Евгений Сартинов - Пленники тайги
Золотов его не поддержал.
— Вась, сорви ка мне веточку! — крикнул он повару. — Мы в детстве в пионерском лагере тоже как-то ели эту хвою.
Вскоре уже весь коллектив без тени смущения обгладывал ветки. Мягкая, кисловатая хвоя лиственницы приятно освежала горло и как-то даже взбадривала.
— Как стадо коров, — пошутил Степаныч, глядя на соседей по костру, и без тени смущения нажевывая все туже хвою.
— А сам то кто? Козел? — буркнул пребывающий явно не в настроении Андрей. Полковник удивленно глянул на доктора, хотел ответить что-то столь же резкое, но ссору погасил Золотов.
— Ты скажи лучше где мы сейчас идем? Долго мы еще по этому дерьму будем топать?
Полковник развернул свою карту, долго размышлял, прикидывая в уме и беззвучно шевеля губами. Наконец он отложил карту и уверенно заявил: Большую часть дороги прошли, сегодня часам к семи должны выйти к горной гряде, ну а та посмотрим, сможем спуститься к реке сегодня же, или нет.
— Ну ладно, тогда пошли дальше. Поскорей надо выбраться из этого…он поискал какое то другое слово, но не нашел, — дерьма. Перед уходом Паша отошел вглубь острова по большой нужде, но очень быстро вернулся проломившись как танк и густых кустов. Он так отчаянно мычал, тыкал пальцами себе за спину, что все не сговариваясь кинулись за ним. Зрелище представшее перед ними на небольшой полянке не внушала большого оптимизма. Сквозь густую таежную траву беле человеческий череп.
Каждый отреагировал по своему. Золотов сдержанно, Степаныч машинально перекрестился и все, доктор по профессиональному спокойно, более всех взбудоражился автор находки, а испугался, даже побледнел Василий.
— Да, кто ж тут помер безвременно? — пробормотал Степаныч, опускаясь на колени и раздвигая траву. На скелете еще местами сохранилась одежда, хотя и порванная, истлевшая. Грубые солдатские сапоги сохранились лучше всего, истрепанна телогрейка и лежащая в сторонке шапка казались просто лохмотьями.
— Смотри! — воскликнул Золотов, показывая чуть в сторону от трупа. Среди травы блестело что-то округлое, темное.
— Котелок! — обрадовался Василий, поднимая находку. Да, это был обычный походный котелок, алюминиевый, с ржавой железной дужкой. Чуть подальше они нашли разорванные остатки рюкзака, истлевшую, рассыпающуюся в руках палатку, и даже до изумления ржавое ружье с двумя пустыми гильзами в казеннике, и кучкой потемневших гильз рядом.
— У него была сломана нога, — заявил доктор, все это время изучавший скелет. — Вот, — он указал на лежащие рядом с костями палки. — Была привязана шина.
Вскоре они нашли и алюминиевую армейскую фляжку, так же очень полезный предмет в их вынужденном путешествии, оставалось только найти воду, чтобы налить ее про запас.
— Ладно, пора идти, — сказал Золотов, поглядывая на часы.
— А с ним что делать? — спросил полковник, кивая на останки.
— Он пролежал здесь столько лет, полежат еще и до судного дня. — решил финансист.
Через полчаса островок опустел, а еще через час на него выбрался Астахов.
22. Прощай, парень!
Семену было идти полегче, чем его предшественникам. Во первых он был сыт, имел с собой запас воды, и к тому же шел уже по следам, не рискуя, как его бывшие подопечные, провалиться в зыбучую трясину. Но кое в чем Астахову было трудней.
Проведя два часа в сплошном тумане, и так же недоумевая о столь необычном виде осадков, он наконец понял куда попал. Это место эвенки называли «Стойбищем Харги». По уверению стариков b этом месте никогда не рассеивается туман, и еще ни кто из попавших в него не возвращался обратно. Эвенки обходили это плоскогорье стороной утверждая, что под темным одеялом тумана отдыхает сам Харги, гневный злой дух тайги. Но уже на памяти Астахова лет пять назад где-то рядом бесследно пропали трое геологов, опытных, бывалых людей. Поняв все это Семен даже остановился, размышляя, не повернуть ли ему назад.
«Если тут выходы болотного газа, метана, то дело пропащее. Если же просто болото?…» Он посмотрел на Найку. Собака не слишком охотно, но шла на поводке, и это как-то подбодрило охотника.
«Ладно, если что, то Найка должна почувствовать неладное».
