыми глазами, положив голову на диванный валик. По кошачьи, мягко, ступая, вошел в комнату Костин, сел к столу, посмотрел на ружье Марата, стоящее в углу и спросил:

— Ружье заряжено?

— Нет, — помедлив, солгал Марат, а что?

— Нельзя в доме заряженное держать, от греха.

— Нет, — повторил Марат и открыл один глаз.

Костин внимательно разглядывал его, но, увидев, что тот открыл глаз, заулыбался и спросил:

— Как себя чувствуешь?

— Хреново, — просто ответил Марат, помолчав немного, вопросительно произнес: "Куда она могла уйти, ума не приложу?"

— Слушай, извини за грубость, а у нее с головой все в порядке?

— А у кого сейчас с головой в порядке? — вопросом на вопрос ответил Марат.