Уильям Айриш - Женщина-призрак
Привратница открыла огромную чугунную черную дверь и уставилась на него.
— Да?
— Я ищу Медж Пейтон.
Она энергично покачала головой.
— Это девушка…
— Я знаю, о ком вы говорите, — перебила она. — Она здесь больше не живет. Жила, но совсем недавно уехала. — Разговаривая с ним, привратница поглядывала на улицу, как будто ей очень не хотелось снова закрывать дверь.
— Вы не знаете, куда она уехала?
— Уехала, и все. Больше я ничего не могу вам сказать. Я не следила за ней.
— Не мог ли остаться какой-нибудь след? Люди не исчезают как дым. Ведь у нее были вещи, не так ли?
— Она ушла этим путем. — Она ткнула пальцем.
— Не очень-то много. Этот путь идет, как минимум, в трех направлениях. Продолжение этой улицы. Река. Пятнадцать или двадцать штатов. А потом океан.
— Я могу еще что-нибудь для вас сделать? — Она стала было закрывать дверь, но остановилась. — Что с вами, мистер? Вы так побелели…
— Станешь не только белым, — пробормотал он. — Я немного посижу тут на ступеньках.
— Сколько угодно. — И она захлопнула дверь.
Глава 16
Восьмой, седьмой и шестой дни перед казнью
Он вышел из поезда после трехчасовой езды и огляделся. Это была одна из тех небольших деревушек, которых так много вокруг больших городов. Эти деревушки всегда кажутся сонными, возможно, потому, что являют слишком резкий контраст с городом. И хотя в них есть почти все, что и в городе, тем не менее они порой производят неприглядное впечатление.
Он поглядел на конверт, где четко выделялся столбик с адресами. Имена были очень схожими, как будто звучали на разных языках.
Вот что было написано:
Магда Пайтон, магазин дамских шляп (адрес),
Мерж Пайтон, магазин дамских шляп (адрес),
Маргарет Пейтон, шляпы (адрес).
Мадам Мэклакс, головные уборы (адрес).
Мадам Маогр, головные уборы (адрес).
Отойдя от станции, он обратился к прохожему:
— Вы не знаете здесь женщину, которая шьет шляпки и называет себя Маргаритой?
— Здесь есть пансион Хансон с витриной в. окне. Я не знаю, что она шьет: шляпы или платья, никогда не обращал внимания. Последний дом на этой стороне улицы. Идите прямо вниз.
Это был некрасивый дом с жалким плакатиком на окне. На плакатике от руки было написано: «Маргарита, шляпы». «Захудалое место, а имя звучит на французский манер», — подумал он.
Забавно.
Он поднялся на грязное крыльцо и позвонил. Девушка, открывшая дверь, была той, которую он искал, если описанию Кеттиши можно доверять. Чистенькая, застенчивая. Батистовая кофточка и темно-голубая юбка. На пальце он увидел наперсток.
— Миссис Хансон нет дома. — Девушка почему-то решила, что ему нужна хозяйка дома. — Она ушла в магазин и скоро вернется.
— Я искал вас, мисс Пейтон, — сказал Ломбар. Она испугалась и отшатнулась, стараясь закрыть дверь, но он успел сунуть в проем двери ногу.
— Не думаю, что вам стоит бояться.
— А я думаю, стоит, — ее испуг внезапно исчез. Он не понял причину этого.
— Хорошо, тогда я вам все объясню. Вы работали у Кеттиша портнихой?
Она побледнела как полотно. Он шагнул вперед и взял ее за руку.
— К вам обратилась женщина и попросила сделать копию шляпы, которая была изготовлена для актрисы Мендозы.
Голова девушки стала раскачиваться из стороны в сторону. Она старалась вырвать руку, но он не отпускал ее. Однако панический испуг может вызвать упрямство не меньшее, чем мужество.
— Мне нужно знать имя этой женщины.
Она ничего не понимала. Ломбар никогда еще не видел человека, находящегося в таком глубоком ужасе. Лицо посерело, щеки дрожали, как будто во рту ее пульсировало сердце. И не кража привела ее в такой ужас. Его вопрос и эффект не были связаны. Он смутно чувствовал, что «задел» какую-то другую историю, лежащую поперек тропинки, по которой он шел. Это было все, что он мог понять.
— Только имя женщины… — По ее расширенным от страха глазам он понял, что она даже не слышит его голоса. — Вам ничто не грозит. Вы должны знать имя этой женщины…
К ней наконец-то вернулся голос, хриплый и сдавленный.
— Я вам скажу. Отпустите меня,
Он встал так, чтобы она не могла закрыть дверь, и отпустил ее руку. Она мгновенно исчезла, как будто ее унесло ветром.
Ломбар ждал. Это длилось несколько мгновений, а потом чувство, которого он не мог бы объяснить, заставило его резко рвануть на себя дверь.