Решив так Астахов тронулся вперед по широкой тропе, оставшейся после предыдущих путников. Все, что происходило с ними по дороге он читал как раскрытую книгу. Развороченную зеленую лужайку трясины-ловушки Астахов изучал дольше обычного. То, что человек попавший в этот природный капка сумел выбраться он понял, единственное что удивило Семена, почему так долго его не могли вытащить. Судя по следу на траве бедолагу просто тащили из зыбуна волоком. Глянув на уже затягивающуюся зеленью буроватую поверхность трясины, Астахов передернулся от отвращения и пошел дальше.
К вечеру Золотов и его свита все таки выбрались из болотистой ловушки, но не в седьмом часу, а гораздо позже, в девятом. Так же как и на противоположном краю плато ландшафт медленно, но неуклонно опускался, так теперь он нача подниматься вверх, и вскоре они уже шли по самой обычной, твердой, покрытой травой земле. Туман вскоре рассеялся, но как оказалось не исчез. Они прошли еще с полкилометра постепенно поднимаясь в гору, когда оглянувшийся назад доктор воскликнул:
— Смотрите!
Все обернулись и увидели внизу, под ними огромное, до горизонта, серое, словно бы ватное покрывало тумана. Оно по прежнему своей упругой массой прикрывало болото лишь слегка колыхаясь, словно и вправду кто-то огромный под ни переворачивался во сне. Все это поражало своими размерами. На горизонте вдали они ясно видели какие то горы, а тут, в каких то ста метрах под ними царил серый мрак.
— Да, не самый уютный уголок на планете, — задумчиво произнес Золотов, и отвернувшись пошел впреред.
А впереди их снова ждала скалистая горная гряда, не очень высокая, выветрившаяся от времени, без острых вершин, словно сточенных временем. Довольно ровным полукольцом эта горная гряда преграждала путь, и было не похоже, чтобы среди старых скал имелся какой то проход. Первые, не очень большие обломк скал уже попадались на их пути, перемежаясь все с теми же неприхотливыми лиственницами, кое где скучившимися небольшими рощицами. Они почти миновали как раз такой десятиметровый камень-останец, похожий свой формой на сжатый кулак, как вдруг сверху посыпались камни, все взглянули на верх, а Степаныч с азартом вскрикнув, схватился за ружье. Метрах в пяти над ними, на крохотном выступе скалы стояла кабарга, небольшая лань размером не больше средней собаки. Вниз, на людей, она смотрела не только с явным страхом, но с некоторым недоумением. Чувствовалось, что кабарга людей видела в первый и последний раз. Она было так близко, что Андрей рассмотрел аккуратную, небольшую головку на длиной шее, большие, темные глаза. В ту же секунду грохнул выстрел, и дернувшись от попавшего в нее свинца кабарга обрушилась вниз.
К лежащему на камнях маленькому тельцу все, не сговариваюсь, кинулись бегом. Пересохшие глотки издали общий для всех восторженно-сиповатый рев. Даже доктор, успевший оценить своеобразную, угловатую красоту горной лани радовался не меньше всех остальных. Это была пища, и глядя на окровавленную коричневую шерсть он вдруг понял, что рот его в предвкушении еды поневоле заполняется слюной. А Степаныч уже во всю орудовал ножом.
— Счас мы ее целиком на вертел насадим и такой пир закатим, да ведь, Вась?
Повар, стоя рядом с ним на коленях, не отвечал, но сиял так, словно его поцеловала Клаудиа Шиффер.
— Может встанем на ночлег, а, Егорыч? — спросил полковник, запустив окровавленные руки в чрево кабарги.
— Пожалуй что можно. — согласился финансист оглядывая окрестности и заходящее солнце. — Воды только надо найти, и дров. Давайте-ка, пройдемся, поищем.
Они разбрелись по округе, и вскоре до ушей Василия и Степаныча донесся восторженный крик доктора: — Вода!
Андрей наткнулся на небольшой родник, пробившийся сквозь землю у самого подножия одной из скал. К вожделенной влаге как мухи на мед постепенно сошлись и все остальные. Вода оказалась очень холодная, но чистая и вкусная.
— Просто Нарзан, — заметил напившийся повар.
— Похоже. — согласился врач.
Последними подошли тащивший на плечах кабаргу полковник, и Золотов на пару с Пашей, принесшие ствол поваленного дерева. Напившись и оглядевшись по сторонам финансист удовлетворенно кивнул головой.
— Ну, значит здесь и заночуем.
Первыми решили съесть печень, почки и сердце поджарив их на прутьях как шашлыки. На второе повар поставил вариться котелок с мясом.
— Много есть нельзя, — напомнил доктор, — как бы з-заворот кишок не прихватил.
— Скорее понос прихватит, чем твой заворот, — сказал полковник обнюхивая свой кусок печени.
— Рано еще, не дожарил ведь, — подсказал ему как профессионал Василий.