К счастью, она не заперла ее, Ломбар едва успел увернуться от ножниц, молнией мелькнувших в воздухе. Следующие ножницы ударились ему в рукав, третьи он не дал ей бросить. Он вырвал их из ее рук и отбросил в угол, — Ну, зачем же так? — тихо сказал он.
Она упала на пол, как будто поскользнулась, и отчаянно зарыдала.
— Я с тех пор не видела его, — бормотала она сквозь слезы. — Я не знаю, что делать. Я боялась его. Я испугалась ему отказать. Он сказал мне о нескольких днях, а уже месяцы… Я боялась сказать кому-нибудь, потому что он грозил меня убить…
Он поднял ее и усадил на стул.
Это была совсем другая история, и она его не касалась. Он закрыл ей рот рукой.
— Замолчи, маленькая испуганная дура. Мне нужно лишь ИМЯ, имя женщины, для которой ты — повторила шляпу Кеттиша. Неужели это не доходит до тебя?
Перемена была слишком внезапной: переход от страха и муки к состоянию полного облегчения.
— Вы говорите это просто так, вы хотите обмануть меня…
В голосе ее еще дрожали слезы. Казалось, она готова снова окунуться в свой страх. Щеки еще продолжали странно дергаться.
— Вы во что верите? — спросил он.
— Я была католичкой, — пробормотала она.
— У вас есть четки? Дайте их сюда.
Она подала ему четки, и он взял их в руку.
— Я клянусь, что это все, что мне от вас нужно. Больше ничего. Я не хочу никоим образом причинять вам вред. Я пришел сюда только для этого, и никакой другой цели у меня нет. Этого достаточно?
Она немного успокоилась.
— Пьеретта Дуглас, Риверсайд Драйв, шесть, — решительно сказала она.
Откуда-то донесся тонкий нарастающий вой. Он становился все громче и громче. Она с опаской посмотрела на посетителя. Затем отступила в небольшую занавешенную нишу. Вой прекратился. Она вернулась с длинным куском материи. Он с удивлением увидел в этом куске маленькое розовое личико. «Так это был не вой, — подумал он, — это плакал ребенок». Она опять с испугом посмотрела на Ломбара. Когда же она опустила взгляд на ребенка, в нем была громадная материнская любовь. Виновная, воровка, но упрямая— Любовь — единственное, что было для нее святым.
— Пьеретта Дуглас, Риверсайд Драйв, шесть, — повторил он. — Сколько она вам заплатила?
— Пятьдесят долларов, — ответила она равнодушно. Он достал деньги и положил их на стол.
— А в следующий раз, — сказал он, направляясь к двери, — постарайтесь покрепче держать себя в руках. Это — единственный путь, который может спасти вас.
Она не слышала его. Она смотрела на ребенка, который улыбался ей беззубой улыбкой.
— Желаю вам счастья, — сказал Ломбар и ушел не оборачиваясь.
Ему предстояла трехчасовая поездка в город. Зато само дело заняло менее получаса.
«Теперь я найду ее. Теперь я найду ее. Теперь я найду ее», — выстукивали колеса поезда.
— Ваш билет? — проводник, похлопал его по плечу. Ломбар показал билет.
— О'кей, теперь я найду ее, — громко сказал он. Проводник удивился, но промолчал.
«Теперь я найду ее, теперь я найду ее, теперь я найду ее…»
Глава 17
Пятый день перед казнью
Он не слышал, как она подъехала. До него донесся лишь слабый гул машины, отъезжающей от подъезда. Он поднял голову и сквозь стеклянную дверь увидел призрачный силуэт. Женщина шла медленно, беспрестанно озираясь.
Он чувствовал, что это она. То, что она шла одна, обрадовало его. Она была потрясающе красива, так красива, что всякие сравнения были бы бессильны. В профиль ее головка напоминала камею или голову статуи. В ней чувствовалась порода. Она была брюнеткой, ее высокая фигура отличалась совершенством. Такая женщина может разбить жизнь любому мужчине, для такой не существуют никакие проблемы, ей незнакомы усилия, которые приходится делать другим женщинам. Она знала себе цену и твердо знала, чего хочет.
На Ломбара она не обратила никакого внимания и не ответила на его «Добрый вечер». Но тут вперед выступил швейцар:
— Этот джентльмен… — начал он, но Ломбар помешал ему.
— Вы — Пьеретта Дуглас, — твердо сказал он, шагнув ей навстречу. — Я жду вас, мне необходимо поговорить с вами. Это крайне…
Она остановилась в ожидании лифта.
— А вам не кажется, что сейчас немного поздновато?
— Только не для этого дела. Оно не может ждать. Я — Джон Ломбар и пришел сюда ради Скотта Гендерсона…
